Читать книгу Дуккха - Урмат Саламатович Саламатов - Страница 4

Дождь усилился и причинял неудобства, осложняя погребение. Каменистая почва будто знала, при каких обстоятельствах погиб человек, и, считая их преступными, отказывалась принимать покойника.

Спустя два часа мы все же предали умершего земле.

Чтобы отсрочить предстоящий неизбежный разговор, натаскали камней больше, чем было нужно, и сложили их для обозначения могилы.

Я присел передохнуть. Он опустился рядом, касаясь локтем моей руки.

– Спасибо! – еле слышно сказал он.

Я посмотрел на него и, чувствуя вину, склонил голову, а про себя подумал: «Ты не должен… не можешь благодарить врага».

Мы молчали. Дождь перестал.

Я пытался собраться с мыслями, вспомнить уместные фразы, что помогут, если не прогнать, то ослабить боль и скорбь от потери близкого человека. Я должен был высказать то, что определит его дальнейшую судьбу. Склеит сломанное нутро, чтобы мальчик смог жить дальше. Теребил в руках камешек с горошину, будто он мог помочь. Когда ничего не получилось, запустил с такой силой и злостью, словно это он отнял слова.

Дул холодный ветер. Я продрог и хотел скорее покончить с сентиментальностью.

– Послушай, – начал я. – Я не умею красиво говорить. За все сказанное нужно платить. Мне нечем. Да и слова вряд ли помогут… Твое несчастье, что я не могу убить тебя… Ты свободен. Иди и не бойся…

– Я не боюсь! – перебил он.

– Да… Не боишься… Если есть куда, ты можешь идти. Я не стану удерживать.

Он посмотрел по сторонам, опустил голову и стал ковырять пальцем землю, прежде чем ответил:

– Некуда.

После недолгого затишья я продолжил:

– Знай, пока ты дышишь, Кандуу не успокоится. Станет искать из страха за свою жизнь. А когда найдет…

– Что будет с тобой?

– То же самое.

– Помоги мне. Помоги убить его. Отомстить за отца. И я клянусь…

– Стой! Не клянись, не надо. Не обрекай себя на то, чего сделать не сможешь.

– Я смогу!

– Забудь! Не губи себя. Оставь Богу. Иногда он вершит справедливость… Послушай, в жизни есть много вещей, ради которых стоит отказаться от мести. Даже священной. И ты с лихвой насладишься ими, если отпустишь прошлое.

– Я не могу. И…

– Тогда иди! – вскочив, крикнул я. – Иди! Иди и умри! А я не хочу на это смотреть. Я отказываюсь! Отказываюсь, слышишь?! Больше не хочу видеть кровь. Больше не хочу думать об этом. Не могу больше. Не могу.

Со всей силы швырнул пистолет ввысь и ринулся к машине. Но, сделав несколько шагов, остановился. Простоял с минуту, а затем, не оборачиваясь, сказал:

– Я могу спрятать тебя.

Услышав шаги, повернулся. В двух метрах, с моим пистолетом в руках он целился мне в живот. Я медленно подошел, уткнувшись в ствол. Опустился перед ним на колени. Схватил и осторожно приподнял его руку, наводя пистолет себе в лоб. Затем сказал:

– Не хочу мучиться.

Он задержал дыхание, сжал губы и, вытянув руку, закрыл глаза. А когда выдохнул, рука его повисла, будто сломанная, и не в силах удержать, он выронил пистолет. Заплакав, сказал: «Прости». А я подумал: «Ты не должен… не можешь просить прощения у врага».

– Спрячь меня, прошу, – выдавил он, отирая глаза.

– Это правильное решение, – произнес я, положив руку ему на плечо.

Он совладал с чувствами не сразу. Когда успокоился, я сказал:

– Теперь сделаем так, чтобы тебя забыли. Навсегда.

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Тащи камни. Похороним тебя.

Мы соорудили рядом с могилой отца еще одну – маленькую. Прочитали молитвы, и я оставил мальчика наедине. Прощаясь, он долго стоял, склонив голову. А потом задрожал и, припав телом, обхватил камни руками, словно пытался обнять отца напоследок. Поцеловав большой камень у изголовья могилы, поднялся и, не оборачиваясь, покинул кладбище.

Уже в пути я спросил его:

– Как тебя зовут?

– Буду́… Буду́, сын Будана из могучего рода Будур!

– Я Йэрю, сын Йюру из великого рода Йэру.