Читать книгу Избранное в 3 томах. Том 3: История и культура - В. В. Жириновский - Страница 4

По мере роста народонаселения в центральной части России и следовавшим за этим перенаселением земель все острее вставал вопрос о переселении – переезде части крестьян на отдаленные от центра малонаселенные земли – прежде всего, на земли русского севера. Северный край Европейской России издавна привлекал интерес стран Северной Европы, в особенности Норвегии, своим природным богатством. Север Руси практически не был защищен: от относительно густо заселенной части страны его отделяли не только необозримые пространства, но и непроходимые первобытные леса. Местное население – чудь – малочисленное и слаборазвитое, промышляло охотой и рыболовством и вело меновую торговлю со своими ближайшими соседями, жителями прилегавших к Уралу областей – юграми, у которых выменивали серебро. Проникавшие в край русского севера через устье Северной Двины норвежцы выменивали, а часто и просто грабили, отнимали у местных жителей моржовые кожи, меха, серебро, нередко разоряя их жилища.

Возможно, что жители центральной части Руси еще долго не пустились бы в далекие северные края, если бы не появился новый стимул – торговля через «Ганзейский союз». Став членом этого, в основе своей немецкого торгового союза, Великий Новгород получил доступ на рынки Западной Европы.

Ганза (старинное немецкое слово «ханза» означает объединение, гильдия) возник в Германии в середине XIII века (центром союза стал город Любек) как объединение городов, имеющее право торговли с другими странами с обязательным отчислением определенной части дохода в «Ганзейский союз». Торговый союз, суливший его членам большие прибыли, быстро охватил обширную территорию, включавшую Ригу, Великий Новгород, а несколько позднее – Италию, Испанию, Францию и Нидерланды, имевшие, в свою очередь, к началу XVII века торговые отношения с Явой, Цейлоном, Китаем, Японией. Самым ранним и мощным участником союза была Англия.

Русь получила через Ганзейский союз широкий рынок сбыта для продуктов различных промыслов. Постоянный спрос на такого рода товары побудил новгородских бояр обратить свои взоры на север, богатый ресурсами и огромными запасами ценнейших ископаемых. Предприимчивые новгородские бояре избрали путь освоения северных земель не военный, грабительский, а взаимовыгодный, торговый. Направленные на север войсковые части только сопровождали и охраняли отправлявшийся в далекие края торговый люд. Снаряженные новгородскими боярами войска (военно-промышленные «ватаги») – ушкуйники (ушкуй – тип лодки) направлялись целыми флотилиями по мощным северным рекам и их притокам и основывали форпосты – «городки» в удобных для промыслов местах. На занятых ушкуйниками территориях селились мирные «колонизаторы» – переселенцы из центральных областей России. Так образовывались многочисленные поселки преимущественно по берегам «морских рек» и речек, служивших тогда единственным там средством сообщения. Впоследствии поселения эти образовали уезды, вошедшие вместе с Великим Новгородом в состав государства Московского.

Дело не обходилось, конечно, без отдельных столкновений с коренным населением – чудью. Но тем вскоре пришлось убедиться, что им выгоднее жить в мире с русскими, не склонными к разбою и грабежам, чем самим, в одиночку, отбиваться от нашествий воинственных норвежцев. Так что в отличие от американцев, с боями отнимавших территорию у аборигенов «дикого Запада», русским переселенцам не было необходимости истреблять местных жителей или загонять их в резервации.

С ростом числа переселенцев полудикие земли Севера превращались в области живого промышленного труда. Промышлявшие не набегами, а постоянным, упорным трудом переселенцы бережно, не хищнически осваивали дары природы, не истребляли рыб, птиц и прочую живность. Кроме рыбы и пушнины они добывали «морские сала» (китовый и тюлений жир), ставили «соляные варницы», развивали коневодство. Получила значительное развитие торговля ловчими птицами – кречетами и соколами. Развивая меновые отношения с Юргой, переселенцы снабжали через Великий Новгород Западную Европу серебром.

Предприимчивость новгородцев, использовавших географическое положение своего города для осуществления весьма прибыльной для них торговли, снискала городу славу Великого. Предприимчивость эта была в известной мере вынужденной: малоплодородные новгородские земли не обеспечивали жителей зерном, вынуждали постоянно осуществлять его «подвоз». Снабжало новгородцев зерном преимущественно Московское княжество. Но взамен оно требовало долевого участия в прибылях от торговых сделок, а также компенсацию за использование принадлежавших ему северных земель, поставлявших новгородцам столь необходимые им предметы торговли. Для получения своей доли дохода князь Московский Иван Калита послал в 1337 году рать на Двинскую землю для взимания платы «на месте». А в 1386 году, осуществив удачный военный поход, Дмитрий Донской обложил данью («черным бором») новгородцев.

Возмущенные новгородцы опустошили в ответ ряд великокняжеских земель московских. Между тем на севере, в наиболее промышленно развившейся Двинской области, зрело недовольство господством Новгорода. Двинские бояре-землевладельцы хотели вести торговлю самостоятельно, без тяготивших их теперь связей с Великим Новгородом. Этим воспользовался великий князь Московский Василий I. Он предложил через своих посланцев двинским боярам «отложиться» от Новгорода и «задаться» за великого князя Московского. Большая часть двинских бояр согласилась на это, у отказавшихся земли были отобраны силой. Василий I наградил двинских бояр «Уставной грамотой», которая давала им право беспошлинной торговли в княжестве Московском. В начале XV века на отобранные у непокорных бояр земли хлынули переселенцы из Московского княжества. Частью земель завладели монастыри, всемерно развивавшие в своих владениях различные промыслы, особенно солеварение, приносившее им очень значительный доход, поскольку государство, заинтересованное в развитии добычи соли, давало им значительные льготы за сооружение соляных варниц.

Но уже в XVI веке льготы были ограничены и государственное налогообложение стало действенным рычагом в регулировании развития производства и торговли. Торговля перешла в ведение русских купцов (архангельских, устюжских, вологодских и др.). Стали расширяться торговые отношения с Сибирью, через Кяхту установилась торговля с Китаем. Возросла роль Архангельского порта в торговле с Западной Европой.

Открытое Петром I «окно в Европу» построением Петербурга, а позднее выход к Черному морю, создали для русской торговли необходимое ей единое торговое пространство. Продолжалась торговля через Ганзейский союз. К концу XIX века Россия заняла в ряду европейских членов этого союза 4-е место. По данным 1893 года торговый оборот Англии в Ганзейском союзе составлял 13 миллионов марок, Германии соответственно – 7, Франции – 6 и России – 4 миллиона марок. Но при этом в России импорт превышал экспорт, а вывозились преимущественно природные и сырьевые ресурсы. Природные богатства края представлялись неисчерпаемыми, а уровень промышленной культуры русского севера оставался крайне низким, не соответствующим богатству его природных сырьевых ресурсов.

* * *

Расширение границ России осуществлялось не только за счет заселения Севера, но и за счет освоения обширных земель Западной Сибири. И туда, за Уральские горы, первыми стали выезжать новгородские купцы. Они «добывали» – выменивали, а порой и отнимали у жителей страны Югорской ценнейшие шкурки черных соболей, чернобурых лисиц, бобров, а также драгоценные металлы – золото и серебро. Но прибыльные поездки этим купцам пришлось прекратить, когда в Сибирь вторглись татары. Татарские орды действовали беспорядочно. В захваченных городах селились татарские князьки. Самый сильный из них – Кучум – обосновался в городе Искер. Между собой князьки не ладили, с местным населением обращались жестоко, жителей либо облагали податью, либо просто грабили.

Помощи местным жителям было ждать неоткуда. Сама центральная Русь подверглась татарскому нашествию, и Москва сама была вынуждена платить татарам дань. Но русские купцы не забыли о богатствах Сибири. Как только Русь освободилась от татарского ига и покорила ханства Казанское и Астраханское, русские купцы вновь устремились в Западную Сибирь. Понимая, что там им теперь придется столкнуться не со слабыми юграми (их татары оттеснили на север, в «страны холодные»), а с воинственно настроенными татарскими захватчиками, купцы стали действовать совместно с военными силами.

За прибыльное дело возвращения России земель Западной Сибири взялись богатые русские купцы Строгановы, которым еще ранее правители московские отдали «на заселение» свободные земли Приуралья, предоставив вместе с тем значительные налоговые льготы и освободив их от выплат торговых пошлин. Строгановы выпросили у Ивана Грозного в дополнение к прежним своим владениям «земли по реке Каме до самой реки Чусовой». За это они обязались построить там город и содержать войско для «защиты земли русской от всяких нападений». Строгановым было дозволено лить пушки, делать порох и набирать войско «из охочих людей». Собранные Строгановыми «ватаги» из «искавшего воли люда» – казаков – возглавил Ермак, и по приказу Строгановых войска двинулись за Урал. Пользуясь разобщенностью захватчиков – татар, их внутренними неладами, Ермак со своим небольшим, но отчаянно смелым войском, освобождал сибирские города от инородного ига. Казаки взяли город Искер и изгнали оттуда хана Кучума. Однако в 1585 году успех изменил казачьим войскам: объединившись перед лицом опасности, татары порубили казачье войско, а Ермак погиб.

Пришедшее русское подкрепление продолжило и завершило подвиг Ермака, – татары были изгнаны с захваченных ими земель. Учитывая опыт прежних лет, русские войска действовали более осмотрительно: на отвоеванных у татар землях строились укрепления, – возводились новые города. Так возникли Тобольск, Томск, Камск, Туринск и другие крупные центры Западной Сибири.

Вслед за войсками двинулись переселенцы, сначала преимущественно беглые крестьяне, а затем и «спасавшиеся от нужды» неудачники, а также отважные искатели нового счастья. Землю сибирскую заселял русский народ. Московские власти поощряли переселение, в особенности хлебопашцев, переезжавших семьями. Переселение поощрялось не только декретами: власти заботились о переселенцах, понимая, что без помощи государственной переселенцам не выжить. Так, царь Федор, сын Ивана Грозного, издал специальный наказ: «Чтобы у каждого переселенца было по три мерина добрых, да по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по пять овец, да по два гуся, да телеги, да сани, да всякая житейская рухлядь».

Как и из Европы в Америку, так из европейской части России перебирались за Уральские горы люди предприимчивые, «не теряющие головы ни от каких обстоятельств». Они корчевали лес и осушали болота, создавая и расширяя пахотные земли. В процессе тяжелого, упорного труда формировался сибирский характер. Русский сибиряк свободолюбив, независим, сметлив и любознателен. Сибиряки создали свой тип одежды. Лаптей они не носили, летом ходили в сапогах, зимой в особого типа валенках – пимах. В воскресенье непременно надевали праздничную красную рубаху, плисовую поддевку и плисовые шаровары. В избах было чисто. Стены украшались бумажными «картинами», иногда доски горницы обивались холстом. Крестьяне были грамотны, любили читать.

Известно, что первую паровую машину «устроил» сибиряк – горный механик Ползунов – и приспособил ее для выкачивания воды из рудников. Когда, уже после его смерти, машина сломалась, ее никто не сумел починить. Машину заперли в сарай, и все о ней забыли. Значительно позднее в Сибирь стали привозить такого же рода паровые машины из далекой Англии, изобретенные получившим всемирную известность Уаттом. Только значительно позднее, когда земли Западной Сибири были более или менее заселены, правительство сократило льготы переселенцам. Крестьяне, приезжавшие теперь уже самостийно, должны были приобретать землю «по паспортам», за деньги. Решение о продаже вновь прибывшему выносилось сообща, «крестьянским обществом». Если претендент на покупку не вызывал доверия у своих будущих соседей, ему могли отказать в приобретении земельного участка. Купивший землю «приписывался» к обществу старожилов. Таким образом регулировался и распределялся приток рабочей силы, прибывавший из европейской части России, и формировался состав жителей-хлебопашцев.

Отвоеванные у захватчиков-татар сибирские земли, столетиями заселявшиеся выходцами из России, образовали единое целое с европейской частью нашей обширной страны. Сибиряки всегда добром платили своим русским европейским собратьям: закаленные тяжелым трудом жители Сибири формировали в случаях нападения на Россию свои сибирские полки и дивизии, которые не раз спасали, совместно с другими русскими войсковыми частями, страну от нашествий захватчиков, восстанавливали границы России. Как известно, именно подоспевшие в тяжелую минуту сибиряки помогли в 1941 году отстоять Москву от захвата ее фашистами.

Постепенно заселявшие Сибирь крестьяне селились там навек и, соответственно, умно и бережно относились к природе, кормившей их своими дарами. Сибирские земли не богаты черноземом, толстым слоем он нигде не лежит. Значительная часть территории – это тундра. Тонкий слой чернозема, перемешанный с глиной, требовал специальной обработки специальными орудиями – сибирской сохой («колесухой» или «колесянкой») с одним широким железным лемехом, похожим на лапу якоря с привязанной к ней прямой доской, отваливающей пласт вправо. О сибирской почве сказано, что она даровита, но малосильна: урожай на ней постоянно уменьшается, знает она как урожаи, так и неурожаи. Урожаям мешает суровый климат и быстрая смена холода и тепла. Успешность земледелия в Сибири определяется вековым опытом, и опрометчивое вмешательство «новой технологии» опасно для сибирской земли.

Также бережно, как к земле, относились сибирские старожилы к сбору кедровых орехов, охоте и рыболовству. Урожаи орехов собирались сообща, целые деревни выходили со специальными колотушками на заранее определенные делянки и ударами по стволам деревьев сбивали шишки. Их было так много, что приходилось строить там же, в лесу, специальные «амбарчики», куда и складывались мешки с шишками «до санного пути».

Главная рыбная ловля шла по Оби и Иртышу, ниже Тобольска. Рыба шла из моря, ловили ее в «ключевых местах» после мета икры. Только приезжие, так называемые «кулаки», рвачески, выгоды ради, вылавливали ее «на уничтожение», не давая ей размножиться.

Так постепенно, сохраняя свои богатства, Сибирь развивалась вплоть до XX века. Постройка Сибирской железной дороги (1891–1905) сыграла существенную роль в развитии торговли и промышленности этого богатого края. Сибирь стала поставщиком хлеба, масла в европейскую часть России и даже за границу. В Сибирь стал проникать иностранный капитал.

За годы советской власти значительно возросла индустриальная мощь Сибири, возникли новые города. Развилась металлургическая, угольная, горнодобывающая, нефтяная, машиностроительная, химическая промышленность. На основе сибирских рек была создана мощная энергетическая база. Благодаря сформированным, начиная с 1930-х годов, институтам различных профилей и, позднее, Новосибирскому отделению Академии наук СССР, Сибирь пополнилась своей высококвалифицированной интеллигенцией.

Однако этот «индустриальный рывок» нанес существенный урон природным богатствам Сибири. Беспорядочное вторжение в Зауралье специалистов разных областей, понятия не имеющих о характере, специфике сибирской природы, озабоченных лишь выполнением плана строительства промышленных гигантов и повышением собственных заработков, нанесло труднопоправимый вред почве и рекам Сибири, ее лесам и недрам. Страна в долгу перед Сибирью: ограждение ее от дальнейших разрушений, от безнаказанной, хищнической эксплуатации среды обитания теперь уже многочисленного ее населения, прекращение безотчетного разбазаривания ее природных богатств, бережное восстановление уже разрушенного, – таковы безотлагательные, первоочередные задачи, которые вполне могут осуществить сами сибиряки, без подсказки «извне», если им будут предоставлены для этого необходимые условия. И, конечно, сибиряки не останутся в долгу перед своей родной страной.