Читать книгу Диагностика глобального рынка 2000-2020 - В. Н. Литуев - Страница 6

Первоначально рассмотрим структуру и состояние глобального рынка в его интегральном измерении, которые определяется промышленными, фондовыми, валютными и товарными компонентами рыночных систем.

Обратимся к данным графика 1, который отражает кластеры рынков, образовавшихся в 2000–2014 гг. Приведенная на графике группировка промышленных, фондовых, валютных и товарных рынков получена в результате обработки сведений, представленных в матричной форме достоверных данных, которые обработаны математическими методами с помощью кластерного анализа и статистическими методами множественной регрессии.

Из группы стран, входящих в G20, сравнительными и пригодными для обработки данными оказались сведения из 14 стран по промышленным, фондовым индексам, валютам и биржевым товарам. Для целей экономической диагностики обозначим эти страны как G14.

Эти страны – США, Мексика, Бразилия, Канада, Германия, Франция, Нидерланды, Норвегия, Англия, Испания, ЮАР, Япония, Россия, Южная Корея. Биржевые товары: золото, серебро, палладий, платина, нефть, газ, зерно, алюминий, свинец, медь, никель, цинк, уран.

Как видно из графика 1, сложились такие рыночные группировки, о которых до настоящего момента не говорилось в научной публицистике.

Все образовавшиеся группы рынков, которые мы рассмотрим ниже, оказались подвешены, то есть совокупно взаимосвязаны на таком товаре, как Уран, и на промышленном индексе Бразилии, который отражает уровень состояния и развития производственных структур этой латиноамериканской страны.

Далее, образовалась мощная рыночная структура из промышленных систем России, Японии, Канады и США. Эти четыре страны образовали своими рыночными промышленными взаимосвязями жесткий квадрат, внутри которого расположились остальные рыночные структуры: валютные, фондовые и рынки биржевых товаров. Основными точками, откуда исходят взаимосвязи с промышленными, фондовыми, валютными различных стран и товарными рынками, находящимися внутри этого четырехугольника, оказались Россия и Япония. Это объяснимо: Россия – фундаментальный поставщик, в основном, минеральных и топливных ресурсов для сфер промышленного производства, а Япония – генеральный поставщик, в основном, промышленных технологий и эффективных товаров. Присутствие в интегрирующем квадрате рыночных взаимосвязей США и Канады подчеркивает самодостаточный и автаркический характер их промышленности, поскольку эти страны производят минеральное сырье и топливо для своих нужд и разрабатывают, а также реализуют необходимые промышленные технологии.

Две линии взаимосвязи, исходящие от промышленных структур России и Японии, интегрируются в промышленности Южной Кореи, которая, с одной стороны, зависит от поставок минеральных ресурсов и топлива, а с другой стороны, от обретения и применения промышленных технологий.

Именно интеграционные свойства промышленности Южной Кореи определяют тот факт, что остальная система промышленных, товарных, валютных и фондовых рынков развивается в расширяющихся системных взаимосвязях внутри обнаруженного рыночного четырехугольника именно от этой страны.

Внутри рыночного четырехугольника от Южной Кореи сформировалось несколько рыночных системных структур, имеющих взаимосвязи и известный замкнутый характер.

График 1

Диаграмма взаимосвязей стран на глобальном рыночном пространстве (по данным агентства «Блумберг» за 2000–2014 гг.)

Древ. диаграмма для 55 перемен. Метод одиночной связи (простое объед.). Евклидово расстояние

Примечание к графику 1

1. США IP

3. США USD

4. Мексика IP

6. Мексика курс USD/MXN

7. Бразилия IP

9. Бразилия курс USD/BRL

10. Канада IP

12. Канада курс USD/CAD

13. Германия IP

15. Германия курс USD/EURO

16. Франция IP

18. Франция курс USD/EURO

19. Нидерланды IP

21. Нидерланды курс USD/NLG

22. Норвегия IP

24. Норвегия курс USD/NOK

25. Англия IP

27. Англия GBP

28. Испания IP

30. Испания курс USD/EURO

31. ЮАР IP

33. ЮАР курс USD/ZAR

34. Япония IP

36. Япония курс USD/JPY

37. Россия IP

39. Россия USD/RUB

40. Корея IP

42. Корея курс USD/KRW

43. Золото

44. Серебро

45. Палладий

46. Платина

47. Нефть

48. Газ

49. Зерно

50. Алюминий

51. Свинец

52. Медь

53. Никель

54. Цинк

55. Уран

Так, от взаимосвязи с промышленными рыночными структурами Южной Кореи образовалась относительно замкнутая рыночная структура из промышленных систем Нидерландов, ЮАР, Англии, Испании, Норвегии, Франции, Германии, Мексики. Причем, все промышленные рыночные системы этих стран располагаются в абрисе между промышленными рыночными структурами Нидерландов и Мексики. Расположение указанных промышленных рыночных структур развитых стран «между» промышленными структурами государств, первое из которых производит топливные ресурсы, а второе государство – целый полиметаллический спектр металлов точно подчеркивает зависимость промышленно развитых стран главным образом от топливных и минеральных ресурсов в 2000–2014 гг.

Если промышленные структуры стран G14 взаимосвязаны в относительно замкнутые системы, где промышленность каждой страны взаимосвязана друг с другом, то следующая за промышленным блоком взаимосвязей валютная рыночная система, хотя и представляет собой единое автономное образование, тем не менее, состоит из трех взаимосвязанных валютных рынков.

Вся система валютных рынков имеет своим началом взаимосвязь между валютными рынками Японии и Южной Кореи. В свою очередь, с валютными рынками этих стран взаимосвязан валютный рынок, который объединяет в своем составе денежные рынки ЮАР, Канады, Бразилии и Мексики. С последним валютно-рыночным блоком взаимосвязаны рыночные системы валют следующих стран. С одной стороны, это Англия и Россия, а с другой, это валютные рынки трех стран: Норвегии, Нидерландов, Франции. Относительно независимым является валютный рынок Испании, который функционирует между денежными рынками Нидерландов и Франции. Очевидно, что высокая степень независимости испанского валютного рынка определяется тем обстоятельством, что Испания в 2000–2014 гг. является нетто-дебитором валютных ресурсов, погруженным в хаотическое развитие.

Тот факт, что взаимосвязанные валютные рынки таких стран, как ЮАР, Канада, Бразилия и Мексика, ВВП которых в существенной своей части формируется за счет экспорта топливных и минеральных сырьевых ресурсов, находятся в центре валютных взаимосвязей, подчеркивает одно важнейшее обстоятельство – валютные рынки, в основном, обслуживают экспорт топлива и сырья, за счет доходов от которого и осуществляется импорт машин и оборудования.

Таким образом, понятно, что существование валютных рынков и системы их взаимосвязей, в первую очередь, обязаны экспорту топливных и минерально-сырьевых ресурсов и сырья.

Кроме того, важно подчеркнуть, что в системе взаимосвязанных валютных рынков G14 нет валютных рынков Испании, Германии и США. Относительная независимость валютного рынка Испании вполне объясняется тем фактом, что эта страна является, в основном, огромным чистым импортером капитала, функционирование которого определяется испанскими органами управления и ЕЦБ.

Независимость валютных рынков Германии и США имеет другую природу. Именно независимость валютных рынков Германии и США отделяют промышленные и валютные рынки других стран от товарных и фондовых рынков, как это отчетливо видно на древе диаграммы графика 1. Причем, рынок евро ставит границу со стороны промышленных и валютных рынков, а рынок доллара США – со стороны товарных и фондовых рынков. Независимость валютных ресурсов США на рынке определяется уже не только тем, что США являются эмитентом доллара как единицы расчетов и мировой резервной валютой.

Эмиссионная независимость США как суверенного государства после Второй мировой войны трансформировалась в валютную монополию рынка, которая определяет границы объемов торговли и прибыли на товарных и фондовых рынках. На этих рынках монополия США на доллар как на расчетную единицу глобального рынка создала на весь XX век при помощи эффекта абсолютной ренты механизм почти 100,0 % извлечения прибыли для государственных нужд США как эмитента резервной валюты.

Между тем, для эмитента валюты и других ценных бумаг всегда сохраняется вероятность не только извлечения прибыли, но и значительных убытков. Как показывают расчеты, вероятность в известной своей части уже трансформировалась в реальную достоверность. Убытки ФРС США как эмитента доллара при его использовании на глобальном рынке в начале XXI века составляет как минимум 30,0–70,0 % в зависимости от тех или иных национальных границ от всего оборота на мировых валютных, промышленных, товарных и фондовых рынках.

Монополия США на доллар как на расчетную денежную единицу определила тот факт, что торговля на товарных и фондовых рынках осуществляется, главным образом, в долларах США.

Доход США как государства-эмитента валютного монопольного ресурса, как показывают расчеты, к 2008 году составляет долю до 70,0 % всего оборота на мировых товарных и фондовых рынках. По сути дела, источником все усиливающихся с 1987 года фондовых и финансовых кризисов вплоть до 2008 года и по настоящее время является валютная монополия США на расчетный ресурс – доллар, который используется истеблишментом США с помощью эффективной монетарной технологии управления экономикой во вред глобальным экономическим процессам, поскольку именно валютная монополия США на доллар определила торговлю и кризисы на товарных и фондовых рынках.

С другой стороны, независимость валютных ресурсов Германии от системы валютных рынков стран Старого и Нового Света определяется экстраординарной экономической мощью немецкой промышленности, которая за счет своего реализованного экспортного потенциала концентрирует при помощи своей экономики решающий объем эмиссии евро как денежной единицы расчетов. В итоге, экспортный потенциал немецкой промышленности и определил формирование монополии евро, принадлежащей Германии в глобальной экономике.

В целом, монополия на использование евро на промышленных рынках принадлежит Германии в силу ее кадровой, технологической и промышленной мощи. Сложилась такая ситуация в системах валютных рынков, когда валютно-обменные операции и торговля на промышленных рынках осуществляются в пределах валютной монополии евро как расчетной единицы.

История экономики показывает, что, с одной стороны, монополии всегда преодолеваются, главным образом, средствами разрушения и уничтожения из-за фатальной угрозы эффективности экономики, но с другой стороны, уничтожение монополий, которое еще ни разу в мировой экономической истории не было управляемым, определяет возврат в развитии экономики на более низкий уровень развития. Хотя существует и другой, не разрушительный путь преобразования деформаций монополий на хозяйственные процессы. Это путь мирной трансформации экономических монополий, который, правда, в мировой хозяйственной истории никогда не был реализован.

Образно говоря, слева от независимого монопольного рынка евро, который контролируется Германией, сформировались и развиваются взаимосвязанные системы валютных и промышленных рынков. А справа, как это отражено на графике 1, развиваются взаимосвязанные системы товарных и фондовых рынков, функционирование которых определяется монополией доллара США.

Самыми крупными товарными рынками, которые являются взаимосвязанными и представляют собой некую систему, являются рынки зерна, газа и нефти. Сразу за ними и взаимосвязанными с вышеуказанными рынками сформировались рынки драгоценных металлов: платины, серебра и золота, которые взаимосвязаны с рынком нефти, газа и зерна.

Взаимосвязи рынков драгоценных металлов с рынками нефти, газа и зерна измеряют и устанавливают уникальный факт того, что планировали и реализовали в ФРС США как фактор управления глобальными рыночными процессами со стороны органов государственного управления США. Речь идет о том, как заметил бывший глава ФРС А. Гринспен [10], что высшие государственные служащие США научились управлять методами по типу золотого стандарта долларом США рынками главнейших ресурсов.

Дело в том, что крупнейшими покупателями и продавцами драгоценных металлов являются представители нефтедобывающих стран, включая страны, которые объединены в ОПЕК.

В конечном итоге, цены на рынке драгоценных металлов определяют крупные игроки из нефтедобывающих стран, включая эмитента доллара – США, поскольку взаиморасчеты по биржевым товарам осуществляются в долларах США. Именно поэтому, цены на нефть имеют сильную корреляцию с ценами на драгоценные металлы. Саудовская Аравия, вообще пытается стать монополистом на рынке палладия. При этом цена на рынке палладия начала формироваться на фондовом рынке крупным поставщиком нефти и газа, а также производителем этого драгоценного металла – Россией, поскольку стоимость палладия прямо и тесно взаимосвязана с российским фондовым рынком.

В системе взаимосвязанных рыночных процессов, определяемых фондовыми рынками России и Японии, происходит торговля таким товаром как никель. А взаимосвязанные рынки полиметаллов (алюминий, цинк, медь, свинец) расположены между полюсами фондового рынка Японии и системой других фондовых рынков.

Сама система фондовых рынков не является однородной. Она состоит из двух взаимосвязанных систем фондовых рынков. Первая система – это взаимосвязанные последовательно фондовые рынки Южной Кореи, Мексики, а затем Бразилии и ЮАР. Эти парные взаимосвязи четырех стран отражают известную автономию в формировании рыночных цен на биржевые товары.

Вторая система представлена взаимосвязанными фондовыми рынками восьми стран: Канады, Норвегии, Испании, Англии, Нидерландов, Франции, Германии и США. Причем эти фондовые рынки взаимосвязаны циклически каждый с каждым между полюсами, образованными взаимосвязями фондовых рынков двух стран США и Канады.

Характерно, что циклические взаимосвязи между этой замкнутой системой фондовых рынков развитых стран расположены между рынками США и Канады по типу русской матрешки концентрическими парами, начиная с Норвегии, через Испанию, Англию, к концентрической и взаимосвязанной паре фондовых рынков Франции и Голландии.

Весьма интересным является тот факт, что система фондовых рынков стран G14 в первую очередь взаимосвязана с рынками биржевых товаров, на которых единицей расчетов служит доллар США. Использование в расчетах доллара США по биржевым товарам, как утверждает А. Гринспен[2] и большинство западных экономистов, определяется статусом доллара США как резервной мировой валюты. На самом деле значение в глобальной экономике доллара США как резервной мировой валюты неизмеримо мало по сравнению с его монополией как единицы международных расчетов эмитента доллара правительства США. На вполне законной основе правительство США распределяет доходы и прибыли от монополии на доллар США и его эмиссии между казначейством США, банками, финансовыми компаниями и представителями промышленного бизнеса США, начиная от различных комиссионных платежей и кончая открытием аккредитивов в долларах США. Зарождение и развитие монополии США на доллар началось с того, что золотой стандарт по Бреттон-Вудским соглашением стал присущим в глобальной экономике только доллару США.

Развитие монополии США на доллар как единицу международных расчетов определилось тем, что большинство товарных фьючерсов стало номинироваться в долларе США и эмитироваться биржами США. В современной мировой экономике ФРС США управляет рыночными мировыми товарными потоками и фондовыми активами с помощью монополизированной силы по типу золотого стандарта, который ФРС США модифицирует в форму любого выгодного стандарта для экономики США товарного актива. На сегодняшний день это – нефть. В ФРС США постоянно идут поиски нового, аварийного товарного эквивалента золотого стандарта: от акций интернет-компаний до ипотечных активов. И эти поиски имеют свой положительный и/или отрицательный экономический результат для финансовой системы США.

Инструментом этой вполне разумно продуманной бизнес-финансовой политики по выбору ФРС США являются мировые фондовые рынки. Другими словами, можно вновь печатать доллары США дальше во благо экономики США. Но, как сказали бы классики марксистско-ленинской философии, «есть монополия и есть монополия». Нет сомнений, в самом создании монополии доллара США в конце Второй мировой войны был позитивный момент, когда стало вообще возможным сохранить и развить мировую торговлю. Это, по моему определению, экстравертная монополия, то есть такая монополия, которая для всех экономических процессов дает позитивный импульс развития.

В период 2000–2008 годов монополия США на доллар как средство международных расчетов из позитивного фактора глобального экономического развития превратилась, как видится, окончательно в фактор, который оказывает негативное воздействие на экономические процессы в различных народно-хозяйственных системах, начиная с северо-американской экономики. Внутренний и внешний долг США уже не только превысил безопасные нормы экономического управления, но (а в этом суть) глобальные фондовые рынки как инструмент, используемый ФРС США для экономических процессов, не только не обозначают позитивный вектор развития мировой экономики, но и прямо вызывают стагнацию, а затем и деградацию экономического развития в промышленных странах.

Факторный анализ данных, полученных на сайте агентства Блумберг, делает вышеприведенный тезис не мнением ангажированного экономиста, а фундаментальным выводом абсолютно независимого специалиста. Обратим внимание на табл. 1.

Таблица 1

Факторный анализ данных промышленных, фондовых индексов, валют и цен на биржевые товары 2000–2014 гг.

Примечание. Индексы в названиях: п-промышленный рынок, в-валютный рынок, ф – фондовый рынок, т – товарный рынок.

Полученные данные раскрывают интересную картину состояния экономики стран G14.

Прежде всего, заметно сократился масштаб развития фондовых рынков во всех странах G14 без какого бы то ни было исключения в 2000–2014 гг. В среднем, по обозначенной системе стран (фактор 5) отрицательные ценовые факторы составляют более 30,0 % (это среднее значение квадрата факторных весов – коэффициент детерминации (-31,8 %). Этот серьезный коллапс фондовых рынков придал и негативную тенденцию и деградацию также и рынкам биржевых товаров. Кроме того, эффект домино фондового рынка затронул и динамику развития промышленности. Так, факторные веса промышленных индексов отражают в среднем деградацию промышленности США, Франции, Норвегии, ЮАР и России на 16,0 % за период 2000–2014 гг., т. е. в среднем, по 2,12 % в год.

Правда, справедливости ради, надо отметить, что из стран G14 – девять из них (т. е. 64,3 %) – выдержали удары кризисов 2000 и 2008 годов. Это – Мексика, Бразилия, Канада, Германия, Нидерланды, Англия, Испания, Япония и Корея. Их промышленность росла за период 2000–2014 гг. в среднем за год по 1,1 %.

В итоге, из стран G14 промышленность 64,3 % государств развивалась по пути медленной позитивной динамики, по 1,1 % в год, а 35,7 % промышленных систем стран более динамично деградировала, в среднем по 2,12 % в год. Причем, ВВП промышленных секторов экономик стран, которые сокращали темпы своего развития, значительно превышали ВВП государств, которые не позволили своей промышленности войти в депрессивное состояние и сохранили положительную динамику развития своей промышленности. Таким образом, глобальная экономика в 2000–2014 гг., определяемая экономическим состоянием G14, находилась в угнетенном состоянии.

Такое состояние экономики в 2000–2014 годы, когда большинство стран G14 сохранили и развивали свой промышленный потенциал, несмотря на то, что их ВВП значительно уступал в своем значении ВВП стран, с отрицательным трендом развития, обусловлено развитием валютных рынков. Даже валютные рынки стран с деградирующим промышленным сектором, такие как США, Франция, Норвегия, ЮАР и Россия имели позитивную динамику развития валютных рыночных отношений, в среднем по 2,12 % в год. Из этих пяти стран Норвегия, ЮАР и Россия имеют независимые валютные системы, а США вообще обладает монополией на эмиссию резервной, читай монопольной, валюты и только Франция входит в известный валютный союз.

Другими словами, положительная динамика развития валютных рынков G14 в значительной степени может быть объяснена мерами кредитно-денежной политикой суверенных эмитентов, которые при государственном управлении финансовыми потоками всегда являются кредиторами последней инстанции, сравнительно редко допускающими состояние дефолта. Именно опции валютных рынков с их институтами сохранили перспективу развития для промышленности в странах G14. Валютные рынки – это, так сказать, положительный полюс экономик стран G14, находящихся на кризисном этапе развития.

Отрицательный экономический полюс экономик 14 стран создала система фондовых рынков всех этих стран. Мало того, что фондовые рынки всех без исключения 14 стран имеют отрицательную динамику развития, они, кроме всего прочего, придали отрицательные темпы развития рынкам биржевых товаров, поскольку именно на фондовых рынках развернута торговля товарными фьючерсами с легко преодолеваемыми ограничениями. Приоритет развития фондовых рынков с целью преодоления ограничений пределов регулирования от нравственных императивов до государственных норм, конечно, принадлежит носителям рыночной ауры, действующим в США. Об этом исчерпывающе рассказал в своих мемуарах А. Гринспен.

Этот вывод подтверждается системой фактов ипотечного кризиса 2008 года в США.

Конечно, основой этого и других более ранних кризисов конца XX и начала XIX веков является фундаментальная база – монополия, которую создал эмитент доллара США Федеральная Резервная система. «Доллар США по-прежнему остается валютой, к которой весь мир прибегает в кризисные времена. Об этом свидетельствует уровень глобального заимствования у ФРС, достигший почти 600 млрд после кризиса 2008 года. Достойных соперников, способных заменить американский доллар в качестве мировой резервной валюты на сегодняшний момент нет»[3] [10]. На самом деле этот соперник есть – это само государство США.

Вербально, чиновники ФРС США квалифицируют монополию на доллар как мировую резервную валюту. Конечно, это резервная валюта для облегчения извлечения прибыли корпорацией под названием «США». Этот вывод подтверждает А. Гринспен, утверждая, что «…наша валюта является мировой резервной валютой, а это открывает нам особый доступ к мировым сбережениям и обеспечивает уникальную широту маневра на мировой арене»[4] [11].

К настоящему моменту кредитно-денежная монополия доллара США стала интровертной, т. е. она обладает уникальным преимуществом влиять решающим и разрушающим образом на любые денежно-кредитные операции по всему миру, потому что материальная основа этой монополии – доллар имплантирован практически в любую частицу глобальной экономики, поскольку из 100,0 % эмитированных долларов, 40,0 % функционируют за пределами США. Практически, каждая вторая денежная единица в мире – это доллар США.

Таким образом, два типа рынков в периоде 2000–2014 гг. создают два полюса для развития промышленности и рынка основных биржевых товаров – это валютные и фондовые рынки. Причем, если рынки суверенных валют создают потенциал положительной тенденции развития национальной промышленности, то фондовые торговые площадки, наоборот, генерируют отрицательный потенциал развития глобальной экономики как взаимосвязанной системы.

Для окончательной характеристики 2000–2014 гг. достаточно сказать, что финансовый кризис 2008 года обесценил 4/5 активов, номинированных в долларах США[5] [12]. Восстановления глобальной экономики не произошло и до настоящего дня.

В этой связи интересно посмотреть, каково расчетное, а в конечном итоге реальное и интегральное положение стран G14 в мировой экономической табели о рангах в 2000–2014 гг. Обратимся к данным факторных весов (табл. 2), рассчитанных на основе общей матрицы данных по всем типам рынков с помощью методов вероятностного математического моделирования.

Таблица 2

Интегральные ранжированные данные коэффициентов уравнений множественной регрессии по промышленным индексам как зависимым переменным и независимым переменным фондовых, валютных и товарных рынков по странам G14

Примечание. Каждая страна поочередно является зависимой переменной, трансформируемой из системы независимых переменных, которые формализованы в качестве независимых переменных. Зависимая переменная представляет собой абсолютное значение факторного веса как суммарных значений независимых переменных по абсолютному знаку и отражает экономическую активность обозначенной страны. Значение независимых переменных определено в относительных величинах как доли положительных и отрицательных значений стран как факторов: от суммарных значений отрицательного или положительного влияния до значений индексов по типам рынков: индекс «П» – промышленный индекс, «Ф» – фондовый, «В» – валютный, «Т» – товарный индексы. Расчетные значения относительных величин независимых переменных могут в сумме не давать 100,0 % из-за действия неизвестных факторов, не учтенных в индексах экономик различных стран.

Перед началом аналитических выводов напомним, что данные по промышленным индексам зависимой переменной отражают только суммарные по абсолютному знаку интегральные величины совокупного и интерферирующего действия независимых факторов фондовых, валютных и товарных рынков как независимых переменных, оказывающих определяющие влияние на экономику той или иной страны.

То есть, сведения по сути имеют вероятностный характер, близкий по своим значениям к единице, а суммарные сведения отражают только степень совокупной активности тех или иных стран в рассматриваемых сферах экономики.

Агрегированные данные выше приведенной таблицы представляют иную картину глобальной экономики то сравнению с одномерными представлениями, основанными на данных по ВВП стран G14, когда номер 1 – это США, номер 2 – это Япония, номер 2а – это Китай, номер 3 – это Германия, и далее по известному списку.

По существу дела, линейные измерения многомерных и интегральных глобальных экономических систем могут порождать только заблуждения по поводу исследований того или иного феномена, разработанного и применяемого с целью регулирования состояния экономики органами государственного управления или частными компаниями.

Если говорить образами культуры о линейных представлениях при описании сложных и нелинейных экономических систем, то линейные исследовательские упражнения – это никуда не годная попытка написать картину под названием «Белый квадрат на белом фоне» с помощью только черной краски. Понятно, что при экспонировании подобной картины у зрителей могут возникать в воображении только фантазийные образы.

В самом деле, глобальная экономика развивается нелинейно просто по определению. А нелинейные процессы реально можно измерять только с помощью вероятностных величин и значений. Для принятия адекватных экономических решений просто жизненно необходимо иметь интегральное, и, главным образом, вероятностное представление с высоким уровнем достоверности об объекте регулирования. Это необходимо сделать потому, что четыре типа рынков даже в одной стране уже допускают 24 варианта взаимодействия между собой, и, соответственно, могут быть получены 24 варианта экономических результатов, а 1 тип рынка в 14 странах предполагает 6 227 020 800 вариантов взаимосвязей!

По интегральным данным второй колонки таблицы, которые отражают потенциал экономик каждой из стран G14, сложилась ранжированная экономическая система. Интегральные принципы расчета экономических состояний экономических систем определили следующие ранги стран в глобальной экономике по их реализованному потенциалу и экономической активности. Итак, первой место – это Испания, второе – Англия, третье – Россия, четвертое – Корея, пятое – Германия, шестое – Бразилия, седьмое – Нидерланды, восьмое – США, девятое – Норвегия, десятое – Япония, одиннадцатое – Мексика, двенадцатое – Франция, тринадцатое – ЮАР, четырнадцатое – Канада. Вся эта иерархия сформировалась с помощью определения конкретной страны как зависимой переменной, и вычисленное местонахождения страны в ранжированном ряду определено суммарными результатами расчетов независимых переменных – данных по другим вышеуказанным странам.

Хочу подчеркнуть, что такое состояние ранжированных интегральных рядов стран G14 определено расчетами, а не фантазиями автора. При желании оспорить данные выводы необходимо представить интегральные расчеты для периода 2000–2014 гг. по этим странам. Если таковых данных не существует, то авторские результаты расчетов необходимо признать частью абсолютной истины для изучаемого периода.

Интересно, что в промышленной иерархии первое место по активности и динамике развития предприятий принадлежит Испании. Мне представляется, что такая интегральная экономическая ситуация в испанской промышленности сложилась из-за двух факторов. Во-первых, развитие промышленности в этой стране обусловлено, главным образом, за счет высокой долговой нагрузки в государственном экономическом секторе, когда, к примеру, в приморском городе строится метрополитен за счет государственных дотаций ЕС. Во-вторых, развитие целых секторов промышленности, например, автомобильной, осуществляется глобальными промышленными институтами, которые финансируют свое развитие в Испании за счет заемных средств. Кроме того, для Испании, как для государства, традиции государственного управления экономикой очень сильны.

Особенно любопытно восьмое место США в группе стран G14. Хотя по адекватным расчетам и зрелому размышлению ничего удивительного в этом состоянии экономики США нет, поскольку такое нахождение промышленности великой страны определено интегральным результатом расчетов. За период 2000–2014 гг. экономика США испытывала и до сих пор испытывает последствия кризисов доткомов (2000 г.) и ипотечного кризиса (2008 г.).

Следует отметить всего лишь два масштабных разрушительных экономических цунами. Первое – это глобальные потери стоимости публично торгуемых акций (35,0 трлн. долларов США), сокращение стоимости жилой недвижимости (7,0 трлн. долларов США), плюс потери непубличных компаний.

В итоге размер снижения стоимости собственного капитала (50,0 трлн. долларов США). Все эти потери эквивалентны 80,0 % мирового ВВП в 2008 году[6]. Второй вал экономических проблем США – это сокращение в 2008–2010 гг. краткосрочного финансирования торговли, промышленности и фондовых операций коммерческими банками[7].

Только не стоит предполагать, что подобные откровения посещают меня как автора этой книги. Немаловажно, что предчувствие и понимание истоков промышленных и фондовых проблем в национальном хозяйстве США знакомо экономистам США. Единственным недостатком их исследований является отсутствие измеренных взаимосвязей.

Суть одной из главнейших экономических проблем США прекрасно сформулировал известный американский математик Джордан Элленберг. Прошу простить автора за обширную цитату профессионала, но для понимания проблемы это цитирование необходимо.

Итак, вот существо экономических проблем США: «Америку принято считать (и это радует), промышленным гигантом, заводы которого день и ночь неустанно производят необходимые миру товары. Однако современная реальность существенно отличается от такого представления. В период с 1990 по 2008 год численность рабочей силы в США увеличилась в целом на 27,3 миллиона рабочих мест. Из этого количества 26,7 миллиона рабочих мест (или 98 %) были созданы в так называемом неэкспортном секторе, другими словами, в том секторе экономики, в котором нельзя привлекать сторонние ресурсы и который не выпускает продукцию для экспорта (органы государственного управления, здравоохранения, розничная торговля, общественное питание).

Эта цифра может рассказать о многом в новейшей истории американской промышленности, и прежде всего, – как именно она развивалась за последний период. Более того, этот показатель широко эксплуатируется в самых разных источниках: от журнала The Economist до последней книги Билла Клинтона. Однако необходимо тщательно проанализировать, что означает данная цифра; ведь 98 % – совсем недалеко от 100 %. Утверждают ли результаты исследования, что рост занятости максимально сосредоточен в неэкспортном секторе экономики? Именно так оно и выглядит – однако здесь не все верно. За период с 1990 по 2008 год уровень занятости в экспортном секторе повысился всего на 620 тысяч рабочих мест – что соответствует действительности. Но ситуация грозила быть еще хуже, поскольку количество рабочих мест в этом секторе могло сократиться. Именно это произошло в период с 2000 по 2008 год: экспортный сектор потерял около 3 миллионов рабочих мест, тогда как в неэкспортном секторе этот показатель вырос на 7 миллионов рабочих мест. Таким образом, на неэкспортный сектор пришлось 7 миллионов рабочих мест из общего прироста в размере 4 миллионов, или 175 %!»[8]

Выводы из вышеприведенных вычислений и процитированного заключения могут быть четко сформулированными и практически неоспоримыми.

Первое: жизненно значимо для развития экономики исследовать и знать меру достоверности и силу взаимосвязи между экономическими явлениями и процессами.

Второе: современная экономика США в сфере участия в международного разделения труда и товарного обмена имманентно работает на самоуничтожение. Надо заниматься структурным государственным регулированием, а не плодить рассуждения и сентенции о том, что рынок может быть только саморегулируемым. Последние словосочетания – это полная бестолковщина и приписывание рынку того, что на самом деле рыночным отношениям никогда не было присуще. Конечно, легче всего утверждать ложные истины в последней инстанции, чем заниматься непростыми исследованиями рыночных взаимосвязей, которые к тому же носят вероятностный характер.

Еще важно и то обстоятельство, что государственная власть в США является более слабой, если не применять более сильные образы и метафоры, по сравнению с системным управлением социально-экономическими процессами в США со стороны крупных корпораций. В целом, власть институтов государства США на порядки слабее властных полномочий крупных корпораций в сфере своих компетенций и полномочий. А если сравнивать государство США с государством Российская Федерация, то мощь государственной власти России просто несравнима с убогим потенциалом государственной власти США. Очень характерно охарактеризовал «государственную» власть США в своих мемуарах такой высокий профессионал в сфере государственного управления как бывший министр обороны США Роберт Гейтс [11].

Приведу примеры структурных представлений о власти двух известных в США эффективных менеджеров Роберта Гейтса и Джека Уэлча.

Реально только ФРС США в краткосрочном периоде эффективно управляло своей валютой, но долгосрочные тенденции управления экономическими процессами монетарными методами в США оказались неэффективными, поскольку до настоящего времени не измерены долговременные последствия результатов управления экономикой, главным образом, монетарными методами. И мнение бывшего председателя управляющих ФРС США А. Гринспена о том, что экономометрические модели не смогли спрогнозировать масштабные экономические кризисы, не могут быть приняты серьезными исследователями в качестве истины в последней инстанции. В различных разделах математики достаточно средств для получения адекватных результатов, но только при одном условии, что при формулировании познавательной задачи зависимая переменная и часть комплекса независимых переменных не определяются как монопольные константы с помощью традиционных математико-статистических методов.

Итак, расчеты прогнозов самыми квалифицированными экономистами в мире, как квалифицирует своих национальных коллег А. Гринспен, основанные на том, что все типы рынков США в глобальной экономике должны расти – это независимые переменные, а экономика США должна увеличиваться в среднем на 2,0–3,0 % в год, всегда будут ошибочными по следующим фундаментальным обстоятельствам. Во-первых, система рынков по определению не может быть однородной, хотя бы потому, что фондовый рынок в России и других стран работает в иной правовой парадигме, которая отличается от фондовых площадок США.

Во-вторых, независимая переменная – фондовый рынок России не может напрямую управляться государственными чиновниками США. Да, конечно, российский фондовый рынок может зафиксировать убытки от падения стоимости ценных бумаг, эмитированных в США, но эти убытки изначально регламентированы разницей в платежеспособности фондовых площадок и нормами суверенного финансового права.

В-третьих, заметим, что трансфер убытков с фондовых рынков США на другие площадки определяется монополией США на эмиссию своего денежного средства. Но даже управление долларом как резервной мировой валютой, что является монополией США, также не может быть линейным и однозначным процессом, определяемым только коммерческой выгодой США. В период 2000–2014 годов монополия США на эмиссию и управление долларом США стала преобразовываться из монополии, которая приносила доход США, начиная с начала XXI века, в монополию, которая начала действовать негативно на экономические процессы в США. Экономика США ожирела и поражена «атеросклеротическими бляшками», то есть финансовыми «бляшками» и стала неспособной энергично двигаться.

Напоминаю, что США – это липовый промышленный гигант еще в одном измерении, на которое обратил внимание известный математик в США. Это обратная сторона латентного процесса притока доходов в форме долларов США к государствам-предпринимателям (Германии, Англии, России и др.), который на данный момент ФРС США остановить не в состоянии. То есть США как промышленная держава будет продолжать деградировать и использовать другие валюты, а в максимальной степени евро, в качестве спасательного круга для своей национальной экономики. Этот факт и зарегистрировали мои интегральные измерения.

Третье место России в глобальной экономической системе вполне объяснимо одной из латентных причин, которую обозначил Е.М. Примаков. Речь идет о том, что материальные и финансовые ресурсы на развитие страны не могут не увеличиваться, поскольку затраты России сократились на 28,5 миллиардов рублей (при курсе рубля в среднем 0,5 доллара США за рубль) товарные дотации России другим союзным республикам, которые осуществлялись из бюджета РСФСР через бюджет СССР на общую сумму в 57,0 миллиардов долларов. Причем, на первых дотационных местах в 80-е годы XX века были все прибалтийские республики, а также Грузия и Украина[9]. Кроме того, государственные традиции централизованной концентрации ресурсов в России на жизненно важных экономических направлениях имеют более чем столетнюю историю. В рассматриваемый исторический период произошло естественное восстановление ВПК для огромной и великой страны, имеющей свои естественные национальные интересы.

Потенциал России растет, но и, как показывают расчеты, промышленные, валютные и товарные рынки также позитивно действуют на экономическое состояние России.

Как показывают приведенные ниже вычисления, только российский фондовый рынок оказывает негативное влияние на экономику России, что в значительной степени обусловлено профессиональными рыночными специалистами по ценным бумагам из США и Германии.

В первую очередь, позитивные и негативные тенденции развития экономики G14 связаны с неоднородностью развития различных типов рынков в глобальной системе экономических координат.

Предельно ясно, что по степени существующего потенциала и экономической активности выделяются две группы промышленных экономических систем различных стран

В состав первой группы входит 8 стран. Это: место № 1 – Испания, № 2 – Англия, № 3 – Россия, № 4 – Корея, № 5 – Германия, № 6 – Бразилия, № 7 – Нидерланды, № 8 – США. У читателя, имеющего минимальные знания об экономическом состоянии этих стран, сразу же возникает вопрос: «Как это США на восьмом месте, а Испания на первом?» Повторюсь, все очень просто, поскольку приведенные данные результаты расчетов, а не придуманный вывод из филиации идей. Представленные уровни экономического состояния стран – это результат интегральных расчетов в том числе и по экономике Испании, которая развивается за счет кредитных ресурсов, а деградация экономики США обусловлена латентными долгами, которые формируются за счет того, что США обладает монополией на мировую резервную валюту. В целом, долги – это на 51?0 % категория политическая и на 49,0 % – экономическая.

В состав второй группы входят следующие страны: № 9 – Норвегия, № 10 – Япония, № 11 – Мексика, № 12 – Франция, № 13 – ЮАР, № 14 – Канада. Формирование двух групп в глобальной координатной экономической сети определяется значимой неоднородностью развития рыночных систем в период 2000–2014 гг.

Особенно отмечается неоднородность развития рынков в системе координат существующих двух группировок стран G14.

Из анализа интегрированных данных в таблице 2 выявляется еще одно измерение экономического состояния стран в глобальной экономике.

Прежде всего, при разных уровнях экономического состояния стран в мировой экономике и их неравномерного развития выявляется в динамике хозяйственного развития две группы стран.

Одна группа стран в своем уровне экономического состояния демонстрирует позитивную динамику развития, и их большинство. Это – Франция, у которой 69,1 % факторов производственных, фондовых, валютных и товарных действуют положительно,

Мексика – 62,5 %, Германия – 62,4 %, ЮАР – 59,3 %, Канада – 58,5 %, Англия – 58,5 %, Нидерланды – 55,6 %, Испания 55,2 %.

Динамичное развитие Франции гарантируют четыре фактора:

1. Промышленность,

2. Фондовый рынок,

3. Валютный рынок,

4. Рынок биржевых товаров.

Позитивное экономическое развитие Мексики обеспечивают в основном два фактора:

1. Промышленность,

2. Рынок биржевых товаров.

Германии – три фактора:

1. Промышленность,

2. Валютный рынок,

3. Рынок биржевых товаров.

ЮАР – это четыре фактора:

1. Промышленность,

2. Фондовый рынок,

3. Валютный рынок,

4. Рынок биржевых товаров.

Канада – это три положительных фактора

1. Промышленность,

2. Валютный рынок,

3. Рынок биржевых товаров.

Англия – это два фактора

1. Промышленность,

2. Фондовый рынок.

Нидерланды – два фактора, которые действуют положительно:

1. Промышленность,

2. Фондовый рынок.

Испания – три фактора, действующие позитивно:

1. Промышленность,

2. Валютный рынок,

3. Рынок биржевых товаров.

Таким образом, позитивную динамику развития экономик этих стран четыре типа факторов определяют следующим образом. Прежде всего, положительный тренд экономического развития определяет позитивная динамика промышленности, во-вторых, рынок биржевых товаров, позитивная тенденция развития которого наблюдается в шести странах из восьми этой группы, в третьих – это положительная тенденция развития валютного рынка в пяти странах из восьми. В-четвертых, это действие императивов фондового рынка, которое встречается в 4 странах из восьми. Другими словами, уровень экономического развития в успешных странах в первую очередь определяется промышленными рынками, во вторую – рынком биржевых товаров, и, в третью очередь, валютным рынком. Фондовый рынок на развития уровня экономического состояния успешных стран в глобальном измерении не оказывает сколько бы то ни было существенного влияния, поскольку в четырех странах фондовый рынок действует положительно (Франция, ЮАР, Англия, Нидерланды). А в четырех странах, имеющих позитивную динамику развития, вектор фондового рынка действует отрицательно на общее состояние рынка (Германия, Канада, Мексика, Испания). Итак, три рынка определяют позитивное экономическое развитие успешных стран: промышленный, сырьевой и валютный. Фондовый рынок обозначенных успешных стран, с одной стороны, положительно влияет на экономику, а с другой, отрицательно действует на позитивную динамику экономического развития стран упомянутых выше стран G14.

Другая группа стран обнаружила негативные тренды своей экономической динамике, отраженный в промышленных индексах. Это страны: Норвегия, у которой 56,6 % факторов производственных, фондовых, валютных и товарных действуют на экономику страны отрицательно, Корея – 54,7 %, Бразилия – 54,3 %, Япония – 53,0 %, Россия – 51,6 %, США – 50,2 %.

Отрицательный тренд развития экономики Норвегии из этой группы стран определяют следующие два фактора:

1. Валютный рынок,

2. Рынок биржевых товаров.

Негативная тенденция развития экономики Южной Кореи определяется только одним фактором:

1. Промышленность.

На экономику Бразилии отрицательно действуют следующие два фактора:

1. Промышленность,

2. Валютный рынок.

Негативный тренд экономики Японии определяют два фактора:

1. Валютный рынок,

2. Рынок биржевых товаров.

Для экономики России два фактора являются отрицательно действующими:

1. Валютный рынок,

2. Рынок биржевых товаров.

Негативная тенденция развития экономики США определяется двумя факторами:

1. Промышленность,

2. Валютный рынок.

Как видим, в случае этих стран фондовый рынок как экономический фактор вообще не является действующим вектором, способствующим отрицательному тренду развития экономики.

У всех стран, которые демонстрируют негативное состояние экономики, обнаруживается положительный тренд состояния фондового рынка. В этой связи понятно, что более высокий уровень развития фондового рынка по сравнению с промышленным является спусковым крючком запуска отрицательных трендов развития промышленности. Ниже я приведу интегральную таблицу еще раз подтверждающую этот вывод.

С одной стороны, фондовый рынок привлекает финансовые ресурсы для развития, а с другой – его «перегрев» определяет процессы стагнации в промышленном развитии. Скорее всего, состояние и динамика развития фондового рынка являются маркером, который свидетельствует о будущей экономической позиции страны в глобальной экономической табели о рангах. «Перегрев» фондового рынка является триггером, который запускает отрицательную динамику в развитии промышленности.

В целом, в странах G14, для которых характерна негативная тенденция развития, два фактора, в основном, определяют такую тенденцию. Это – прежде всего, валютный рынок (пять стран из шести, для которых свойственна отрицательная тенденция). Для стран, находящихся в негативном экономическом состоянии, такие факторы экономического развития как рынки биржевых товаров и промышленные рынки в 50,0 % стран этой группы действуют негативно, а 50,0 % – положительно. Таким образом, именно валютные рынки определяют скольжение экономики названных стран по наклонной плоскости, а фондовый рынок является институтом, который, в конечном счете, определяет тот или иной знак развития. Сделанные выводы – это не экономическая абстракция, а очень конкретная теорема, которая доказана с помощью известных и пока мало применяемых в научном сообществе методов вероятностного математического моделирования.

Следует заметить, что четкое и структурное представление о проблеме, и не только экономической, это уже как минимум 70,0 % решения поставленной задачи.

Полученные знания, свидетельствующие о том, что состояние фондовых рынков для успешных стран в глобальном измерении как минимум в конечном счете определяет позитивные или негативные тенденции развития. С одной стороны, фондовый рынок, как минимум не мешает динамике развития, а для стран, находящихся на нисходящей ветви своих экономических состояний, как максимум, является конструкцией, которая ослабляет экономические императивы развития промышленных рынков и экономики в целом.

Это требует более пристального внимания к динамике развития фондового рынка в странах G14. Если вспомнить данные факторных весов в табл. 1, где ясно обнаружена тенденция деградации фондовых рынков по большинству стран, то очевидно, что необходимо рассмотреть, какова структура взаимосвязей фондовых рынков при исключении влияния спроса и предложения промышленных рынков.

Для адекватного анализа фондового рынка по странам включим в состав измерений матрицы данные о ценах на драгоценные металлы и значения валютных курсов.

Если рассматривать фондовые рынке без учета промышленных индексов, то складывается следующая картина.

Таблица 3

Факторный анализ фондовых индексов, валют и цен на драгоценные металлы в 2000–2014 гг.

Примечания. К странам G14 добавилось еще шесть стран, поскольку данные по фондовому, валютному рынкам и рынкам драгоценных металлов имеют более высокую степень сравнимости по странам. Символами от FI до FVI отмечены интервалы значений факторных весов; Ф – фондовый рынок; В – валютный рынок; Д1 – рынок золота; Д2 – рынок серебра; Д3 – рынок платины; Д4 – рынок палладия.

Факторный анализ показывает, что фондовый рынок и рынок драгоценных металлов являются относительно самостоятельными. И в 18 странах фондовый рынок имеет относительно высокий уровень развития. Это страны: США, Мексика, Бразилия, Канада, Германия, Франция, Нидерланды, Норвегия, Англия, Испания, ЮАР, Россия, Корея, Швейцария, Австрия, Индия, Турция, Гонконг. Но две страны – Япония и Саудовская Аравия – где фондовые рынки имеют относительно низкий уровень развития, как показывают расчеты, в 2000–2014 гг.

Точно такая же картина, но со знаком минус сложилась на валютном рынке. Одновременно, вычисления показывают, что своеобразным водоразделом между фондовым и валютными рынками является рынок драгоценных металлов. Как видим, фондовые рынки Японии и Саудовской Аравии находятся в единой парадигме с рынком драгоценных металлов.

Очевидно, что, с одной стороны, Япония трансформирует рынок своих технологий в аналог золотого стандарта, с другой стороны, Саудовская Аравия, активно действуя на рынках золота, серебра, платины и палладия, преобразует свой потенциал на рынке топливных ресурсов в другие высоколиквидные активы, создавая свои фонды драгоценных металлов.

Вероятнее всего, что фондовый рынок является производным и зависящим от валютного рынка, рынка биржевых товаров и рынка драгоценных металлов. Математическая модель множественной регрессии позволяет точно определить знаки влияния и силу действия элементов единого рынка на фондовый рынок.

Обратимся к ранжированным данным (см. табл. 4).

Если сравнивать данные таблиц 2 и 4, то получается, что в среднем промышленные рынки имеют более высокий уровень развития по сравнению с состоянием фондовых рынков в странах G14.

Но вместе с тем есть ряд особенностей, которые не может обнаружить когорта высококвалифицированных экономистов США.

Прежде всего, необходимо отметить два обстоятельства. Первое: большинство фондовых рынков G14 – это рынки, на которых влияет подавляющее значение независимых факторов, которые действуют положительно на тенденции развития национальных фондовых площадок.

Только две страны, в которых состояние фондовых рынков в 2000–2014 гг. необходимо оценить как негативное, поскольку в Бразилии 52,9 % учтенных независимых факторов промышленных, валютных и товарных рынков действуют отрицательно на фондовую площадку этой самой большой страны в Южной Америке. Для фондовых площадок США также характерна заметная тенденция негативного состояния национального фондового рынка. Так, 50,5 % независимых факторов действуют на фондовый рынок США в негативных значениях, и 49,5 % действуют положительно. Другими словами, экономические кризисы 2000 и 2008 годов, источник которых находился в США, поставили зафиксированный предел развитию экономики США. И поскольку источники этих кризисов не были своевременно смоделированы, а были обнаружены только после их разрушительных действий, постольку возвращение кризисных событий в экономике США неизбежно.

Таблица 4

Интегральные ранжированные данные, отражающие влияние промышленного, торгового, валютного рынков и рынка драгоценных металлов как независимых переменных на систему фондовых рынков как зависимой переменной

Примечание. П – промышленный рынок, Т – рынок биржевых товаров, В – валютный рынок, Д1 – рынок золота, Д2 – рынок серебра, Д3 – рынок платины, Д4 – рынок палладия. Названия стран и типов их рынков имеют значение выше 3,0 % с соответствующей долей в общем значении. Абсолютные значения зависимой переменной во втором столбце отражают активность и потенциал рынковя, указанных в первом столбце стран. В третьем и четвертом столбцах зафиксированные данные по независимым переменным с разными знаками. Каждая из стран в таблице поочередно является то зависимой, то независимой переменной.

По агрегированным данным табл. 4 можно выделить как минимум два источника экономических кризисов в США. Во-первых, это очевидная неравномерность развития, которая фиксируется образованием трех групп в составе стран G14.

В составе первой группы две страны с самым высоким уровнем развития фондовых площадок, на которые действует интегральная система независимых факторов – это Бразилия и Япония. Причем валютная монополия США существенно отрицательно влияет на состояние и развитие фондового рынка Японии (см. данные выше приведенной таблицы). Другими слова, валютная монополия США на мировую резервную валюты обеспечивает неэквивалентный обмен на фондовом рынке Японии и позволяет инвестиционным институтам США на вполне «законных» рыночных основаниях лишать японскую экономику более высоких темпов развития за счет вывоза капитала, полученного за счет монопольного ресурса доллара.

Вторая группа стран – это ЮАР, Норвегия, Канада, Нидерланды, Корея, Германия, США и Россия. Для этой группы стран характерен высокий уровень развития фондовых площадок как зависимых переменных.

Состав третьей группы образован следующими странами: Францией, Мексикой, Испанией и Англией. Для национальных фондовых площадок названных стран также характерен высокий уровень развития этого типа рынка с той лишь разницей, что размер операций с ценными бумагами в этой категории стран ниже, чем в первой и во второй фондовых рыночных группах.

Собственно эта неравномерность развития и создает потенциал развития фондовых площадок стран G14, поскольку они практически круглосуточно функционируют, и основной единицей расчетов на фондовых рынках является мировая (монопольная) резервная валюта США, которая управляется национальным центральным банком США – ФРС.

Весь вопрос при исследовании состояния фондовых рынков G14 состоит в том, насколько эффективно и с каким знаком плюс или минус, мировая резервная валюта – доллар США действует на валютный рынок. Получается следующая картина (см. табл. 5).

Если внимательно посмотреть на приведенные в таблице данные, то складывается следующая картина состояния развития валютных рынков G14. Выделяются три группы валютных рынков. В первую, относительно развитую группу валютных рынков входят две страны: Англия и Канада. Ко второй, относительно менее развитой группы валютных рынков относятся уже восемь стран: Бразилия, ЮАР, Россия, Норвегия, Корея, Япония, Мексика, Нидерланды. К третьей группе относятся страны, валютные рынки которых являются независимыми – это США – эмитент и монополист по доллару, Германия (эмитент подавляющего количества евро), имеющая существенную долю монопольного по существу использования евро, Франция (эмитент евро), Испания – самый большой должник в зоне евро.

Таблица 5

Ранжированные ряды коэффициентов уравнений множественной регрессии по валютным рынкам как зависимым переменным, на которые оказывают влияние независимые переменные промышленных, фондовых, товарных рынков и рынков драгоценных металлов

Примечание: В – валютный рынок соответствующей страны; П – промышленный рынок, Ф – фондовый рынок; Т – товарный рынок, Д1 – золото, Д2 – серебро, Д3 – платина, Д4 – палладий.

Англия и Канада, валютные рынки которых входят в самую развитую группу по степени измеренной активности, вместе с тем отличаются друг от друга. Прежде всего необходимо отметить, что английский валютный рынок имеет значимый уровень, который показывает, что факторы, увеличивающие положительную тенденцию, составляют 56,6 %, в которых очень существенное влияние на рост британского валютного рынка оказывает валютный рынок США.

А отрицательная динамика факторов, которые сокращают развитие британского валютного рынка, составляет 43,3 %. Другими словами, при таких тенденциях развития валютного рынка, когда позитивный тренд преобладает, возникает не только рост оборота валютных ресурсов, но и понятные реальные инфляционные волны и инфляционные ожидания, порожденные голландской болезнью на валютном рынке Великобритании.

Напомню, что голландская болезнь представляет собой феномен денежного рынка в случае, когда определяется значительный приток экспортной валютной выручки, что может спровоцировать значительную инфляцию национальной валюты при плохо контролируемой эмиссии денежных средств.

Самый большой вклад в развитие инфляционной составляющей британского валютного рынка вносит валютный рынок США своим притоком долларов – 6,6 % в год. Ослабляет давление инфляционной волны на британский валютный рынок, в основном, отток английского фунта на интернациональные товарные рынки, где приобретается золото, нефть, цинк и уран. По этим товарным позициям английский валютный рынок подвержен дефляции на 14,1 %. Получается, что глобальные товарные рынки являются одним из важнейших компонентов стабилизации британского валютного рынка и укрепления английского фунта, наряду с действенными мерами Банка Англии по сдерживанию заметно инфляционного валютного рынка Британии.

На канадском валютном рынке в 2000–2014 годах сложилась обратная тенденция. Канадский валютный рынок заметно дефляционен. Достаточно указать на то, что указанные в вышеприведенной таблице факторы на 46,8 % обеспечивают позитивную тенденцию роста канадского валютного рынка, а на 53,2 % гарантируют отток капитала и дефляционную тенденцию на валютном рынке Канады. Важно отметить, что дефляционную тенденцию валютного канадского рынка наполовину формируют глобальные товарные рынки меди и никеля, а с другой стороны, отток валютных ресурсов канадского валютного рынка на бразильский фондовый рынок плюс отток валютных ресурсов из Канады на норвежский валютный рынок.

Вторая группа стран в составе Бразилии, ЮАР, России, Норвегии, Кореи, Японии, Мексики и Голландии, образующие более низкую степень развития валютного рынка по степени динамики, имеет общий фактор движения. Для этих стран характерен значительный приток ресурсов на их валютные рынки в 2000–2014 гг. От Голландии, где доля положительно действующих факторов на развитие валютного рынка, увеличивающих приток ресурсов на валютный рынок составляет 64,8 %, до ЮАР, где эта доля равна 51,7 %. Измеренное значение положительно действующих факторов на развитие валютных рынков определяет уровень инфляционности этих площадок. Самый инфляционный валютный рынок в Нидерландах, а самый стабильный с минимумом инфляционных волн – это валютный рынок ЮАР.

Важно отметить одну из особенностей состояния валютных рынков стран G14. Она состоит в том, что для стран, у которых значительную долю экспортной выручки обеспечивает вывоз энергетического сырья, доля положительно действующих факторов на динамику развития валютного рынка располагается выше среднего значения. Для Норвегии доля факторов, положительно влияющих на развитие валютного рынка, и, соответственно, инфляции, составляет 58,1 %, а для России 57,8 %, для Нидерландов, напомню, 64,8 %.

Таким образом, значительное превышение положительно действующих факторов на развитие валютных рынков Нидерландов, Норвегии и России как значительных экспортеров энергетического сырья, с одной стороны, обеспечивает динамику развития валютных рынков рассматриваемых стран, а с другой, является одним из важнейших внешних источников инвестирования, и, соответственно, инфляции, которая квалифицируется для стран-экспортеров энергетического сырья рецедивами голландской болезни.

Так как для торговли нефтью и газом используется главным образом доллар США, заметное влияние валютного рынка США на экономики Нидерландов, Норвегии и России создает для США как монопольного «производителя» мировой резервной валюты глобальные возможности изъятия энергетической ренты с экспортно-импортных операций с ресурсами этих стран через фондовые рынки при помощи финансовых инструментов, которые изобретают и создают крупные системные банки и инвестиционные институты США.

Основываясь на выводе о внешнем источнике инвестирования и инфляции для Нидерландов, России и Норвегии, необходимо упомянуть о еще одной особенности состояния валютных рынков G14 в 2000–2014 годах. В более чем трети стран этой группы, а именно в Бразилии, Японии и Нидерландах, валютный рынок США является одним из важнейших компонентов, способствующих росту валютных рынков в этих странах и притоку мировой монопольной резервной валюты – доллара США – в эти страны для поддержки инвестиционных процессов и роста инфляции доллара США.

Другой стороной процесса валютного инвестирования доллара США и его притока на указанные валютные рынки стран G14 существует и развивается процесс извлечения прибыли, который выражается в оттоке валютных ресурсов с валютных рынков из других стран G14, которые я сейчас укажу по данным вышеприведенной таблицы.

Отток капитала, который уменьшает динамику развития валютных рынков из Кореи, Японии и Мексики, инструментально сформировался из фондовых рынков США с помощью финансовых инструментов инвестиционных и других банков США, работающих в этих странах. Причем, как показывают измерения, в среднем в 2000–2014 годах самые высокие темпы вывода капитала с помощью финансовых инструментов, функционирующих на фондовых площадках США, осуществлялись с валютного рынка Мексики – 6,9 % в год. На втором месте валютный рынок Японии – 3,9 % в год, на третьем месте валютный рынок Кореи – 3,1 % в год.

В целом, эта группа стран – Бразилия, ЮАР, Россия, Норвегия, Корея, Япония, Мексика и Нидерланды – образуют основное ядро стран валютного рынка G14. Общая тенденция развития валютных рынков этих стран в кризисных условиях экономики значительный рост, который, в основном, является инфляционным, и который определяется ничем иным как валютным рынком США более чем на 30,0 %. США не просто экспортируют мировую резервную валюту в качестве инвестиционного ресурса – доллар США – в страны валютного ядра G14, но и санируют свою экономику, экспортируя свою инфляцию. Я сейчас сказал о глобальной финансовой технологии США, которую реализует ФРС США как государство-бизнесмен, делая свой баланс доходов и расходов с помощью монополии на доллар, как расчетную денежную единицу, положительным. В итоге, валютные рынки рассмотренных восьми стран абсорбируют инфляционный потенциал доллара США, поддерживая устойчивый курс доллара, и создают скрытый источник инфляции на рынках денежных ресурсов в собственных странах, к которым они практически не имеют инструментов для управления. Получается так, что их монополизировал суверенный владелец этих инструментов – ФРС США. Конечно, только развитие товарных рынков может отрегулировать движение инфляционных волн в сторону более спокойной динамики.

Кроме перечисленных выше групп валютных рынков стран G14 есть еще группа валютных рынков, состоящих из США, Германии, Франции и Испании. Валютные рынки США, Германии и Франции являются независимыми и не входят ни в одну из систем валютных рынков по единственной причине – эти страны являются эмитентами валютных ресурсов и в силу своего удельного веса в экономике ЕС обладают суверенной монополией на собственных валютных рынках. Место Испании в системе валютных рынков совершенно особенное – место эмитента евро со знаком минус, поскольку эта страна должник в n-степени и все ее операции на валютных рынках могут осуществляться только методами регулирования ЕЦБ.

Приведенный выше обзор состояния валютных рынков отражает тот факт, что валютные рынки стран G14 обладают показанными качествами степени однородности в равной степени как и промышленные рынки, но имеют более низкую степень динамики развития по сравнению с промышленным и фондовыми рынками стран G14.

Главным вопросом в этой связи является задача решения того, как эти типы рынков работают относительно друг друга и какое влияние их уровень развития оказывает на состояние интегрального рынка

Для этого обратимся к анализу интегральной табл. 6, которая составлена по данным табл. 2, 4, 5 поскольку их данные сравнимы, так как природа расчетов коэффициентов уравнений множественной регрессии имеет вероятностное измерение.

В первой строке под названиями стран, римскими цифрами обозначены места уровней развития промышленного рынка. Знаком плюс или минус в первой строке показан уровень – меньше или больше – занимаемого промышленным рынком по отношению к фондовому рынку.

Во второй строке под названиями стран римскими цифрами обозначены места уровней развития фондовых рынка. Знаком «плюс» или «минус» во второй строке показано место – меньшее или большее – занимаемого фондовыми рынками по отношению к промышленному рынку.

В третьей строке под названиями стран, римскими цифрами обозначены места уровней развития валютных рынков. Знаками плюс или минус, которые расположены над римскими цифрами и символами «Е» (эмитент) и «D» (должник), показаны место – относительно больше, меньше, или «0» – по отношению к промышленному рынку. Знаками плюс или минус, которые расположены под римскими цифрами и символами «E» (эмитент) и «D» (должник), показаны место – относительно больше, меньше или «0» по отношению фондовому рынку.

Кто интересуется основами полученных результатов и методами исследования, может об этом прочитать в крайней главе.

Таблица 6

Взаимные состояния промышленных, фондовых и валютных рынков стран G14 по имеющемуся у них уровне развития

Как видим промышленные рынки стран G14 по отношению к фондовым рынкам подразделяются на две категории. Такие страны как Англия, Германия, Испания, Корея, Мексика, Россия и США имеют относительно высокий уровень состояния промышленных рынков по отношению к фондовым рынкам по сравнению с Бразилией, Нидерландами, Канадой, Норвегией, Францией, ЮАР и Японией. Территориально, конечно, промышленные рынки евроазиатского материка имеют известный и измеренный на период 2000–2014 гг. приоритет в своем состоянии и динамике развития.

С другой стороны, те же страны, которые имеют относительно более низкий уровень развития промышленных рынков – Бразилия, Нидерланды, Канада, Норвегия, Франция, ЮАР, Япония – имеют более высокий статус состояния фондовых рынков.

Таким образом, на основе большого объема данных четко измерен и определен ранее совсем не очевидный факт: промышленные и фондовые рынки имеют противоположные фазы состояния и динамики развития. Очевидно, высокий уровень состояния фондового рынка в стране означает только более низкий уровень состояния и развития промышленного рынка, и, наоборот, высокий уровень состояния и развития промышленных рынков указывает на низкий уровень состояния и развития фондовых площадок. Это экономический закон, который необходимо учитывать при управлении суверенной экономикой. Вычисленный макроэкономический закон разных по знаку фаз развития промышленных и фондовых рынков можно определить как макроэкономический закон фазового дисбаланса промышленных и фондовых рынков. Действие макроэкономического закона дисбаланса промышленных и фондовых рынков – это, то общее, что присуще системе интегральных рынков G14. А особенное действие этого закона в странах G14 состоит в том, что при существующей мировой резервной валюте – долларе США – на фондовых площадках и с помощью известных фондовых инструментов на соответствующих рынках вывозится капитал с прогрессирующих рынков в интересах эмитента мировой резервной валюты – США. Другой особенностью действия макроэкономического закона фазового дисбаланса является то, что экономические противоречия между странами переводятся и переведены во внутристрановые экономические противоречия между системами различных типов рынков. Вот где огромный пласт работы государственных чиновников по адекватному управлению системными суверенными экономиками. Но среди этих господ преобладают гоголевские типы с серьезными прогнозами, далекими от коммунальной реальности.

Влияние валютных рынков G14 на промышленные и фондовые рынки этих стран также носит системный и фазовый характер.

Во-первых, более низкий уровень развития валютных рынков по отношению к совокупности промышленных рынков, которые отражают их дефляционный характер финансовых процессов на валютных рынках, является одним из факторов, которые позитивно влияют и обеспечивают более высокий уровень развития промышленных рынков, за исключением Мексики.

В состав конгломерата более развитых промышленных рынков в интегральном измерении входят те же страны – это Англия, Германия, Испания, Корея, Россия и США. Более низко-развитый валютный рынок в этих странах свидетельствует о том, что органы государственного валютного регулирования контролируют инфляционные процессы увеличения притока иностранной валюты и эмиссии собственной валюты в допустимых интервалах, которые не разрушают, а даже стимулирует развития промышленных рынков.

Таким образом, более низкая фаза состояния валютных рынков соответствует состоянию более высокой фазы промышленного рынка, когда, в этом случае, валютный и фондовые рынки, также имея относительно низкую фазу состояния, интерферируют, усиливая эффект влияния на предмет расширения позитивного простора для развития промышленных рынков.

Исключительное положение в этом ряду Мексики как относительно более развитого промышленного рынка по интегральной оценке отражает тот факт, что относительно высокий уровень развития промышленного рынка в этой стране, где и валютный фактор является заметно положительно действующим на промышленную динамику, говорит об инфляционном финансировании промышленности этой страны.

Во-вторых, более высокий уровень развития валютных рынков по отношению к фондовым рынкам отмечается в Англии, Германии, России и США. Это одно из свидетельств более высокого уровня доходности и инфляции на валютных рынках этих стран по сравнению с фондовыми площадками.

Другой аспект влияния относительно менее развитых валютных рынков и относительно высоких уровней развития фондовых площадок состоит в том, что для Бразилии, Нидерландов, Японии и ЮАР характерны и относительно низкие состояния промышленных рынков. Очевиднее всего, для этих стран, входящих в группу относительно менее развитых по интегральной оценке промышленных рынков характерна значительная волатильность национальных валют, которая позволяет посредством фондовых инструментов инвестировать значительные ресурсы в увеличение оборотов на фондовых площадках.

Для двух других стран – Канады и Франции, – входящих в группу стран с относительно менее развитыми промышленными рынками, – характерно в 2000–2014 годах относительно высокий уровень развития фондового и валютного рынка. Представляется, что динамичные императивы относительно высоких уровней развития валютных и фондовых рынков являются комплексными факторами, которые обеспечивают абсорбцию значительных финансовых ресурсов и сокращают возможный потенциал развития промышленных рынков в этих странах. Такое двухстепенное негативное влияние валютных и фондовых рынков на состояние промышленных рынков во Франции и Канаде показывает значительное участие государства на этих рынках в форме эмиссии государственных ценных бумаг, увеличивающих государственный долг. Скорее всего, выявленный взаимосвязанный, интерферируемый и латентный высокий потенциал валютного и фондового рынков не только поражает возможности экономического развития промышленных рынков, но и при низкой доходности промышленных рынков не оставляет альтернативы государственным и частным инвесторам, кроме как увеличивать обороты на «бумажных» фондовых и валютных рынках. Это такое макроэкономическое состояние, которое могут породить именно финансовые «ферменты» начавшегося в 2008 году кризиса. Этот кризис еще не закончился в день, когда пишутся эти строки и ежедневно достает каждого из граждан G14, кроме государственных чиновников.

Финансовые «ферменты» значительно усугубляют сложное состояние и взаимодействие различных типов глобальных рынков и их взаимосвязей на товарные рынки и рынки драгоценных металлов.

Таблица 7

Ранжированные данные коэффициентов уравнений множественной регрессии по товарным рынкам и рынкам драгоценных металлов как зависимых и независимых переменных, включая данные по промышленному, фондовому и валютным рынкам

Примечание. В первой колонке указаны названия товарной позиции, во второй колонке обозначены абсолютные суммарные значения коэффициентов уравнений множественной регрессии независимых переменных, влияющих на зависимую переменную – товарную позицию, которые суммарно отражают потенциал и активность этого типа товарной позиции. В третьей колонке зафиксированы положительная суммарная доля (+) влияния независимых переменных на зависимую. В третьей колонке обозначена суммарная доля отрицательного влияния на зависимую переменную. Индекс «В» означает валютный рынок, «П» – промышленный, «Ф» – фондовый. По обозначенным товарным позициям доля влияния на зависимую переменную является значимой и колеблется от 3,0 % до 12,5 %.

Если сравнить абсолютные суммарные значения коэффициентов уравнений множественной регрессии по зависимым переменным (промышленным и фондовым индексам, валютным рядам данных и ценам по товарным позициям табл. 2, 4, 5, 7), то по степени развития система рынков ранжируется следующим образом. По степени развития первое место занимают промышленные рынки, второе – товарные рынки, третье – валютные рынки, четвертое – фондовые рынки.

Вся система товарных рынков подразделяется на две группы. В первую группу входят товарные рынки урана, палладия, нефти, газа, платины и меди. Эта системная группа рынков в основе своей является энергетической, поскольку энергетические ресурсы представляют собой ведущий, центральный и системно образующий императив современной экономической жизни. Наличие драгоценных металлов в этой группе рынков является вполне закономерным, так как в целях управления своими валютными системами страны, добывающие и поставляющие на экспорт энергетические ресурсы, такие как Нидерланды и Саудовская Аравия, за счет валютной выручки в значимых объемах скупают драгоценные металлы, имеющие технологическое значение. Кроме того, Саудовская Аравия, как показывают расчеты, пытается регулировать и частично регулирует цены на палладий.

Особенностью этих энергетически-драгоценных типов системных рынков является то обстоятельство, что рынок нефти в 2000–2014 годы является угнетенным. В эпоху 2000–2014 годов только 48,2 % факторов работают на повышающий тренд нефтяных цен, а 51,8 % факторов оказывают негативное влияние.