Читать книгу Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве - В. И. Зажицкий - Страница 4

Задачи оперативно-розыскной деятельности (ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности») представляют собой важнейшую научную и правовую категорию. Это объясняется тем, что они являются исходными, не выводятся из других предписаний данного Закона и обусловливают специфику всего механизма правового регулирования в сфере оперативно-розыскной деятельности.

Анализ предписаний оперативно-розыскного закона показывает, что задачи оперативно-розыскной деятельности определяют ее принципы (ст. 3), средства и способы осуществления (ст. 6, 17), основания и условия проведения оперативно-розыскных мероприятий (ст. 7, 8), права и обязанности органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность (ст. 14, 15), и др. Они обусловливают также все другие существенные свойства оперативно-розыскной деятельности: негласный характер и применение приемов конспирации (ст. 3, п. 3, 4 ст. 15), возможность устанавливать на безвозмездной либо возмездной основе отношения сотрудничества с лицами, изъявившими согласие конфиденциально оказывать содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность (п. 2 ст. 15, ст. 17), иметь в составе соответствующих органов и использовать штатный негласный аппарат, а также внедрять конфидентов и штатных негласных сотрудников в организованные преступные группы.

Существенная особенность задач оперативно-розыскной деятельности состоит в том, что именно они обеспечивают внутреннее единство и согласованность всех норм и предписаний оперативно-розыскного закона.

Рассматриваемая правовая категория отвечает на вопрос, что должно быть достигнуто в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности. Поэтому правомерно сказать, что ее задачи выражают социальный наказ общества, адресованный органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность.

Специфические задачи оперативно-розыскной деятельности обусловливают само ее существование. В совокупности с другими признаками они позволяют помимо прочего четко отграничивать данный вид деятельности от других: уголовно-процессуальной, административной, контрразведывательной, разведывательной и частной детективной и охранной деятельности.

Успешное решение задач оперативно-розыскной деятельности реально обеспечивает достижение ее целей – защиту жизни, здоровья, прав и свобод личности, собственности, безопасности общества и государства от преступных посягательств (ст. 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Согласно закону основными задачами оперативно-розыскной деятельности являются:

а) выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений;

б) выявление и установление лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших преступления;

в) розыск лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда;

г) розыск лиц, уклоняющихся от уголовного наказания;

д) розыск без вести пропавших лиц;

е) добывание информации о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации (ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Перечисленные задачи конкретизируются в других законах, регулирующих основную деятельность государственных органов и учреждений, наделенных правом проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Так, согласно ст. 24 Уголовно-исполнительного кодекса РФ задачами оперативно-розыскной деятельности в исправительных учреждениях являются: обеспечение личной безопасности осужденных, персонала исправительных учреждений и иных лиц; выявление, предупреждение и раскрытие готовящихся и совершаемых в исправительных учреждениях преступлений и нарушений установленного порядка отбывания наказания; розыск в установленном порядке осужденных, уклоняющихся от отбывания лишения свободы; содействие в выявлении и раскрытии преступлений, совершенных осужденными до прибытия в исправительное учреждение.

Среди задач оперативно-розыскной деятельности важнейшими являются: 1) выявление и раскрытие преступлений и 2) выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших[31]. Успешное решение именно этих задач призвано обеспечивать интересы уголовного судопроизводства.

В целях выявления специфических особенностей оперативно-розыскной деятельности ее задачи целесообразно сравнивать с задачами уголовного судопроизводства. Правда, сейчас это представляет определенную сложность ввиду специфических особенностей УПК РФ. В ранее действовавших Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (ст. 2), а также в УПК РСФСР (ст. 2) задачи уголовного судопроизводства были сформулированы следующим образом: «Задачами советского уголовного судопроизводства являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый, совершивший преступление, был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.

Уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению социалистической законности и правопорядка, охране интересов общества, прав и свобод граждан, предупреждению и искоренению преступлений, воспитанию граждан в духе неуклонного исполнения советских законов и уважения правил социалистического общежития».

В действующем УПК РФ задачи уголовного судопроизводства не сформулированы, в терминологической системе данного Закона понятие «задачи» отсутствует. Важнейший вид государственной деятельности оказался «обеззадаченным», что у многих вызывает недоумение[32]. Такое положение объясняется, прежде всего, тем, что Концепция судебной реформы в Российской Федерации была всецело ориентирована на идеи состязательной формы уголовного судопроизводства. Несмотря на то, что состязательность была явно переоценена, именно она обусловила многие основополагающие правовые нормы и институты нового уголовно-процессуального закона. Такое положение привело к парадоксальной ситуации: согласно Концепции судебной реформы предполагалось, что наше, отечественное судопроизводство с точки зрения исторических форм уголовного процесса останется смешанным, каковым оно являлось по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. и каковым оно является во многих странах, однако достоинства такой формы во внимание не принимались. К сожалению, у создателей Концепции судебной реформы не возникло мысли о том, что внедрение в смешанную форму уголовного процесса основных положений состязательного уголовного процесса представляет собой серьезную методологическую ошибку, которая в конечном итоге обусловила многие пробелы и противоречия действующего УПК РФ.

Перефразируя классика, теперь можно сказать, что в современном российском уголовном судопроизводстве на всем лежит неизгладимая печать состязательности, которая представлена в качестве самостоятельного принципа данного вида деятельности. В соответствии с этим принципом «функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо» (ст. 15 УПК РФ). Данное положение не предполагает формулирование задач, которые являлись бы общими и одинаково обязательными для всех властных участников уголовного судопроизводства.

К сожалению, неумеренное увлечение идеями состязательности сделало довольно противоречивым содержащееся в УПК РФ определение процессуального положения суда и органов предварительного расследования. По свидетельству самих судебно-следственных работников, они зачастую затрудняются определить свое истинное процессуальное положение. А между тем правильное разрешение ими данного вопроса не только связано со стремлением сформировать должное правосознание, оно непосредственно влияет на их практическую деятельность.

Представляется, что на «обеззадачивание» уголовного судопроизводства не могло не повлиять и новое видение цели уголовной юстиции. «Вопреки вульгарным идеям, – провозглашается в Концепции судебной реформы, – целью уголовной юстиции является не борьба с преступностью, а защита общества от преступлений путем реализации уголовного закона, защита прав и законных интересов граждан, попавших в сферу юстиции (обвиняемых, потерпевших, гражданских истцов, гражданских ответчиков»)[33]. Этот кабинетный тезис логически крайне противоречив. Под «борьбой с преступностью» и в прошлом, и в настоящее время все понимают раскрытие преступлений правовыми средствами. Это словосочетание используется в названии некоторых российских законов, указов Президента РФ, ведомственных нормативных актов[34], а также в правовом и политическом обиходе. Составители Концепции судебной реформы на первое место ставят защиту общества от преступлений путем реализации уголовного закона. Однако эта задача может быть успешно решена при единственном условии – если в каждом конкретном случае преступление будет раскрыто.

Поскольку в Концепции судебной реформы борьба с преступностью объявлялась «вульгарной» идеей, то в отличие от ранее действовавшего уголовно-процессуального закона в УПК РФ не были сформулированы задачи уголовного судопроизводства, среди которых важнейшая – раскрытие преступлений. В соответствии с этим теперь и в учебной литературе предупреждают студентов о недопустимости рассмотрения уголовного судопроизводства как средства борьбы с преступностью. При этом приводимая аргументация способна просто шокировать обучаемых. «…Уголовное судопроизводство, – поучают студентов авторы одного из учебников уголовно-процессуального права России, – нельзя рассматривать как деятельность, имеющую своей задачей борьбу с преступностью, поскольку преступность – социальное явление, имеющее различные причины и множество факторов, ее определяющих, а в уголовном процессе речь идет о конкретном преступлении и человеке, его совершившем. Поэтому уголовное судопроизводство недопустимо использовать для борьбы с преступностью путем ограничения прав лиц, подозреваемых или обвиняемых в преступлениях, упрощения форм судопроизводства или ужесточения назначаемых судом наказаний»[35].

Весьма сомнительно, что подобные суждения научат студентов последовательному логическому мышлению. То обстоятельство, что преступность как социальное явление имеет различные причины и обусловливается множеством факторов, учитывает и уголовно-процессуальный закон. Подтверждением тому служит ч. 2 ст. 74 УПК РФ, обязывающая при производстве по уголовному делу выявлять обстоятельства, способствовавшие совершению преступления. Предупреждение о недопустимости использования уголовного судопроизводства для борьбы с преступностью путем ограничения прав лиц, подозреваемых или обвиняемых в преступлениях, а также упрощения форм судопроизводства не подтверждает выдвинутый тезис. Ограничения прав таких лиц предусмотрены уголовно-процессуальным законом, без них невозможно производство по уголовному делу.

Отдельные авторы пытаются по-иному объяснить отсутствие в УПК РФ задач уголовного судопроизводства. Например, И. А. Лупинская связывает данное обстоятельство с тем, что задачи, которые были сформулированы в ст. 2 УПК РСФСР, не приводили к желаемому результату деятельности[36]. Справедливее было бы сказать, что сама деятельность не всегда приводила к желаемому результату. Но на этом основании отказываться от формулирования задач важнейшего вида государственной деятельности как минимум нелепо. Более убедительными являются рассуждения о том, что «любой правовой акт, в том числе уголовно-процессуальный, и практика его применения, которые не обеспечивают достижение какой-то определенной цели или решение социально значимой задачи, – это нечто бессмысленное, никому не нужная безделушка. Он должен издаваться и претворяться в жизнь во имя чего-то, для получения какого-то определенного результата, т. е. для достижения какой-то цели или выполнения какой-то задачи»[37]. Приведенное суждение перекликается с теорией управления, согласно которой «легче достичь тех целей, которые четко представляешь, и практически невозможно достичь тех целей, которые сформулировать четко не удалось»[38].

В УПК РФ говорится о назначении уголовного судопроизводства. В соответствии с ч. 1 ст. 6 УПК РФ (которая именно так и называется) уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. В ч. 2 данной статьи лишь упоминается, что «уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию». Как видим, в назначении уголовного судопроизводства на первом месте стоит его правоохранительная функция.

Замену привычного понятия «задачи уголовного судопроизводства» новым – «назначение уголовного судопроизводства», – в котором акцент делается на правоохранительной функции, нельзя признать целесообразной и достаточно продуктивной. Исследователи обоснованно обращают внимание на то, что в тексте УПК РФ термин «назначение» употребляется и в другом значении «назначить»: «назначение судебной экспертизы» (ст. 195, 196), «назначение защитника» (ст. 231), «назначение судебного заседания» (ст. 227) и т. д.[39] С точки зрения требований юридической техники такой подход не слишком удобен. Но более существенно то, что «такая замена, по сути, повлекла за собой и отказ от четкого определения общесоциальной направленности усилий правоохранительных органов в сфере производства по уголовным делам»[40].

Использованием понятия «назначение уголовного судопроизводства» вносится дисгармония в лексико-лингвистические способы отражения сложной уголовно-процессуальной материи. В частности, раньше логично было объяснять, что уголовно-процессуальная форма направлена на успешное решение задач уголовного судопроизводства или что уголовно-процессуальные гарантии – это предусмотренные Конституцией РФ и уголовно-процессуальным законодательством средства, направленные прежде всего на решение этих задач. В эти грамматические формы никак не вписывается словосочетание «назначение уголовного судопроизводства». Оно разрушает также некоторые важные положения, основанные на интегративности правовых знаний. Например, раскрытие многих тяжких и особо тяжких неочевидных преступлений невозможно без эффективного взаимодействия оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности. Однако раскрыть дефиницию такого взаимодействия с использованием словосочетания «назначение уголовного судопроизводства» невозможно.

В УПК РФ назначение уголовного судопроизводства представлено как один из его принципов, что с точки зрения и логики, и юридической техники неправомерно. Конечные результаты, которые должны быть достигнуты в уголовном судопроизводстве, или его задачи, что более корректно, нельзя относить к принципам уголовного судопроизводства. Каждая из этих основополагающих категорий имеет самостоятельное значение: задачи – это то, что должно быть достигнуто в ходе уголовно-процессуальной деятельности, а принципы – это правовые средства, обеспечивающие успешное решение задач уголовного судопроизводства.

В науке уголовного процесса всесторонне обосновано значение правовых норм, определяющих задачи уголовного судопроизводства. Убедительно показано, что в задачах выражается социальный наказ общества. Они представляют собой самый надежный ориентир для судебно-следственных работников и всех других лиц, вовлекаемых в эту сферу, без которых невозможна эффективная уголовно-процессуальная деятельность. В то же время отсутствуют научные разработки, которые убеждали бы в том, что предписания закона о назначении уголовного судопроизводства более продуктивны и предпочтительны.

Задачи объективно существуют везде, где есть любая работа, любая человеческая деятельность, в том числе юридически значимая. Без задач деятельность людей становилась бы беспредметной. Поэтому закономерно формулирование задач во всех законах Российской Федерации, правовые нормы и предписания которых регламентируют соответствующие виды юридической деятельности (ст. 2 Уголовного кодекса РФ, ст. 2 Закона «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы», ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», ст. 2 Гражданского процессуального кодекса РФ и др.) Указом Президента РФ от 24 ноября 2003 г. утверждено Положение о Совете при Президенте Российской Федерации по борьбе с коррупцией. Во втором разделе этого документа четко формулируется задача Совета[41].

На этом фоне уголовное судопроизводство как сложная многоплановая деятельность также не должно оставаться без задач. Несомненно, правоохранительная функция уголовного судопроизводства, выраженная в ст. 6 УПК РФ, исключительно важна, но в иерархии задач уголовно-процессуальной деятельности она стоит не на первом месте. При наличии правовых и фактических предпосылок каждое уголовное дело возбуждается в целях раскрытия преступления. В этом и состоит первоначальная задача уголовного судопроизводства. Обоснованно отмечается, что при всей важности правоохранительных целей уголовного судопроизводства, «каждому юристу ясно, что не необходимость их достижения вызывает к жизни уголовный процесс, а то, что преступления, к сожалению, совершаются и их надо раскрывать, устанавливать и изобличать виновных в их совершении. И такая задача не может не быть первоосновной уголовного процесса»[42]. Трудно поспорить с тем, что только в ходе успешного раскрытия преступления, а также по его результатам обеспечиваются защита лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Таким образом, задачи уголовного судопроизводства объективно существуют применительно к этому виду юридически значимой деятельности. Их следует формулировать путем анализа соответствующих предписаний уголовно-процессуального закона. Скажем, ч. 2 ст. 21 УПК РФ требует в каждом случае обнаружения признаков преступления устанавливать событие преступление, изобличать лицо или лиц, виновных в совершении преступления. Статья 73 УПК РФ предусматривает перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Установление в ходе практической деятельности этих обстоятельств есть не что иное, как раскрытие преступления. Из ст. 152 и 154 УПК РФ вытекает требование полноты, всесторонности и объективности предварительного расследования. Как и в ранее действовавшем уголовно-процессуальном законе к числу задач современного уголовного судопроизводства относятся быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение лиц, привлеченных в качестве обвиняемых, и справедливое их наказание. К числу общих задач уголовного судопроизводства, несомненно, следует отнести задачи, сформулированные в ч. 1 ст. 6 УПК РФ: защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Проблемным остается вопрос о том, правомерно ли возлагать задачу быстрого и полного раскрытия преступлений на суд. УПК РФ процессуальные полномочия суда сводит к созданию необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (ч. 3 ст. 15, ч. 1 ст. 243). Вместе с тем закон считает суд субъектом доказывания, который наряду с прокурором, следователем и дознавателем должен собирать, проверять и оценивать доказательства в целях установления наличия или отсутствия обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ст. 17, 73, ч. 1 ст. 74, ст. 86–88 УПК РФ). Существенно и то, что суд в ходе судебного следствия вправе по собственной инициативе производить определенные следственные действия, связанные с исследованием доказательств (ч. 3 ст. 275, ч. 3 ст. 278, ч. 1 ст. 282, ч. 1 ст. 283, ч. 1 ст. 288, ч. 1 ст. 290 УПК РФ). Правомерно сказать, что суд осуществляет эти процессуальные действия в соответствии с принципом публичности и, следовательно, также раскрывает преступление. Иначе не может быть, поскольку на суд возложена обязанность обеспечить вынесение законного, обоснованного и справедливого приговора (ст. 296 УПК РФ).

Таким образом, задачи уголовного судопроизводства включают в себя две социальные ценности. С одной стороны, – это полное и быстрое раскрытие преступлений, изобличение подозреваемых и обвиняемых и правильная уголовно-правовая квалификация их действий, а с другой – защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Баланс этих двух социальных ценностей должен надежно обеспечиваться законом и судебно-следственной практикой. Нельзя раскрывать преступления за счет необоснованного ограничения прав личности, но нельзя и жертвовать раскрытием преступления, защищая сверх меры интересы тех или иных участников уголовного судопроизводства[43].

Задачи оперативно-розыскной деятельности во многом сходны с задачами уголовного судопроизводства. При осуществлении обоих видов деятельности должны неукоснительно соблюдаться права и свободы человека и гражданина. Существенные различия усматриваются в задачах по выявлению и раскрытию преступлений, а также выявлению и установлению лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, в сфере оперативно-розыскной деятельности (п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности») – с одной стороны, и в задачах уголовного судопроизводства по раскрытию преступлений – с другой.

В ходе уголовно-процессуальной деятельности должны раскрываться преступления любой категории, предусмотренные Уголовным кодексом РФ (ст. 15). Выполнение этого требования не ставится в зависимость от характера и тяжести совершенных преступлений, степени их общественной опасности, а также каких-либо других признаков (формы вины, вида и размера наказания и т. п.). Задачи же оперативно-розыскной деятельности состоят в выявлении и раскрытии только тяжких и особо тяжких неочевидных преступлений (их называют также преступлениями, совершенными в условиях неочевидности), прежде всего совершенных или совершаемых организованными преступными группами. В. П. Хомколов справедливо указывает на то, что деятельность оперативно-розыскных аппаратов – «это объективно необходимая форма борьбы с преступностью, обусловленная способами совершения некоторых видов преступлений, для которых характерна тщательная организация, использование различных способов конспирации и сокрытия следов при их подготовке и совершении»[44]. По существу речь идет о том, что оперативно-розыскная деятельность должна быть направлена на раскрытие тяжких и особо тяжких преступлений, но совершенных в условиях неочевидности.

Понятие совершенных в условиях неочевидности преступлений было сформулировано еще в 1970 г. и закреплено в служебной Инструкции МВД СССР о порядке составления статистических отчетов о состоянии преступности и результатах надзорно-профилактической, оперативно-розыскной и административной деятельности органов внутренних дел. В этом ведомственном нормативном документе отмечалось, что совершенные в условиях неочевидности преступления – это преступления, по делам о которых нет подозреваемых, а совершенными в условиях очевидности считаются преступления, по делам о которых известны лица, их совершившие.

К очевидным преступлениям предлагалось относить прежде всего те, которые совершаются на глазах сотрудников милиции или представителей организаций по охране правопорядка. Очевидным правонарушение считалось также, если сразу же после его совершения подозреваемое лицо преследовалось очевидцами либо если при подозреваемом обнаруживались какие-либо предметы, следы или признаки, дающие основания предположить, что данное лицо принимало участие в совершении преступления.

Термины «очевидные преступления» и «неочевидные преступления» раньше применялись в процессуальной и криминалистической литературе[45], встречаются они и в современных источниках. Например, А. Р. Белкин в зависимости от содержания исходной информации делит преступления на две группы. К первой группе он относит «очевидные преступления» т. е. такие, которые совершаются в условиях очевидности, когда исходная информация содержит данные о виновном. Исходная информация о «неочевидных преступлениях» таких данных не содержит[46].

Термин «явное преступление или проступок» входит в терминологическую систему Уголовно-процессуального кодекса Франции 1958 г. В этом законе явным преступлением или проступком считается такое преступление или проступок, которое находится в процессе совершения или только что было совершено. Явное преступление или проступок имеют место также и в тех случаях, когда сразу после их совершения подозреваемое лицо преследуется очевидцами, или если при нем обнаружены предметы или на нем имеются какие-либо следы или признаки, которые дают основание предположить, что данное лицо принимало участие в совершении преступления или проступка. К явному преступлению или проступку приравнивается всякое преступление или проступок, которые хотя и не имели места при обстоятельствах, указанных в предыдущем абзаце, но совершены в доме, хозяин которого просит прокурора Республики или должностное лицо судебной полиции констатировать факт их совершения. Для расследования явных преступлений или проступков УПК Франции устанавливает упрощенный порядок (ст. 53)[47].

Без использования терминов «очевидные» и «неочевидные» преступления обойтись невозможно. Они являются рабочими терминами и их целесообразно использовать не только в научной литературе, но и в текстах соответствующих законов, в частности – в ст. 2 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» для более точного формулирования ее задач.

Вместе с тем деление преступлений на очевидные и неочевидные следует считать весьма условным и относиться к нему очень осторожно. Не так уж редки случаи, когда лицо, застигнутое на месте происшествия с явными следами или признаками преступления, впоследствии, в ходе тщательного исследования обстоятельств дела, оказывается не имеющим к нему никакого отношения. Надпись в старом венецианском суде гласила: «Вспомните о несчастном мельнике». Однажды на месте убийства был застигнут мельник с окровавленным ножом в руке. Он был осужден и казнен, а позднее выяснилось, что преступление совершил вовсе не он. Мельник просто увидел умирающего и выхватил из раны нож, намереваясь помочь потерпевшему, но был схвачен и, несмотря на все свои оправдания, осужден[48].

К сожалению, подобные случаи – не только предания давней истории уголовного судопроизводства. И об этом необходимо постоянно помнить.

Уголовный кодекс РФ по степени общественной опасности все преступления делит на следующие категории: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие (ст. 15). Для раскрытия каждого из этих преступлений, если оно совершено в условиях неочевидности, могут понадобиться специфические средства и способы оперативно-розыскной деятельности. Однако для того чтобы реально обеспечить такое положение, пришлось бы во много раз увеличить количество оперативных сотрудников органов, осуществляющих эту деятельность, привлечь дополнительные технические средства, а также создать массу других необходимых атрибутов. По вполне понятным причинам ни одно государство, и особенно наше, не в состоянии себе такой роскоши позволить. Поэтому оперативно-розыскная деятельность должна использоваться для раскрытия только тяжких и особо тяжких неочевидных преступлений и, прежде всего, преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, а также преступлений, совершаемых организованными преступными сообществами.

Одной из важнейших задач оперативно-розыскной деятельности названо: «выявление и раскрытие преступлений» (п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Как было сказано раньше, основной задачей уголовного судопроизводства, вытекающей из УПК РФ, является «быстрое и полное раскрытие преступлений».

Объединяет приведенные правовые предписания то, что оба закона требуют раскрывать преступления. Понятие «раскрытие преступления» и в оперативно-розыскной, и в уголовно-процессуальной деятельности означает одно и то же – установление обстоятельств совершения преступления и обнаружение лица (лиц), его совершившего. Применительно к уголовно-процессуальной деятельности различные мнения высказываются лишь относительно того, на каком этапе производства по уголовному делу эту задачу можно считать выполненной[49].

Правомерно сказать, что раскрытие тяжких и особо тяжких неочевидных преступлений – общая задача оперативно-розыскных аппаратов и следователей соответствующих ведомств[50]. Однако в каждой сфере деятельности преступления раскрываются различными средствами и способами. В ходе оперативно-розыскной деятельности оперативные сотрудники получают определенные сведения (результаты оперативно-розыскной деятельности), но выводы о виновности лица в совершении преступления в оперативно-служебных документах не формулируют. Они лишь представляют соответствующие оперативно-розыскные материалы органу дознания, следователю или прокурору. Следователь же собирает, проверяет и оценивает доказательства, на которых основывает вывод о виновности определенного лица в совершении преступления в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого, а затем в обвинительном заключении. Иначе говоря, следователь раскрывает преступления путем уголовно-процессуального доказывания. Результаты его деятельности призваны обеспечить успешное рассмотрение уголовного дела в судебном разбирательстве и вынесение законного, обоснованного и справедливого приговора.

В законодательном определении задач оперативно-розыскной деятельности наряду с термином «раскрытие» фигурирует термин «выявление» преступлений. Последний термин не несет никакой дополнительной смысловой нагрузки, поскольку слова «раскрытие» и «выявление» образованы от глаголов «выявить» и «раскрыть» (их называют отглагольными существительными), которые по существу являются синонимами[51]. Однако использование в контексте данного предложения двух этих понятий следует считать оправданным, поскольку вместе они более определенно ориентируют на то, что оперативно-розыскными способами необходимо установить, обнаружить, сделать явным не только само событие преступления, но и многие другие связанные с ним обстоятельства.

Из уголовно-процессуального закона вытекает требование не просто раскрытия, но быстрого и полного раскрытия преступлений. Это требование выражается главным образом в установленных законом сроках производства процессуальных действий и решений (ст. 108, 128–130, ст. 144, 162 и др. УПК РФ).

Как отмечалось раньше, требование быстродействия при осуществлении оперативно-розыскной деятельности выражено путем неоднократного использования в тексте Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» терминов «оперативно» и «оперативный». Поэтому при формулировании задач оперативно-розыскной деятельности повторять его, вероятно, было признано нецелесообразным. Следовательно, требование быстроты, оперативности раскрытия преступлений также является общим как для оперативно-розыскной, так и для уголовно-процессуальной деятельности.

Иначе дело обстоит со словосочетанием «полное раскрытие преступлений», которое используется в тексте УПК РФ и имеет принципиальное значение. Оно отражает требование выявлять и доказывать все факты и обстоятельства, составляющие предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ), а также все другие факты и обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела. Такой подход является непременным условием вынесения судом законного, обоснованного и справедливого приговора.

В оперативно-розыскном законодательстве аналогичное требование отсутствует. Это свидетельствует о том, что задачи оперативно-розыскной деятельности меньше по объему, нежели задачи уголовного судопроизводства. Не соглашаться с этим по существу означало бы рассматривать оперативно-розыскную деятельность в качестве неформального расследования преступлений. Обязательным должно признаваться такое правило: оперативно-розыскными способами устанавливаются только те факты и обстоятельства совершения преступления, которые не могут быть беспрепятственно доказаны исключительно уголовно-процессуальным путем. Практическая реализация данного правила отвечает интересам как оперативно-розыскной, так и уголовно-процессуальной деятельности[52].

Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» требует выявлять и устанавливать лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших преступления (п. 1 ст. 2), а уголовно-процессуальный закон наряду с установлением (ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 74), выявлением (ч. 2 ст. 73 УПК РФ) и доказыванием (ст. 73, 85, 89 УПК РФ) требует еще и изобличать лицо или лиц, виновных в совершении преступления (ч. 2 ст. 21 УПК РФ). Такой подход обусловлен специфическими особенностями каждого вида деятельности.

Термины «выявить» и «установить», используемые при формулировании задач оперативно-розыскной деятельности, не являются синонимами. Первый означает «сделать явным, обнаружить», а второй, кроме того, означает еще и «доказать»[53]. Представляется, что термин «установить» ориентирует оперативных сотрудников на необходимость не только получать достаточные сведения об определенных обстоятельствах, но и фиксировать их в материалах дела оперативного учета. В остальном же данное требование по существу повторяет предыдущее, т. е. требование выявлять и раскрывать преступления. Как было сказано раньше, понятие «раскрытие преступления» предполагает установление обстоятельств его совершения и непременное выявление лица (лиц), причастного к данному преступлению.

Содержание же термина «изобличение лица, виновного в совершении преступления», который используется при формулировании задач уголовного судопроизводства, принципиально отличается от содержания терминов «выявление» и «установление» лица, совершившего преступление, применяемых в отношении оперативно-розыскной деятельности. Предпринята попытка объяснить причину, по которой в тексте УПК РФ используется рассматриваемый термин. «Употребляя термин “изобличение виновного”, – отмечает В. А. Азаров, – законодатель, на наш взгляд, смещает акценты на удостоверительную сторону деятельности компетентных органов, имея в виду уголовно-процессуальное доказывание обстоятельств, позволяющее установить преступное событие, лицо, его совершившее, и остальные элементы предмета доказывания. Естественно, что единственным средством достижения этой цели являются судебные доказательства (ст. 69 УПК)»[54].

Вряд ли можно довольствоваться таким объяснением. Правомерно говорить о том, что благодаря удостоверительной стороне доказывания становится возможным изобличение виновного в совершении преступления. Непосредственно же требование удостоверять в ходе доказывания полученные результаты (доказательства) выражено в предписании закона составлять протокол каждого следственного действия (ст. 166 УПК РФ), а также иным образом закреплять доказательства (ст. 80–81, 84 УПК РФ). Удостоверительная сторона доказывания обеспечивает такое свойство доказательств, как допустимость. Удостоверительная сторона предусмотрена также в оперативно-розыскном познании (ст. 10 Федерального закона об ОРД) и здесь она не менее важна, чем в уголовно-процессуальном доказывании.

Следует отметить, что словосочетание «изобличение лица или лиц, виновных в совершении преступления», и с логической, и с уголовно-процессуальной точки зрения небезупречно. В сфере уголовного судопроизводства в совершении преступления изобличается определенное лицо. В этих целях следователь должен собрать достаточные доказательства, дающие основание для предъявления обвинения в совершении преступления, и вынести мотивированное постановление о привлечении конкретного лица в качестве обвиняемого (ст. 171, 172 УПК РФ). В отношении последнего могут быть применены меры процессуального принуждения. Обвинительный тезис следователь обосновывает в обвинительном заключении. В судебном разбирательстве прокурор на основании результатов судебного следствия продолжает обвинительную деятельность. Но и здесь он изобличает в совершении преступления не виновного, а обвиняемого, именуемого на данной стадии уголовного процесса подсудимым. И только после вынесения судом обвинительного приговора последнего правомерно называть виновным в совершении преступления. Но в этом случае говорить об изобличении виновного в совершении преступления уже нелогично. Изложенное в полной мере соответствует принципу презумпции невиновности (ст. 49 Конституции Российской Федерации).

Таким образом, в тексте ч. 2 ст. 21 УПК РФ вместо «изобличения лица или лиц, виновных в совершении преступления» следовало бы указать «изобличение обвиняемого (обвиняемых) в совершении преступления».

Термин «изобличить» означает «обнаружить в ком-нибудь что-нибудь предосудительное, уличить в чем-нибудь (изобличить взяточника, изобличить во лжи»)[55]. Представляется, что путем использования термина «изобличение» обозначается осуществляемая следователем функция уголовного преследования, которая приняла форму обвинения конкретного лица в совершении преступления. Такой вывод объясняется тем, что словосочетание «изобличение лица или лиц, виновных в совершении преступления», используется в ст. 21 УПК РФ, озаглавленной «Обязанность осуществления уголовного преследования».

Изобличение обвиняемого предполагает демонстрацию следователем доказательств, свидетельствующих о совершении им преступления. До окончания предварительного следствия такая демонстрация может либо вовсе отсутствовать, либо принимать различные формы, что и обусловлено рассматриваемой задачей. Так, закон требует выносить постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого лишь при наличии достаточных доказательств, но не требует указывать их в данном процессуальном акте (ч. 1 ст. 171 УПК РФ). Впоследствии, при допросе обвиняемого, следователь, используя соответствующие тактические приемы, может оперировать доказательствами в целях изобличения обвиняемого в совершении преступления. В ранее действовавшем законе было прямо сказано, что обвиняемый вправе давать показания не только по предъявленному ему обвинению, но и по поводу имеющихся в деле доказательств (ст. 77 УПК РСФСР). К сожалению, в УПК РФ такого предписания нет. Правомерность подобных действий следователя, но только применительно к допросу свидетеля и потерпевшего, вытекает из ч. 3 ст. 190 УПК РФ, согласно которой если в ходе допроса допрашиваемому лицу предъявлялись вещественные доказательства и документы, оглашались протоколы других следственных действий и воспроизводились материалы аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки следственных действий, то об этом делается соответствующая запись в протоколе допроса. Представляется, что данное предписание по аналогии следователь вправе применять и при допросе обвиняемого (подозреваемого). Изобличение обвиняемого в совершении преступления имеет место также при получении им копии обвинительного заключения (ч. 2 ст. 222 УПК РФ) и продолжается прокурором в центральной части судебного разбирательства – на судебном следствии.

В сфере оперативно-розыскной деятельности не происходит непосредственного общения оперативных сотрудников с лицом, виновность которого устанавливается оперативно-розыскными способами, поэтому словосочетание «изобличение виновных» в тексте Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» не используется. Оперативно-розыскная деятельность, направленная на выявление и установление лица (лиц), совершившего преступление, не может именоваться функцией уголовного преследования. В рамках уголовного преследования создаются лишь необходимые фактические предпосылки для успешного осуществления упомянутой деятельности в сфере уголовного судопроизводства.

Как неоднократно отмечалось раньше, задача оперативно-розыскной деятельности состоит в выявлении и раскрытии только так называемых неочевидных преступлений. Очевидные же преступления в раскрытии не нуждаются, поскольку исходная информация указывает не только на событие преступления и другие, связанные с ним обстоятельства, но и на лицо, совершившее преступление. Вместе с тем нельзя сказать, что в подобных случаях надобность в оперативно-розыскных мерах вообще никогда не возникает. Иногда появляется необходимость установить мотивы и цели преступления или результаты преступной деятельности, т. е. обстоятельств, которые при очевидности самого события преступления, как правило, в реальной действительности наглядно не проявляются и тщательно скрываются.

Выявление и раскрытие преступления предполагает установление оперативно-розыскными способами события преступления (времени, места, способа и других обстоятельств его совершения) и лица, его совершившего. Если преступление совершено или совершается организованной преступной группой, то должны быть установлены все причастные к нему лица и роль каждого в осуществлении преступной деятельности. Выявлению и раскрытию подлежат помимо прочего все факты и эпизоды преступления, а также причиненный преступлением материальный ущерб. В некоторых случаях усилия оперативных сотрудников должны быть направлены на установление личности потерпевшего, его местонахождения, обстоятельств, его характеризующих.

Задача выявления и раскрытия преступления оперативно-розыскным путем должна рассматриваться в органической связи с уголовно-процессуальной деятельностью, поскольку в случае успешного решения данной задачи возбуждается уголовное дело. В ряде случаев уголовное дело может быть возбуждено при обнаружении только события преступления. Тогда оперативно-розыскная деятельность осуществляется параллельно с расследованием уголовного дела, а ее основной задачей становятся выявление и установление лиц, совершивших преступление.