Читать книгу Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 1 - В. Ф. Солдатенко - Страница 4

Ставя задачу лапидарно обозначить основные вехи становления и развития отношений между двумя соседними нациями, народами, целесообразно начать разговор с периода формирования и функционирования древнерусского государства, его основных центров.

В 2018 году вышла обстоятельная монография видного ученого, одного из, безусловно, лучших знатоков ранних этапов нашей общей истории П. П. Толочко[21]. В весьма примечательном названии проглядывает очевидный замысел: в олицетворенных двух центрах, расположенных на довольно большом расстоянии друг от друга, на противоположных окраинах восточнославянского государства, восточнославянского мира, попытаться объективно выяснить: какие процессы оказались доминирующими: тяготение друг к другу (т. е., объединяющими население на просторах от южной Прибалтики до Поднепровья), или же обладавшими такими существенными отличиями, которые отдаляли, взаимно удаляли их, свидетельствовали о принципиальной несовместимости. Тщательный, скрупулезный анализ, проведенный ученым, убедительно свидетельствует о теснейших политических, церковных, экономических родственных (на княжеском уровне) связях Киева и Новгорода, об однотипности управления, духовных идеалов, схожести социальных условий жизни. На огромном эмпирическом материале (оставим за скобками рассуждения о методологической последовательности, документальной выверенности) автор показывает несостоятельность утверждений об особом, отличном пути Новгорода с его республиканской формой правления. Новгородская властная система по существу ничем не отличалась от киевской: все ее институты, князь, вече, дума, посадник, тысяцкий, воевода, тиун и др. были киевскими по происхождению и содержанию. Новгород в своем развитии определенно характеризовался общедревнерускими закономерностями, присущими Киеву и другим центрам Руси.

Внимательнейшим образом историк изучил и сложнейший вопрос о языковой практике двух центров, довольно аргументированно заключив: имевшиеся диалектические особенности (просто несерьезно абстрагироваться от них) «не были настолько разительными, чтобы вызывали затруднение в общении. Анализ письменного материала из Новгорода и Киева показывает, что различия в них были в большей мере количественные, чем качественные. При наличии столь тесных контактов Киева и Новгорода – политических, церковных, экономических – их местные говоры определенно обнаруживали тенденции к сближению, а не к разобщению. Следует также учитывать и объединяющее значение древнерусского церковнославянского (литературного) языка»[22].

В своей сугубо профессиональной книге П. П. Толочко не ставит специальной задачи разоблачить аргументы тех авторов, которые настойчиво опровергают факт существования древнеруской народности. Опытный ученый поступил мудрее, изобретательнее, деликатнее и убедительнее. Он как бы приглашает оппонентов потрудиться над тем, чтобы доказать несостоятельность фактов и выводов его новой книги. Можно предположить, что это будет нелегко, если вообще возможно (естественно в рамках научных критериев).

А вот глубокая научность доводов академика П. П. Толочко вызывает доверие, заставляет согласиться с очевидным фактом: на просторах от Прибалтики до Среднего Днепра в Х – ХIII веках формировалась и эффективно, как для своего времени, единая восточно-славянская государственная общность. Конечно, процесс не был лишен определенных региональных, местных отличий, особенностей, внутренних противоречий и даже конфликтных проявлений.

Новый исторический труд как бы логически завершает длительные предметные исследования предыстории и истории нашей хронологически первой государственности[23], дополнительно наглядно демонстрирует пролонгацию и углубление начавшихся ранее качественных трансформаций этнической ситуации в восточнославянском ареале. Признавая, что эта ситуация объективно не могла быть и не была стерильно чистой, есть веские основания согласиться с выводами, полученными на основе фронтального, сравнительного анализа комплексов материальной культуры и древнего летописания. В южном и юго-западном регионах восточнославянского пространства участниками этногенетических процессов являлись ирано- и туркоязычные племена; в западном и северо-западном – западные славяне, балты и финны; в северном и северо-восточном – финно-угры. Однако иноэтнические компоненты уже к VIII–IX векам в значительной мере были растворены в массе восточнославянского населения. И стержнем, прочным преобладающим массивом формирования и укрепления государственности явилась восточнославянская этническая основа.

Совершенно очевидная этническая пестрота населявших Киевскую Русь жителей, непростой опыт их взаимодействий и взаимовлияний, сложнейших коллизий и до сегодня служат почвой для продолжения споров относительно происхождения украинского, русского, белорусского народов, порождают концепции и гипотезы с разной степенью научной обеспеченности[24], с которыми соседствуют не всегда профессионально подготовленные сюжеты и суждения, свидетельствуя, что итоговую точку тут ставить рано, дискуссии все равно будут продолжены[25].

Думается, такая позиция, если и не во всех отношениях, то во многом перекликается с размышлениями И. Лысяка-Рудницкого, задававшегося вопросом «…Не будет ли вернее сказать так: государство Владимира и Ярослава не было ни «украинским», ни «русским» (московским) в модерном понимании; это было общее восточноевропейское государство эпохи патримониальной монархии, то есть когда еще не существовало национальной дифференциации»[26].

Важнейшим фактором укрепления внутриединства одного из крупнейших государств тогдашнего мира, наименованного позднее Киевской Русью, стало ее крещение, вхождение в круг стран византийского правопорядка, в европейское христианское пространство. Под эгидой христианства интегрировались письменность, литература, искусство, архитектура, направления духовного совершенствования общества. При княжениях Владимира Великого и Ярослава Мудрого Русь достигла апогея своего величия, укреплялся ее международный авторитет и позиции. К сожалению, их наследникам не удалось продолжить курс на дальнейшее прогрессивное развитие государства, упрочение его единства и могущества[27]. По большому счету, нет ничего противоестественного, удивительного, что дальнейшая история непростого восточноевропейского феномена развивалась уже по другому сценарию, породив децентрализаторские, центробежные тенденции, которым со временем суждено было оформиться в имеющие сущностные отличия этнонациональные общности. Так распорядилась история, из которой нельзя произвольно изымать «неугодные» конъюнктуре элементы, извращать в угоду новомодным умозрительным схемам бесценный (в чем-то даже священный) опыт прошлого. Как можно более обстоятельное знание его помогает понимать и объяснять глубинную природу многовековых традиций, неподвластных субъективным влияниям.