Читать книгу Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944) - В. А. Солонарь - Страница 8

На момент, когда Мануилэ составлял свой меморандум, выражение «национальный идеал» имело долгую историю в румынской политической культуре. Накануне Великой войны эта синтагма означала национальное объединение, т. е. присоединение к румынскому государству всех считающихся румынскими провинций. Современное румынское государство-нация было создано в 1859 г. в результате объединения двух румынских, или Дунайских княжеств, Валахии и Молдовы, которые в то время находились под османским сюзеренитетом (полная независимость была обретена в 1878 г.). Но Румыния в границах 1859 г. (территория, впоследствии известная как Старое Королевство, или Регат) была окружена с востока, севера и запада территориями, на которых этнические румыны составляли или абсолютное, или относительное большинство населения. В средние века некоторые из этих провинций – в частности Бессарабия и Буковина – принадлежали Молдове. Фактически за пределами Румынии проживало больше этнических румын, чем на ее территории, что во времена господства национализма считалось ненормальным и несправедливым положением.

Румынский «национальный идеал» был вариацией на тему, которая для элит вновь созданных балканских государств была наиважнейшей: осуществление национального объединения, которое понималось как максимальное расширение контроля государства над территориями, считавшимися – по разным мотивам – наследием предков. В начале XX в. казалось, что шансы Румынии осуществить свой национальный идеал были даже меньше, чем у других новых государств Юго-Восточной Европы. Ее проблема состояла в том, что румынские «земли предков» находились в составе двух соседних могущественных империй, России и Австро-Венгрии, исчезновение которых считали вероятным лишь очень немногие современники. Руководители двух главных румынских политических партий – либералы и консерваторы – предпочитали не предаваться грезам, а сосредоточиться на неотложных аспектах социально-экономического развития, пытаясь одновременно сохранить равновесие в отношениях с Веной и Санкт-Петер-бургом[31].

Идеал, однако, сохранялся всегда: взлелеянный несколькими поколениями румынских поэтов, писателей и историков, он оказал сильное влияние на румынскую молодежь. Особенно значимой была роль историков, среди которых самым влиятельным и плодовитым в начале ХХ в. был Николае Йорга, прозванный «апостолом нации». Человек колоссальной энергии и амбиций, обладавший невероятной памятью и трудолюбием, он оставил огромное наследие, насчитывающее 1200 книг и брошюр, плюс приблизительно 23 тыс. статей и рецензий[32]. Накануне Великой войны Николае Йорга пользовался особым успехом у публики как оратор и публицист. Его лекции в Бухарестском университете в годы, предшествующие Первой мировой войне, неизменно собирали многочисленную и разнородную аудиторию. Йорга, получивший образование во Франции и Германии, был националистическим историком в духе Леопольда фон Ранке. Он считал, что европейская история неумолимо двигалась к «выделению народов из универсализма священной средневековой империи <…> согласно закону национальной крови». Таким образом, осуществление национального идеала было лишь вопросом времени – иначе просто быть не могло[33].

Трансильвания, одна из оккупированных иностранцами (по мнению румынских националистов) румынских провинций, занимала почетное место в румынском национальном воображении. Такое положение объяснялось двумя факторами. Во-первых, согласно общепринятой в Румынии версии национальной истории, Трансильвания была колыбелью румынского народа. Именно в ее горах укрывались потомки римских колонистов из завоеванной Дакии после ухода римлян на юг от Дуная (270–275 гг. н. э.), в течение девяти веков, вплоть до XII в., когда они вновь появились на исторической сцене и были отмечены в письменных источниках[34]. Именно из Трансильвании румыны продвинулись на юг, вновь заселив земли, оставленные ими после ухода римлян и получившие позднее известность как Валахия и Молдова.

Во-вторых, с конца XIX до начала ХХ в. румынское население Трансильвании испытывало сильное давление со стороны венгерского государства, которое стремилось мадьяризировать все невенгерские национальности страны. В ответ на венгерское ассимиляторское давление румынская элита Трансильвании создала ряд автономных культурных организаций, газет, журналов, банков и фирм, которые обслуживали нужды румынских крестьян. Румынская интеллигенция вела пропагандистскую войну против будапештского правительства, стремясь склонить венский двор к вмешательству во внутренние дела венгерской части дуалистической империи в интересах румын и завоевать европейское общественное мнение (так называемое меморандистское движение 1880-х гг.)[35]. Националистический пыл в Трансильвании был так силен, что переливался через Карпаты и вдохновлял восторженных юношей Бухареста. Среди них был и Никифор Крайник, будущий националистический публицист и поэт. Несколько десятилетий спустя после Великой войны, он напишет: «Трансильвания означала [для нас] национальный идеал!»[36]

Таким образом, мотивом выступления Румынии против Австро-Венгрии на стороне Антанты в августе 1916 г. была Трансильвания. Однако военные действия не оправдали надежд румын. Несмотря на первоначальный энтузиазм, военный вклад Румынии оказался посредственным, и в марте 1918 г. страна была вынуждена заключить сепаратный мир с Центральными державами, которые к тому времени оккупировали большую часть страны, включая и столицу – Бухарест. Однако к осени 1918 г. Центральные державы потерпели поражение на Западном фронте, и 10 ноября 1918 г. Румыния вновь вступила в войну против них. Австро-Венгрия распадалась, и румынские войска быстро оккупировали Трансильванию и Буковину, где политически мобилизованное румынское население устроило демонстрации с требованиями объединения с Румынией. (Бессарабия уже присоединилась к Румынии при схожих обстоятельствах в марте 1918 г., с согласия Германии и Австро-Венгрии, когда Российская империя распадалась в результате большевистской революции.) Политический кризис в Венгрии достиг своей кульминации 21 марта 1919 г., когда коммунист Бела Кун стал премьер-министром и была создана Венгерская советская республика. Это событие дало румынам повод еще дальше проникнуть на венгерскую территорию, и в августе 1919 г. они уже вступили в Будапешт[37]. Такое развитие событий усилило их позиции при переговорах на Парижской мирной конференции.

Румынский успех в Париже был впечатляющим[38]. Не столь важно, был ли он достигнут благодаря присутствию румынских войск в провинциях, на которые румыны претендовали, или вследствие выражения народной поддержки объединению с Румынией со стороны этнических румын в соответствующих провинциях, или твердости и ловким дипломатическим маневрам главы румынской делегации Иона И. К. Брэтиану, или приверженности союзников вильсоновскому принципу раздела территорий «согласно этнографическим и расовым чертам местного населения», или же сочетанию всех этих факторов. Гораздо важнее то, что румыны получили почти всё, что хотели, за двумя исключениями[39].

Во-первых, вопреки бурным протестам румын, западный Банат был отдан сербам: согласно переписи 1910 г., румыны составляли 37,42 % населения всей провинции. Румыны настаивали на том, что Банат был целостной географической единицей, которую нельзя разделять, и требовали присоединения его целиком, но союзники решили по-другому и отвели западную часть, примерно треть, сербам, которые имели там явное большинство; румыны же получили остальное[40]. Во-вторых, Румынию заставили подписать договор, гарантирующий права меньшинств и предусматривающий предоставление избирательных прав евреям, которые на тот момент в подавляющем большинстве были лишены возможности получить румынское гражданство. Этот же договор вводил контроль со стороны Лиги наций над исполнением положений о правах меньшинств. В Румынии этот договор воспринимался как вмешательство во внутренние дела и национальное унижение и на долгое время стал предметом националистических протестов[41].

Так или иначе, невозможно было отрицать, что страна оказалась в громадном выигрыше: с присоединением Бессарабии, Буковины, Трансильвании и большей части Баната, с возвращением юга Добруджи от Болгарии (юг Добруджи был аннексирован Румынией в 1913 г. вследствие Второй Балканской войны, но утрачен в 1918 г. при заключении сепаратного мира с Центральными державами), население и территория Румынии возросли более чем в два раза, с 7750 тыс. до 16 250 тыс. жителей и от 140 тыс. до 290 тыс. кв. км[42]. Мечта о Великой Румынии стала реальностью, и нация, которая всего лишь десятилетие назад была маленькой страной, зажатой в тисках между двумя великими империями, стала важным игроком в Юго-Восточной Европе.