Читать книгу Энциклопедия классической греко-римской мифологии - В. Обнорский - Страница 222

В мысли пришла ей судьба меонийки Арахны. Богиня

Слышала, что уступить ей славы в прядильном искусстве

Та не хотела. Была ж знаменита не местом, не родом —

Только искусством своим. Родитель ее колофонец

Идмон напитывал шерсть фокейской пурпурною краской.

¹⁰ Мать же ее умерла, – а была из простого народа.

Ровня отцу ее. Дочь, однако, по градам лидийским

Славное имя себе прилежаньем стяжала. Хоть тоже,

В доме ничтожном родясь, обитала в ничтожных Гипепах.

Чтобы самим увидать ее труд удивительный, часто

¹⁵ Нимфы сходилися к ней из родных виноградников Тмола,

Нимфы сходилися к ней от волн Пактола родного.

Любо рассматривать им не только готовые ткани, —

Самое деланье их: такова была прелесть искусства!

Как она грубую шерсть поначалу в клубки собирала,

²⁰ Или же пальцами шерсть разминала, работала долго,

И становилась пышна, наподобие облака, волна.

Как она пальцем большим крутила свое веретенце,

Как рисовала иглой! – видна ученица Паллады.

Та отпирается, ей и такой наставницы стыдно.

²⁵ «Пусть поспорит со мной! Проиграю – отдам что угодно».

Облик старухи приняв, виски посребрив сединою

Ложной, Паллада берет, – в поддержку слабого тела, —

Посох и говорит ей: «Не все преклонного возраста свойства

Следует нам отвергать: с годами является опыт.

³⁰ Не отвергай мой совет. Ты в том домогаешься славы,

Что обрабатывать шерсть всех лучше умеешь из смертных.

Перед богиней склонись и за то, что сказала, прощенья,

Дерзкая, слезно моли. Простит она, если попросишь».

Искоса глянула та, оставляет начатые нити;

³⁵ Руку едва удержав, раздраженье лицом выражая,

Речью Арахна такой ответила скрытой Палладе:

«Глупая ты и к тому ж одряхлела от старости долгой!

Жить слишком долго – во вред. Подобные речи невестка

Слушает пусть или дочь, – коль дочь у тебя иль невестка,

⁴⁰ Мне же достанет ума своего. Не подумай, совета

Я твоего не приму, – при своем остаюсь убежденье.

Что ж не приходит сама? Избегает зачем состязанья?»

Ей же богиня, – «Пришла!» – говорит и, образ старухи

Сбросив, явила себя. Молодицы-мигдонки и нимфы

⁴⁵ Пали пред ней. Лишь одна не трепещет пред нею Арахна.

Все же вскочила, на миг невольным покрылось румянцем

Девы лицо и опять побледнело. Так утренний воздух

Алым становится вдруг, едва лишь займется Аврора,

И чрез мгновение вновь бледнеет при солнца восходе.

⁵⁰ Не уступает она и желаньем своим безрассудным

Гибель готовит себе. А Юпитера дочь, не противясь

И уговоры прервав, отложить состязанья не хочет.

И не замедлили: вот по разные стороны стали,

Обе на легкий станок для себя натянули основу.

⁵⁵ Держит основу навой; станок – разделен тростниковым

Бeрдом; уток уж продет меж острыми зубьями: пальцы

Перебирают его. Проводя между нитей основы,

Зубьями бсрда они прибивают его, ударяя.

Обе спешат и, под грудь подпоясав одежду, руками

⁶⁰ Двигают ловко, забыв от старания трудность работы.

Ткется пурпурная ткань, которая ведала чаны

Тирские; тонки у ней, едва различимы оттенки.

Так при дожде, от лучей преломленных возникшая, мощной

Радуга аркой встает и пространство небес украшает.

⁶⁵ Рядом сияют на ней различных тысячи красок,

Самый же их переход ускользает от взора людского.

Так же сливаются здесь, – хоть крайние цветом отличны.

Вот вплетаются в ткань и тягучего золота нити,

И стародавних времен по ткани выводится повесть.

⁷⁰ Марсов Тритония холм на Кекроповой крепости нитью

Изображает и спор, как этой земле нарекаться.

Вот и двенадцать богов с Юпитером посередине

В креслах высоких сидят, в величавом покое. Любого

Можно по виду признать. Юпитера царственен образ.

⁷⁵ Бога морей явила она, как длинным трезубцем

Он ударяет скалу, и уж льется из каменной раны

Ток водяной: этим даром хотел он город присвоить.

Тут, же являет себя – со щитом и копьем заостренным;

Шлем покрывает главу; эгида ей грудь защищает.

⁸⁰ Изображает она, как из почвы, копьем прободенной,

Был извлечен урожай плодоносной сребристой оливы.

Боги дивятся труду. Окончанье работы – победа.

А чтоб могла увидать на примере соперница славы,

Что за награду должна ожидать за безумную дерзость, —

⁸⁵ По четырем сторонам – состязанья явила четыре,

Дивных по краскам своим, и фигуры людей поместила.

Были в одном из углов фракийцы Гем и Родопа,

Снежные горы теперь, а некогда смертные люди, —

Прозвища вечных богов они оба рискнули присвоить.

⁹⁰ Выткан с другой стороны был матери жалких пигмеев

Жребий: Юнона, ее победив в состязанье, судила

Сделаться ей журавлем и войну со своими затеять.

Выткала также она Антигону, дерзнувшую спорить

С вышней Юноной самой, – Антигону царица Юнона

⁹⁵ Сделала птицей; не впрок для нее Илион оказался

С Лаомедонтом отцом, и пришлось в оперении белом

Аисту – ей – восхищаться собой и постукивать клювом.

Угол оставшийся был сиротеющим занят Киниром.

Храма ступени обняв, – родных дочерей своих члены! —

¹⁰⁰ Этот на камне лежит и как будто слезами исходит.

Ткани края обвела миротворной богиня оливой:

Как подобало ей, труд своею закончила ветвью.

А меонийки узор – Европа с быком, обманувшим

Нимфу: сочтешь настоящим быка, настоящим и море!

¹⁰⁵ Видно, как смотрит она на берег, покинутый ею,

Как она кличет подруг, как волн боится коснуться,

Вдруг подступающих к ней, и робко ступни поджимает.

Выткала, как у орла в когтях Астерия бьется;

Выткала Леду она под крылом лебединым лежащей.

¹¹⁰ Изобразила еще, как, обличьем прикрывшись сатира,

Парным Юпитер плодом Никтеиды утробу наполнил;

Амфитрионом явясь, как тобой овладел он, Алкмена;

Как он Данаю дождем золотым, Асопиду – огнями,

Как Деоиду змеей обманул, пастухом – Мнемозину.

¹¹⁵ Изобразила, как ты, о Нептун, в быка превратившись,

Деву Эолову взял, как, вид, приняв Энипея,

Двух Алоидов родил, как баран – обманул Бизальтиду.

Кроткая Матерь сама, с золотыми власами из злаков,

Знала тебя как коня; змеевласая матерь Пегаса

¹²⁰ Птицею знала тебя, дельфином знала Меланта;

Всем надлежащий им вид придала, и местности тоже.

Изображен ею Феб в деревенском обличии; выткан

С перьями ястреба он и с гривою льва; показала,

Как он, явясь пастухом, обманул Макарееву Иссу;

¹²⁵ Как Эригону провел виноградом обманчивым Либер,

И как Сатурн – жеребец – породил кентавра Хирона.

Край же ткани ее, каймой окружавшийся узкой,

Приукрашали цветы, с плющем сплетенные цепким.

И ни Паллада сама не могла опорочить, ни зависть

¹³⁰ Дела ее. Но успех оскорбил белокурую Деву:

Изорвала она ткань – обличенье пороков небесных!

Бывшим в руках у нее челноком из киторского бука

Трижды, четырежды в лоб поразила Арахну. Несчастья

Бедная снесть не могла и петлей отважно сдавила

¹³⁵ Горло. Но, сжалясь, ее извлекла из веревки Паллада,

Молвив: «Живи! Но и впредь – виси, негодяйка! Возмездье

То же падет, – чтобы ты беспокоилась и о грядущем, —

И на потомство твое, на внуков твоих отдаленных».

И, удаляясь, ее окропила Гекатиных зелий

¹⁴⁰ Соком, и в этот же миг, обрызганы снадобьем страшным,

Волосы слезли ее, исчезли ноздри и уши,

Стала мала голова, и сделалось крохотным тело.

Нет уже ног, – по бокам топорщатся тонкие ножки;

Все остальное – живот. Из него тем не менее тянет

¹⁴⁵ Нитку Арахна – паук продолжает плести паутину.

Лидия в трепете вся. О случившемся слух по фригийским

Градам идет, и широко молва разливается всюду.