Читать книгу Черный Феникс Чернобыля - В. А. Ткаченко-Гильдебрандт - Страница 5

Вообще фамилии Тростников и Тростинский явно искусственного происхождения, напоминающие нам о епископском жезле, а стало быть, семинарского и священнического извода. В связи с чем тут приходит на ум фраза из «Мыслей» Блеза Паскаля: «Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий <…>». Впоследствии и сам Виктор Тростников, разумеется, подражая по форме Паскалю, назовет свое самое сильное философское произведение, написанное в 1977 году, «Мысли перед рассветом».

Будущий христианский философ родился в Москве 14 сентября 1928 года в семье Николая Ивановича Тростникова и Ольги Александровны, урожденной Лайер, римско-католического вероисповедания. По-видимому, от его голландско-немецких предков со стороны матери у него уже в довольно юном возрасте проявилась тяга к философии и совершенной форме своей деятельности, будь то математическая формула, философское выражение и любая научная систематизация: Тростников называл это синтаксисом, ведущим к смерти, ведь всякие застывшие формы мертвы, и нет Пигмалионов, способных ныне оживлять своих Галатей; отсюда смерть европейской, прежде всего германской философии и культуры, к чему мы еще вернемся позднее.

Здесь любопытно, что во время Великой Отечественной войны семья Тростниковых была эвакуирована из Москвы в Узбекистан, где Виктор с 14 лет и до окончания войны работал на сахарном заводе. Согласимся, что и фамилия у него, одновременно делающая аллюзию на епископский жезл, что ни на есть сахарная! Тут вспоминается девиз Сармунскоро братства, затерянного в Гиндукуше, к которому в молодости принадлежал наш выдающийся соотечественник Георгий Гурджиев: «Амаль мисазад як заати ширин» – «Труд создает сладкую сущность». А в нашем случае Виктор Тростников создавал эту сущность сначала в прямом смысле, трудясь на сахарном заводе, а затем и в переносном – своей деятельностью математика и христианского философа.

По возвращении в Москву Виктор Тростников был мобилизован на трудовой фронт и работал слесарем на 45-м авиамоторном заводе. В эти годы всерьез увлекся математикой, в результате чего поступил и окончил физико-математический факультет МГУ. Получив звание доцента по кафедре высшей математики, преподавал в МИФИ, МИСИ, МХТИ, МИИТ и других вузах и одновременно вел математический кружок в Московском городском Дворце пионеров и школьников. В 1970 году защитил кандидатскую диссертацию по философии под названием «Некоторые особенности языка математики как средства отражения объективной реальности».

В 1977 году написал свои «Мысли перед рассветом», а по сути Введение в философию естественных наук: произведение можно уподобить майскому меду – настолько в нем ясен и прозрачен, а одновременно и интеллектуален стиль философского изложения Виктора Тростникова. Увы, в своих более поздних трудах, уже зауженных конфессиональными рамками, философу не удалось достичь уровня «Мыслей перед рассветом», где он осмысленно выступает как общехристианский мыслитель, нисколько не отклоняясь от единожды избранного им надконфессионального положения. Вероятно, стоило продолжать в том же духе. Однако первый успех зачастую становится неповторимым. «Мысли перед рассветом» вышли в 1980 году в Париже, но еще в 1979 Виктор Тростников успел поучаствовать в скандальном диссидентском альманахе «МетрОполь», в котором опубликовал «Страницы из дневника», посвященные исследованию «души» или «энтелехии» в науке и очень перекликающиеся с «Мыслями перед рассветом». После всего этого Виктор Тростников, по праву ставший наследником традиции русской религиозной философии Серебряного века и эмиграции первой волны, подвергся репрессиям со стороны 5-го управления КГБ СССР. Правда, в отличие от вышеупомянутого поэта-песенника и белогвардейца Николая Брауна, арестованного в 1969 году и прошедшего мордовские, а затем пермские лагеря в 70-е гг., на излете брежневской поры к диссидентской интеллигенции относились уже намного мягче, чем во время укрепления партийного руководства, а потому Виктор Тростников был только отлучен от преподавательской деятельности и лишен возможности заниматься наукой. Вплоть до распада Советского Союза замечательный русский философ зарабатывал на хлеб как сторож, каменщик и чернорабочий. Правда, ко времени нашего знакомства в 1989 году на квартире Зелинских он уже являлся прорабом одного из московских СМУ.

Признание пришло в 90-х, когда Виктор Тростников, став профессором Российского православного университета, опубликовал несколько сотен статей по богословию, философии, истории и политике в журналах «Новый Мир», «Москва», «Молодая гвардия», «Православная беседа», «Литературная учёба», «Русский Дом», «Энергополис», еженедельнике «Аргументы и факты», газетах «Завтра», «Правда», «Литературная газета» и других печатных СМИ. Однако все его остальные произведения, а это без малого два десятка книг, как бы вышли из «Мыслей перед рассветом», продолжая с разной степенью силы и вдохновения развивать главные философские посылы, запечатленные в этом потрясающем сочинении, да и создать нечто подобное для автора оказалось невозможным. Оно и понятно: майский мед пчелы собирают только в мае, а «Мысли перед рассветом» появились у Виктора Тростникова весной его философской души. Но медоносный май истек, претворившись в дымку плотного октябрьского тумана, и стареющий философ, вполне разумеющий тщету многого созданного им, попытался создать зеркальную вещь, зорко всматриваясь в безвозвратно ушедший май. Изданная в 2015 году книга «Мысли перед закатом» удостоилась премии «Литературной газеты» «Золотой Дельвиг». Замысел не увенчался успехом из-за отсутствия свежести восприятия, которое виделось неисчерпаемым в «Мыслях перед рассветом». Да и последняя книга «После написанного», вышедшая в январе 2017 года, лишь подвела черту творчеству философа в земной юдоли, все время обращаясь к идеям того первого произведения. Вызревший сахарный тростник, собираемый поздней осенью, ни по виду, ни по вкусу не напоминает ясную прозрачность и тающий на губах аромат младого майского меда. Русский философ Виктор Тростников умер 29 сентября 2017 года в Москве. Ныне плод его трудов, будь то майский мед или сахарный тростник, собирается, прорастая своими сотами и мякотью, в мире невидимом.