Читать книгу Мораль и личность российских революционеров. Издание 2-е, доработанное - В. Н. Болоцких - Страница 3

Важные количественные и качественные изменения произошли в экономике России в XVIII в., особенно в его второй половине. В течение всего века наблюдался быстрый рост цен. В результате и под воздействием революции цен Россия включилась в европейское разделение труда в качестве поставщика сельскохозяйственной продукции и импортера промышленных товаров1.

Большую выгоду от этих изменений в экономическом развитии России получили дворяне-землевладельцы. Они стали получать большие доходы из-за перераспределения результатов труда крепостных крестьян между государством и помещиками в пользу помещиков2. Произошло усиление дворянского предпринимательства и торговли3.

Хозяйственные успехи дворянства в XVIII в. были достигнуты не столько благодаря их талантам и умениям, сколько наличием огромных сословных льгот и привилегий. Низкий уровень сельского хозяйства, тепличные условия для предпринимательства дворян и ограниченные возможности купцов, крестьян и горожан предопределили особенности промышленного развития России в XVIII в. Для него было характерно массовое использование принудительного труда, отсталость технологий, слабое развитие «третьего сословия» и городов в целом. Дворянство же предпочитало тратить доходы не на развитие производства, не капитализировало их, а просто проматывало, а также расходовало на культуру.

Значительные изменения произошли в XVIII в. в социальной структуре российского общества. Устанавливаются гораздо более чёткие границы между сословиями: дворянством, крепостными и государственными крестьянами, купечеством и городскими жителями. В связи с этим происходят большие сдвиги в сословном самосознании, особенно это касается дворянства.

Резкое увеличение доходов дворян от имений ослабило их материальную зависимость от государственной службы и породило стремление избавиться от её обязательного характера для того, чтобы заняться своим хозяйством и спокойно жить на свои средства.

Рост материального благосостояния дворянства, смягчение служебных тягот, а потом и отмена обязательности службы имели большое значение для развития культуры и общественного сознания в России. Произошли большие изменения в бытовом поведении дворянства, шло становление новых личностных качеств в дворянской среде.

В XVIII в. происходит становление в основном современной русской культуры: в языке, литературе, искусстве, науке. Наиболее характерными чертами русской культуры в это время становятся её светский характер, «открытость», т.е. активное общение с другими культурами, изменение отношения к человеческой личности, ускорение темпов развития, динамизм4.

Для нашей темы особенно значимы изменения в отношении к человеку, к личности в системе новой культуры, появление и развитие нового типа личности как в реальной жизни, так и в литературе. Петровские преобразования, Северная война, создание армии европейского типа, строительство новых городов, освоение Сибири, Дальнего Востока, Причерноморья, дворцовые перевороты, пугачёвское восстание и т. д. создавали богатые возможности для проявления людьми того времени своих талантов. Благодаря своим личным качествам многие «худородные» смогли достичь больших высот в военной и государственной службе, в науке, литературе и искусстве. В литературе появляется новый герой – ищущий, переживающий, полагающийся больше на себя, чем на божью волю. Гораздо большее внимание теперь уделяется внутреннему миру героев, их индивидуальным характерам, происходит как бы психологизация литературы. Это нашло отражение как в переводах, так и в становлении в русской литературе новых жанров (военных повестей, любовных романов, лирической поэзии), новых направлений (сентиментализма, затем романтизма). Интерес к личности, к индивиду заметен и в искусстве. Так, в живописи большое распространение получает портрет5.

В отличие от прошлых веков военное поведение в XVIII в. стало глубоко личным. «Слава, честолюбие, жажда подвига – все эти переживания уже в значительно меньшей степени относились к роду и семейству и почти полностью определяли индивидуальную судьбу, – писал Ю. М. Лотман. – Это отразилось, в частности, в том, что награды начали приобретать персональный характер». С наибольшей силой характерная для XVIII в. жажда личной, ни с кем не делимой славы отразилась в надписи на могиле Суворова: «Здесь лежит Суворов». «В этой надписи, в ее лаконизме, напоминающем язык Цезаря, в отказе перечислять чины, должности, ордена и заслуги, была высокая гордыня: то, что составляет неподражаемое „я“ полководца, личностное достояние – выше всех наград» – подчёркивает Ю. М. Лотман. И по его же словам, «представление, что ценность личности – в ее самости, неповторимости, в тех качествах, для которых Карамзин нашел новое слово – „оригинальность“, было чертой, в которой выразился век»6.

На рубеже XVIII – XIX вв. Россия пережила настоящий бум увлечения античностью, и не только в искусстве и архитектуре. В воспоминаниях С. Глинки, участника войны 1812 г., горячего патриота, отразились особенности восприятия молодёжью этого времени античных образцов для подражания. Античность привлекала прежде всего гражданственностью и свободолюбием7.

В XVIII в. идёт также ускоренный процесс роста национального самосознания русского народа. Это нашло отражение в растущем интересе к отечественной истории, к культурному наследию прошлых веков. Начинается поиск и публикация летописей и других документов по русской истории. В последние десятилетия XVIII в. среди дворянства пробуждается также интерес к крестьянину, к его положению, к его личности и его культуре. Формируется представление о национальном единстве, включающем в себя не только привилегированные слои, но и крестьян, купцов, разночинцев. Это приводило к постановке вопросов о взаимоотношениях различных социальных групп, прежде всего «просвещённых людей» и крестьянства. Крестьянская тема становится одной из основных в публицистике того времени, ей много внимания уделяли Новиков, Радищев, Татищев и другие. Крестьянская тема возникала на заседаниях Уложенной комиссии. Крестьяне становятся героями художественных произведений, театральных пьес8.

Ставятся вопросы крепостного права, ликвидации крепостничества, необходимости просвещения крестьян, что делать раньше – просвещать или освобождать. Преобладает попечительское, патерналистское отношение к крепостным крестьянам. Суть его выразил Новиков в пожеланиях крестьянам на новый 1770 г. в журнале «Трутень»: «Я желаю, чтобы ваши помещики были ваши отцы, а вы их дети. Желаю вам сил телесных, здравия и трудолюбия. Имея сие, вы будете счастливы. А счастие ваше руководствует ко благосостоянию всего государства»9. Но появляются и резкие слова осуждения крепостного права, мнения о необходимости его скорейшей ликвидации. Неизвестный автор «Отрывка путешествия в*** И*** Т***» находит причины крестьянской бедности в том, что «помещики их сами тому были виною»10. Гневное осуждение крепостного права звучит в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева. А в своей «Беседе о том, что есть сын Отечества» он даже отказывает рабу в праве называться сыном Отечества и патриотом, потому что раб находится в положении ниже скота. Свободой и разумом каждый человек обладает в соответствии с естественными законами11.

Такое отношение к крепостному праву и крепостным крестьянам части дворянства связано с распространением в России идей европейского Просвещения. Популярными становятся сочинения Вольтера, Дидро, Руссо, Даламбера, Локка, Лессинга и других. Суть Просвещения не сводится к накоплению научных знаний и их распространению среди всё более широких слоёв населения, к идеалам терпимости и гуманности, «а в перевороте в мировоззрении, в высвобождении человека из-под ига авторитаризма, духовного порабощения. Люди XVIII в. были оптимистически убеждены в возможности перестроить, усовершенствовать человеческое общество на разумных основах»12. Философские, социальные, этические, политические взгляды просветителей строились на идеях естественного права, природного равенства всех людей, свободы как естественного состояния человечества, на вере во всесилие Разума и просвещения, с помощью которых можно уничтожить зло и построить справедливое общество.

Кардинально меняется в XVIII в. бытовое поведение дворянства, особенно столичного. Появляются новые формы времяпровождения, вырабатываются новые стереотипы поведения, общения, соответствующие изменениям в социальном и культурном облике дворянского сословия.

Для нашей темы исследования особенно значимыми являются типы поведения, возникшие как реакция на усиления контроля над жизнью всего общества, в том числе дворянства, со стороны «регулярного государства», насаждавшегося Петром I и его преемниками. Идеалом Петра I было такое регулярное – правильное – государство, где вся жизнь была бы регламентирована, подчинена правилам, выстроена с соблюдением геометрических пропорций, сведена к точным, однолинейным отношениям. Наиболее полное выражение этот идеал нашёл в Табели о рангах, который определял не только соотношение должности, чина и социального статуса (личное и потомственное дворянство в зависимости от ранга), но и требовал соответствия месту в Табеле о рангах в одежде (не только служебной, мундиров), в типовых проектах зданий, строившихся частными лицами, в формах обращения, при получении лошадей на почтовых станциях и т. д13. Пётр I хотел вогнать живую жизнь в гранитные русла предписаний, но поток жизни не подчинялся ему. Как реакция на всеобщую регламентацию «регулярным» государством среди прочего и бытовой жизни дворянства складываются типы поведения, не только не революционные, но и не носившие характера социального или иного протеста, тем не менее, расшатывавшие жёсткие рамки предписаний, нарушавшие стройность «правильного» поведения.

К такому «неправильному» поведению относится дендизм, ставший довольно популярным в России с конца XVIII в. Для денди были характерны экстравагантность поведения, оскорбляющего светское общество, необычная для света, шокирующая манера держаться, «неприличная» развязность жестов. Эти формы разрушения светских запретов воспринимались как поэтические14.

К поведению, разрушавшему строгую упорядоченность регулярного государства относилось увлечение карточной игрой. Рассуждая о причинах распространения азартных карточных игр, Ю. М. Лотман писал: «Нельзя не заметить, что весь так называемый „петербургский“, императорский период русской истории отмечен размышлениями над ролью случая…, фатумом, противоречием между железными законами внешнего мира и жаждой личного успеха, самоутверждения, игрой личности с обстоятельствами, историей, Целым, законы которых остаются для нее Неизвестными Факторами. И почти на всем протяжении этого периода более общие сюжетные коллизии конкретизируются – наряду с некоторыми другими ключевыми темами-образами – через тему банка, фараона, штосса, рулетки – азартных игр»15.

При этом для честного игрока выигрыш не был самоцелью, «а средством вызвать ощущение риска, внести в жизнь непредсказуемость. Это чувство было оборотной стороной мундирной, пригвожденной к парадам жизни. Петербург, военная служба, самый дух императорской эпохи отнимал у человека свободу, исключал случайность. Игра вносила в жизнь случайность»16.

Новым явлением в жизни российского дворянства, отразившим глубокие изменения в его жизни и мировоззрении, стали дуэли. Ю. М. Лотман определяет дуэль как поединок – «происходящий по определенным правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесенного оскорблением. Таким образом, роль дуэли – социально-знаковая». Так как дуэль является процедурой по восстановлению чести, то она не может понята вне специфики понятия «честь» в общей системе этики европеизированного послепетровского дворянского общества.

Дворянин жил и действовал под влиянием двух противоположных регуляторов общественного поведения. Как верноподданный он подчинялся приказу. Психологическим стимулом подчинения в таком случае был страх перед наказанием. Но в то же время как человек сословия, которое одновременно было и социально господствующей корпорацией, и культурной элитой, он подчинялся законам чести. Психологическим стимулом подчинения здесь выступает стыд. Идеал, который создаёт себе дворянская культура, подразумевает полное изгнание страха и утверждение чести как основного регулятора поведения. В этом аспекте особый смысл приобретает демонстрация бесстрашия. Так, например, если «регулярное государство» рассматривает поведение дворянина на войне как служение государственному долгу, а храбрость его – лишь как средство достижения этой цели, то с позиций чести храбрость превращается в самоцель. Особенно ярко это проявляется в отношении к дуэли: опасность, сближение лицом к лицу со смертью становятся очищающими средствами, снимающими с человека оскорбление.

В дуэли выступала, с одной стороны, узко сословная идея защиты корпоративной чести, а с другой – общечеловеческая, несмотря на архаические формы, идея защиты человеческого достоинства. И в последнем случае перед лицом поединка оказывались равными аристократ и любимец императора В. Д. Новосельцев и подпоручик Семёновского полка без состояния и связей из провинциальных дворян, К. П. Чернов17.

Для людей второй половины XVIII в. важную роль играли литература и театр, точнее, театрализация жизни, по выражению Ю. М. Лотмана. В XVIII в. сложилось два основных типа литературы – государственная, научная, военная и т. д. печать, руководимая правительством, и художественная литература, допускаемая как забава. Но очень быстро художественная литература приобрела независимость от правительства, стала духовным руководителем общества. В домах всех образованных людей того времени имелись библиотеки, которые состояли из печатных и рукописных книг. Это были государственные акты, исторические сочинения, любовные романы, письма и официальные бумаги. Расширился круг читателей, в него входило всё больше женщин, появились женские библиотеки. Домашние библиотеки женщин оказали большое внимание на духовное формирование людей декабристской эпохи. Это было связано с проникновением в жизненный уклад дворянства отношений гуманности, уважения к ребёнку, стремлений к «естественности»18.

Ю. М. Лотман подчёркивает многочисленность примеров того, как люди рубежа XVIII – XIX вв. строили своё личное поведение, бытовую речь, в конечном счёте, свою жизненную судьбу по литературным и театральным образцам. Уже поколение 1790-х годов следовало в своём реальном поведении образцам, взятым из римской литературы и театральных постановок XVIII в. Много примеров такого поведения даёт дневник С. Глинки. Его семья была небогатой, а по петербургским меркам, просто нищей. Но бедность сквозь призму «римского» героизма воспринималась как гражданская добродетель. «Римская» поэтизация бедности, придававшая ей театральное величие, была потом свойственна многим декабристам19.

Изменения в хозяйственном положении дворянства, его социальном и культурном облике, бытовом поведении и жизненном укладе – всё вместе формировало новый тип личности, мировоззрения, создавало особую духовную атмосферу, в которой росли будущие декабристы. Конечно, сами по себе дендизм, карточная игра, дуэли не являются источниками декабристского мировоззрения, декабристского типа личности и бытового поведения. Но они расшатывали шаблоны светской жизни, задавали образцы свободной, самостоятельной, индивидуализированной личности. В соединении с героической романтикой, культом античной свободы и гражданственности, ростом национального самосознания и патриотизма, с идеями естественного равенства и права, необходимости нравственного самосовершенствования это создавало почву для новой морали и нового типа личности. Что во многом осуществилось в морали и личности дворянских революционеров.

Для России рубежа XVIII – XIX вв. характерны нечёткость, размытость социально-экономических процессов. С одной стороны, формирование единого внутреннего рынка, включение в европейское разделение труда, рост мануфактурного производства, появление и устойчивый рост использования вольнонаёмного труда, растущее число предпринимателей недворянского происхождения (купцов, горожан, крестьян, включая крепостных). С другой стороны, сохранение возможностей для экстенсивного развития экономики путём распашки новых земель и усиления крепостнической эксплуатации крестьян, ведущая роль дворянства, пользующегося льготами и привилегиями, слабость «третьего сословия».

Как следствие, такая же размытость явлений существовала в культурной и общественной жизни той эпохи. Распространение идей естественного права и равенства, вообще идей Просвещения привело к появлению интереса к личности крестьянина, к крестьянской культуре, представления о том, что крестьянин тоже человек, богу подобный, и что нельзя с ним обращаться как со скотом. Но прочность традиционного общинного образа жизни крестьян с их покорностью судьбе, отсутствием достаточно значимых проявлений частной инициативы, духа предпринимательства сохраняло даже у самых прогрессивно настроенных дворян-помещиков патерналистский тон в отношении крестьян: улучшение положения крестьян они связывали с их просвещением, с более гуманным отношением помещиков к своим крепостным.

Незрелости экономических процессов соответствовали незрелость, отсталость социальной структуры общества и его идейной и духовной жизни. Отсюда вытекает объяснение необходимости социально-экономических перемен в обществе морально-религиозными соображениями, а не экономическими (например, выгодностью вольнонаёмного труда).

В значительной мере отмеченные особенности социально-экономической и политической жизни России сохранялись и в дальнейшем, вплоть до начала XX в. Это не могло не отразиться как на общем характере развития страны, так и революционного движения в ней, морали и личности российских революционеров. И в начале XX в. крестьянство, в подавляющем большинстве патриархально-общинное, с полунатуральным типом хозяйством, составляло около 80% населения, дворянство сохраняло доминирующее положение в политической жизни страны и значительное – в экономике. Буржуазия и рабочий класс находились только в начале своего становления как общественных групп со своими осознанными интересами. Подавляющее большинство революционеров и общественных деятелей происходили из дворян и разночинцев.