Читать книгу История военно-монашеских орденов Европы - В. В. Акунов - Страница 15

С точки зрения характера, мировоззрения и побудительных мотивов римско-германский император Фридрих II Гогенштауфен и король Людовик IX Французский (1226–1270 гг.) представляли собой полную противоположность. Фридрих II, прирожденный властитель, стремился «во все времена приумножать империю», как часто писали в преамбулах средневековых императорских указов. Считая (совершенно в духе своих восточно-римских соперников – «ромейских» василевсов-автократоров) императорскую власть выше церковной (в том числе папской), он воспринимал себя как прямого наследника кесарей Древнего Рима в традициях даже не Карла Великого, а Константина, Феодосия и Юстиниана, используя в качестве государственной эмблемы не только римского имперского орла, но и древнеримское изображение Юстиции – богини справедливости, воспринимая себя в качестве ее гаранта и хранителя. Не случайно центр его владений находился не в Германии, а в Италии и на Сицилии. До нас дошли его бюсты в древнеримской тоге и монеты, где он изображен в виде Августа.

Необходимо заметить, что, именуя сегодня державу Гогенштауфенов и других средневековых германских императоров Священной Римской империей германской нации, мы делаем это только для того, чтобы не путать ее лишний раз с византийской Восточной Римской (Ромейской) империей и с древней Римской империей. В действительности дополнение «германской нации» в названии этого средневекового квазигосударства появилось лишь в начале XV в. Вообще же годом перехода от восточно-франкской к собственно германской государственности считается 911 г., когда после смерти последнего Каролинга (потомка Карла Великого) восточно-франкским королем был избран франконский герцог Конрад, вошедший в историю как первый германский король под именем Конрада I.

Между тем официальный титул владыки тогдашней Германии, именовавшейся еще долго Восточно-Франкским королевством (в отличие от Западно-Франкского королевства – позднейшей Франции), гласил «франкский король», позже «римский король», «германский король» и одновременно «римский император»; с XI в. его держава официально именовалась Римской империей, с XIII в. (в том числе в эпоху Фридриха II Гогенштауфена) – «Священной Римской империей». Именно под этим углом зрения следует рассматривать стремление императора Фридриха присоединить Святую землю к своей империи (являвшейся для него в первую очередь Римской и лишь во вторую – христианской!) и получить титул короля Иерусалимского. Он руководствовался при этом сходными мотивами, что и восточно-римские императоры Алексей I и Мануил I Комнины, желавшие прежде всего вернуть в лоно империи ее ближневосточные провинции, а заодно и освободить от «безбожных агарян» Гроб Господень (как это сделал в VII в. «ромейский» император Ираклий, изгнавший из Палестины овладевших ею персов и после этого прошедший по Иерусалиму с Истинным Крестом на плечах).

Сходный образ мышления был, кстати, характерен и для многих крестоносцев Латинской империи, упорно именовавших «ромеев»-византийцев греками, отказывая им как грекам в праве именоваться римлянами, и в то же время с не меньшим упорством считавших «истинными римлянами» именно себя. Об этом, несколько парадоксальном с современной точки зрения восприятии западными крестоносцами-«латинянами» себя как римлян свидетельствует следующий характерный эпизод из «Завоевания Константинополя» уже цитировавшегося нами выше Робера де Клари. В нем идет речь о встрече крестоносца мессира Пьера де Брешэля с влашскими и куманскими (половецкими) воинами болгарского царя Калояна (Иоанницы, или Иоанна Влаха), выразившими свое удивление по поводу того, что крестоносцы «явились из столь далекой земли завоевывать новую землю»:

«Разве у вас нет земель в вашей стране, – сказали они, – с которых вы можете прокормиться?» И мессир Пьер ответил им: «Ола-ла! – сказал он, – неужто вы не слышали, как была разрушена великая Троя?..» – «Ну, как же! Конечно, – сказали влахи и куманы, – мы хорошо наслышаны об этом, но это было так давно». – «Разумеется, сказал мессир Пьер, – но Троя принадлежала нашим предкам (древние латиняне, а вслед за латинянами и происшедшие от них римляне считали своим прародителем троянского царевича Энея, сумевшего бежать от греков в Италию. – В.А.), а те из них, кто уцелел… пришли оттуда и поселились в той стране, откуда пришли мы; и, так как Троя принадлежала нашим предкам, то мы и прибыли сюда, чтобы завоевать эту землю…»

Что же касается короля Людовика IX Французского, то его участие в крестовых походах имело совершенно иные, отнюдь не римско-великодержавные, а исключительно религиозные побудительные мотивы. В душе Людовика все еще продолжала жить воодушевлявшая участников первых крестовых походов, в чем-то могущая показаться нашим современникам наивной, но тем не менее искренняя рыцарская вера в необходимость неустанно ратоборствовать во имя Бога. В его намерения входило прежде всего оказание помощи Святой земле и тем самым служение делу всего Христианства. Насколько глубоко король Людовик был озабочен судьбой Святой земли, явствует из его стремления примирить две крупнейшие силы тогдашней Западной Европы – папу и императора Фридриха II Гогенштауфена.

Фридрих II, предложивший папе совершить еще один поход в Святую землю, чтобы силой оружия вернуть христианству все Иерусалимское королевство, был объявлен папой низложенным на Лионском соборе 1245 г. Во время встречи Людовика IX Французского с папой римским Иннокентием IV (1243–1254 гг.) французский король поддержал предложение императора Фридриха, «ибо Святая земля пребывает в опасности и ее освобождение зависит, кроме Бога, от императора, владеющего гаванями, островами и прибрежными землями и лучше всех других знающего все потребности пилигримов». Но папа отказал и ему. Все его мысли занимала борьба с непокорными Гогенштауфенами.

Подготовка короля Людовика IX к крестовому походу заняла три года. Он распорядился построить специально для этой цели порт Эг-Морт, сохранившийся доныне в неизменном виде, ни разу не перестраивавшийся город-памятник XIII в. Первая высадка паломников произошла на Кипре, вторая – на египетском побережье. Город и крепость Дамьетту удалось захватить без особого кровопролития – смертельно перепуганные гарнизон и население покинули их, опасаясь повторить судьбу своих предшественников за 30 лет до того. После захвата города крестоносцы разместились в нем, как у себя дома, устраиваясь всерьез и надолго. Иоанниты и тамплиеры, а также сирийские и кипрские рыцари получили в лен владения, было учреждено епископство, патриарх Иерусалимский Робер превратил главную городскую мечеть в церковь и посвятил ее Пресвятой Богородице.

Султан Египта Туран-шах сделал паломникам мирные предложения, изъявив готовность пойти, в обмен на возврат Дамьетты на большие уступки в Святой земле и, в частности, вернуть латинянам Аскалон, Тивериаду и даже Святой Град Иерусалим. Настал удобный момент для того, чтобы без большого кровопролития добиться того, что сами «франки» считали целью своего похода в Египет. Однако опьяненные победой крестоносцы, проявив редкостное неблагоразумие, отклонили мирные предложения султана, решив предварительно захватить его столицу – Каир (который сами чаще называли Вавилоном). В ноябре 1249 г. войско пилигримов двинулось в поход, перешло каналы и притоки Нила в Дельте и, не встретив значительного сопротивления, достигло Барамуна на северном берегу одного из каналов, напротив штаб-квартиры султана, расположенной в Мансуре. Именно там стояли лагерем крестоносцы в 1221 г., когда наводнение заставило их капитулировать. События того, давнего, крестового похода с удивительной точностью повторились и на этот раз. Борьба крестоносцев за овладение Мансурой оказалась безуспешной. Враг оперировал в тылу христианского войска, захватывая корабли с припасами и в конце концов вызвал в лагере недостаток продовольствия и всего необходимого.

В довершение ко всему среди латинских «вооруженных паломников» вспыхнула эпидемия чумы и холеры, распространившаяся с молниеносной быстротой и парализовавшая боеспособность войска. Больные и истощенные крестоносцы почти лишились способности оказывать сопротивление. Король Людовик, мучимый кровавым поносом, распорядился вырезать кусок штанов у себя на заду, чтобы иметь возможность облегчаться, не слезая с коня. Не успев даже разрушить за собой мосты, христианское войско стало отступать, преследуемое врагом, пока не было окружено и взято в плен вместе со своим королем. Король Людовик попытался путем переговоров добиться своего собственного освобождения и освобождения своего войска на приемлемых условиях. Султан же использовал пленников как заложников для их обмена на крепости, являвшиеся центрами сопротивления «франков» мусульманам в Святой земле. При этом сарацины прежде всего стремились завладеть крепостями военно-монашеских орденов. Историограф Жан де Жуанвиль, сенешаль короля Франции, чье описание является лучшим источником по истории этого злополучного крестового похода, подробно описал учиненный крестоносцам сарацинами допрос:

«Рыцарей спросили: “Что вы готовы отдать султану в обмен на свое освобождение? Готовы ли вы отдать за ваше освобождение определенные замки баронов за морем?”»

Они ответили отрицательно, подчеркнув, что у них нет власти над этими замками, являющимися ленами римского (германского) императора. Тогда их спросили, готовы ли они отдать за свое освобождение хотя бы замки иоаннитов и тамплиеров. На этот вопрос также был дан отрицательный ответ, ибо каштеляны (коменданты) этих замков поклялись на святых мощах не сдавать замки даже ради освобождения пленных.

Жуанвиль продолжает: «Советники султана задали королю те же самые вопросы, что и рыцарям, которым, после их отказа принять предложенные им условия или отречься от Христа, были отрублены головы. Короля спросили, готов ли он уступить некоторые замки тамплиеров и иоаннитов или замки королей Святой земли. Когда король дал отрицательный ответ, они пригрозили ему пытками. На эту угрозу король отвечал, что он их пленник, и что они вольны поступить с ним, как захотят. Вслед за тем они спросили короля, сколько денег он готов дать султану в качестве выкупа за себя и готов ли он очистить Дамьетту. Король повел переговоры о своем освобождении и об освобождении своего войска. Он обязался уплатить известную сумму денег, очистить Дамьетту и заключить перемирие».

Однако султан хотел гораздо большего. Он требовал не только уплаты выкупа и возврата Дамьетты, но и передачи под его власть всех государств крестоносцев. На его требование передать ему все государства крестоносцев король указал на то, что по праву и закону христианские земли Сирии принадлежат императору (Фридриху II). При этих словах короля султан сразу перестал настаивать на своем требовании, настолько велик был по-прежнему на Востоке авторитет императора Фридриха II Гогенштауфена. Его манера поведения и практиковавшаяся им религиозная терпимость производили на всех мусульман глубокое и незабываемое впечатление. Наконец, стороны пришли к согласию, и король Людовик согласился выкупить себя и свое войско за чудовищную сумму в один миллион безантов (золотых византийских монет). Большая часть этих денег была уплачена 2 мая 1250 г.

Однако султан Туран-шах уже не смог получить требуемого выкупа. Он был зарублен на пиру своими же мамелюкскими телохранителями по приказу куманского эмира Бейбарса. В его лице к власти в Египте пришел первый мамелюкский султан. Возникли новые сложности с возвратом пленных, однако королевскому послу в ходе двух визитов в Каир удалось добиться освобождения всех взятых в плен во второй битве при Газе, еще остававшихся к тому времени в живых. В их числе были Великий Магистр Гийом де Шатонеф, 25 иоаннитов, 15 тамплиеров, 10 тевтонских рыцарей, примерно 100 рыцарей из государств крестоносцев и 600 других пленных. К тому же в обмен на 300 мусульман были освобождены еще около 3000 пленных христиан, захваченных сарацинами в ходе Дамьеттской операции.

Людовик IX Французский оставался в Святой земле еще четыре года и отплыл за море только 24 апреля 1254 г., после восстановления немногих оставшихся в руках христиан крепостей и расторжения договора, заключенного за спиной у короля между тамплиерами и султаном Дамаска.

В общем и целом крестовый поход Людовика Святого не пошел на пользу Святой земле. Он нисколько не облегчил положения христианского Востока. Напротив, вследствие тяжелых потерь крестоносцев в Египте Святая земля лишилась большого числа опытных бойцов.

Однако неудача этого крестового похода имела и еще одно, более далеко идущее последствие – появившиеся у его участников сомнения в успехе крестоносной миссии, в миссии Божьих воинов. Еще в ходе предыдущих, также завершившихся неудачей, крестоносных предприятий у их участников невольно возникал вопрос, действительно ли крестовые походы совершаются по Божьей воле, или же Бог, наоборот, не хочет допустить победы крестоносцев. Поначалу паломники успокаивали себя объяснением, что поражения воинов Креста – кара, ниспосланная Богом крестоносцам за грехи. И действительно, среди участников крестовых походов были далеко не только «ангелы во плоти», но и множество людей, пытавшихся в соответствии с папскими обещаниями путем участия в освобождении и обороне Святой земли как раз добиться отпущения грехов. Однако король Людовик IX был образцом добродетели и вел безупречный образ жизни. Еще при жизни его окружал ореол святости – и тем не менее Бог даже ему не даровал победу! Даже соратники короля Людовика по египетскому походу после завершившейся неудачей битвы при Мансуре, придя в отчаяние, восклицали: «Неужели же Бог, которому и под чьим предводительством мы так долго несли рыцарское служение, отступился от нас?..»