Читать книгу Воспоминания (1915–1917). Том 3 - В. Ф. Джунковский - Страница 9

9 сентября высочайший приказ об отчислении моем от должности был, наконец, опубликован в правительственном вестнике, и я мог сдать должность командира корпуса. Я обратился, в тот же день, со следующим моим прощальным приказом:

«9 сентября 1915, г. Петроград

Приказ по Отдельному корпусу жандармов № 290.

Высочайшим указом Правительствующему Сенату, данным 19-го августа сего года, я отчислен от должностей товарища министра внутренних дел и командующего отдельным корпусом жандармов с оставлением в свите его величества и с зачислением меня в списки отдельного корпуса жандармов.

Оставляя ныне занимаемую мной должность командующего Отдельным корпусом жандармов, я невольно оглядываюсь на минувшие два с половиной года со времени моего вступления в командование корпусом.

Вступая в командование корпусом, я в приказе от 6-го февраля 1913 года за № 28 отметил главнейшие руководящие начала, долженствовавшие лечь в основу нашей общей деятельности. Я особенно в нем настаивал на том, что наш корпус входит в состав доблестной русской армии, что налагает на каждого из его чинов обязанность строго следить за своими действиями и поступками, дабы высокое это звание не было умалено.

Исходя из той мысли, что самоотверженность и преданность корпуса престолу и Родине, доказанная всем его историческим прошлым, находится вне сомнения, я призывал, в то же время, всех чинов его в борьбе с противогосударственными и противообщественными силами пользоваться с особыми предосторожностями, предоставленными им исключительными полномочиями, ибо, чем обширнее власть и права, доверенные монархом какому-либо лицу или учреждению, тем бережнее следует ими пользоваться в жизни. Наступившие военные события, к глубокому моему нравственному удовлетворению, ярко подчеркнули, насколько чины корпуса живо восприняли выдвинутые в моем приказе качества, всегда связанные с высоким званием русского офицера и солдата.

Несмотря на тяжелые условия несения службы, офицеры и унтер-офицеры корпуса явили на театре войны целый ряд примеров храбрости и самоотвержения. Погибший от ран ротмистр Гюббенет[32], раненые и контуженные подполковник фон Мейер[33], ротмистры Принцев[34] и Евецкий[35], захваченный в своем районе в плен, ротмистр Степанов[36] с 7 унтер-офицерами, убитый унтер-офицер Варшавского жандармского полицейского управления железных дорог Иван Снетюк[37] и управления Средне-Азиатской жел. дор. Козьма Курилов[38], тяжело раненый под Перемышлем, и.д. вахмистра Соломин[39], вместе с другими 14 ранеными унтер-офицерами, наконец 11 унтер-офицеров, награжденных георгиевскими крестами, и 89 унтер-офицеров, получивших георгиевские медали при мало заметных условиях своей тяжелой работы при необходимости оставлять эвакуируемую местность одними из последних, – разве не свидетельствуют о высоких качествах храбрости и самоотверженности?

А сколько таких же героев долга, работавших в самых тяжелых условиях тыла и эвакуации, не выдержали тяжести этой беспрерывной, напряженной работы и скончались на почве переутомления и в тяжких страданиях. Вспомним имена полковника Веденяпина[40], подполковника Григорьева[41], ротмистра Денисова[42] и многих других офицеров и унтер-офицеров, память о которых не только сохранится в рядах корпуса, но и будет служить примером честного и благородного служения чинов корпуса своему царю и Родине.

С особой отрадой я могу отметить здесь, как в тесном взаимодействии с доблестными нашими геройскими армиями, корпус жандармов еще раз оправдал доверие державного своего основателя, включившего корпус в ее ряды.

Не могу не отметить и почетной, но чрезвычайно ответственной обязанности чинов корпуса по охранению путей следования его императорского величества.

Во время войны эта священная обязанность лежала почти исключительно на чинах корпуса жандармов; выполнена она была безупречно с полным сознанием долга и важности возложенной задачи; доказательством этому служит четыре высочайшие благодарности, которых я удостоился за год войны за отличный порядок во время высочайших путешествий.

Я отношу этот ряд монарших милостей исключительно к рвению, усердию и разумному исполнению своих обязанностей чинами корпуса.

Обращаясь к деятельности корпуса внутри страны, вне театра войны, я не могу не высказать также глубокой благодарности чинам корпуса, проявившим должную зоркость и строгость в борьбе с преступными силами и, в то же время, не преступавшими пределов необходимости. Мне отрадно видеть, что в этой именно отрасли службы, за время моего командования корпусом, офицерские чины всегда памятовали о том высоком значении мундира, достоинство которого они обязаны всегда поддерживать с честью.

Его императорскому величеству благоугодно было оказать мне ныне высокую милость зачислением в списки корпуса.

Оставляя командование корпусом, к которому я искренно привязался, я нахожу глубокое утешение в том, что связь моя с ним, благодаря этой милости государя – даровании мне мундира – не прерывается.

Да поможет вам всем Господь нести и впредь, с тем же самоотвержением и благородством, ваши труды на благо нашей Великой Родины.

Какие бы невзгоды и испытания не выпадали на вашу долю, никогда не забывайте, что вы члены русской армии и носите в себе те высокие, благородные качества, которыми особенно прославила себя наша геройская армия в настоящую тяжелую, жестокую войну.

Более чем двухлетняя служба во главе корпуса навсегда сохранится в моей памяти, и все интересы корпуса будут всегда близкими моему сердцу, я буду страдать от всяких невзгод, выпадающих на долю корпуса, и радоваться его успеху.

Вспоминая о лицах, деливших со мной служебные труды, я считаю своим нравственным долгом обратиться с особою благодарностью к ближайшему моему сотруднику – начальнику штаба корпуса Генерального штаба генерал-майору Никольскому.

Вступив в должность начальника штаба полгода спустя после моего назначения, генерал-майор Никольский был для меня всегда драгоценным сотрудником. Его исключительные дарования, редкое знание дела, неутомимая трудоспособность и высокие черты характера являлись для меня надежной и лучшей опорой в трудах по командованию орпусом.

От всего сердца шлю дорогому, глубокоуважаемому Владимиру Павловичу мои самые искренние пожелания в дальнейшей его службе.

Благодарю от души его помощника генерал-майора Правикова[43] и всех чинов главного управления и штаба, на долю которого в эти годы выпала особенно напряженная работа на пользу всего корпуса.

Начальникам губернских и уездных управлений, жандармских полицейских управлений железных дорог, командирам дивизионов, начальникам крепостных, портовых и Одесской городской конной команд, помощникам начальников губернских управлений, начальникам отделений и всем гг. офицерам корпуса шлю самую горячую благодарность за их ревностную усердную службу за время моего командования.

Не могу не отметить при этом особо тяжелую службу, в условиях боевого времени, губернских жандармских управлений Привислинских губерний и особенно службу Варшавского жандармского полицейского управления ж.д., протекшие во время войны при особо тяжелых и чисто боевых условиях – шлю гг. офицерам во главе с их начальниками: генерал-лейтенантом Клыковым[44] и полковником Петровым[45] – мою особую признательность.

Отметив безупречную деятельность офицерского состава корпуса, я считаю своим долгом обратиться с самой искренней благодарностью и к молодцам нижним чинам корпуса. Об их службе я сохраню самую отрадную память, она проникнута была всегда теми свойствами, которые отличают вообще русского солдата – преданностью престолу, любовью к Родине, честному исполнению долга, неустрашимостью и неутомимостью в работе.

Да благословит Господь дальнейшие труды ваши, чины дорогого, родного мне корпуса, и да поможет Он вам.

Покидая вас, я отправляюсь в действующую армию со спокойной душой и сознанием, что оставляю моему заместителю корпус, крепко спаянный со всей русской армией всеми ее благородными традициями и готовый, несмотря ни на какие испытания, честно выполнить лежащий на нем долг.

Свиты его величества

генерал-майор Джунковский».

Подписав этот приказ, обойдя всех чинов штаба, отслужив молебен, поблагодарив всех за прекрасную дружную работу, простившись с начальником штаба, я сел последний раз в свой автомобиль и отправился на новую свою квартиру, где все уже было готово, благодаря заботам моей сестры[46].

Новая моя квартира была чудная, небольшая, уютная; так приятно было очутиться у себя, отдохнуть душой, почувствовать отсутствие всякой ответственности, удалиться от интриг.