Читать книгу Основы философии науки - В. В. Кашин - Страница 5

Имре Лакатос (9 ноября 1922, Будапешт – 2 февраля 1974, Лондон) – венгерский философ и методолог науки, один из наиболее ярких представителей «критического рационализма». В 1956 эмигрировал из Венгрии в Австрию, затем в Англию. Преподавал в Кембридже, с 1960 – в Лондонской школе экономики, где сблизился с Карлом Поппером. Имре Лакатос попытался преодолеть недостатки фальсификационизма Поппера. Он выдвинул концепцию исследовательских программ. При достаточной находчивости, считает он, можно на протяжении длительного времени защищать любую теорию, даже если эта теория ложна. «Природа может крикнуть: «Нет!», но человеческая изобретательность… всегда способна крикнуть ещё громче». [21. С. 219]. Ни один эксперимент не является решающим и достаточным для опровержения теории.

В чем суть подхода Лакатоса? «Картина научной игры, которую предлагает методология исследовательских программ, весьма отлична от подобной картины методологического фальсификационизма. Исходным пунктом здесь является не установление фальсифицируемой… гипотезы, а выдвижение исследовательской программы». [21. С. 218]. Под исследовательской программой понимается теория, способная защитить себя в ситуациях столкновения с противоречащими ей эмпирическими данными. В исследовательской программе Лакатос выделяет её ядро, т.е. основные принципы или законы, и «защитные пояса», которыми ядро окружает себя в случае эмпирических затруднений.

Например, мы рассчитали орбиты планет Солнечной системы, опираясь на законы Ньютона, и обнаружили, что законы противоречат астрономическим наблюдениям. Отбросим ли мы законы Ньютона? Разумеется, нет. Мы выдвинем какое-либо дополнительное предположение, для того чтобы объяснить обнаруженные расхождения. Такое имело место в реальной истории.

Лакатос полагает, что теория никогда не фальсифицируется, а только замещается другой, лучшей теорией. Если программа предсказывает новые факты, то она прогрессирует. Если программа дает запоздалые объяснения, и новые факты для неё являются неожиданными, то она регрессирует. Другими словами, в этом последнем случае теоретический рост отстает от эмпирического роста. Прогрессивная теория вытесняет регрессивную.

Лакатос отмечает, что момент начала регресса теории трудно определить. И, тем не менее, им был предложен набор правил в форме «кодекса научной честности». Главную роль в этом кодексе играют скромность и сдержанность. «Всегда следует помнить о том, что, даже если ваш оппонент сильно отстал, он ещё может догнать вас. Никакие преимущества одной из сторон нельзя рассматривать как абсолютно решающие. Не существует никакой гарантии триумфа той или иной программы. Не существует также и никакой гарантии её крушения». [21. С. 222].

Философия науки К. Поппера, поставившая проблематику развития научного знания в центр внимания, столкнулась с необходимостью соотнесения своих выводов с реальной практикой научного исследования в её историческом развитии. Вскоре обнаружилось, что методологическая концепция, требующая немедленного отбрасывания теорий, если эти теории сталкиваются с опытными опровержениями, не соответствуют тому, что происходит, и происходило в науке. Любимый ученик и критик К. Поппера Имре Лакатос показал это на простом примере, взятом из истории астрономии.

Некий астроном, пользуясь механикой Ньютона вместе с законом всемирного тяготения, строго вычислил траекторию незадолго до этого обнаруженного небесного тела – малой планеты Р. Однако наблюдения показали, что реальная траектория Р отличается от вычисленной. Если бы ученые действовали в строгом соответствии с требованиями «догматического фальсификационизма», им следовало бы немедленно отбросить ньютоновскую теорию и заняться поисками другой, согласующейся с фактами, теории. На самом деле, все происходит иначе. Выдвигается предположение, что должна существовать ещё одна неизвестная (никогда не наблюдавшаяся) планета Р1 притяжение которой и является причиной отклонения планеты Р от вычисленной траектории. Согласно теории, производятся вычисления массы, орбиты и других характеристик этой гипотетической планеты. Астрономы начинают поиск.

Лакатос наполнил новым содержанием принцип фальсификационизма как методологическую основу теории научной рациональности. Согласно этому принципу, рациональность научной деятельности удостоверяется готовностью ученого признать опровергнутой любую научную гипотезу, когда она сталкивается с противоречащим ей опытом (не только признать, но и стремиться к возможным опровержениям собственных гипотез).

Это привело к разработке «утонченного фальсификационизма» или, как чаще называют концепцию Имре Лакатоса, методологии научноисследовательских программ. Рациональное развитие науки представлено в этой концепции как соперничество «концептуальных систем», элементами которых могут выступать не только отдельные понятия и суждения, но и сложные комплексы динамически развивающихся теорий, исследовательских проектов и их взаимосвязей.

В основе этой методологии лежит представление о развитии науки как истории возникновения, функционирования и чередования научноисследовательских программ, представляющих собой непрерывно связанную последовательность научных теорий. Эта последовательность выстраивается вокруг некоторой исходной теории (как правило, фундаментальной), основные идеи, методы и предпосылки которой «усваиваются» интеллектуальной элитой, работающей в данной области научного знания. Такую теорию Лакатос называет «жестким ядром» научноисследовательской программы. Как правило, эти идеи выдвигаются интеллектуальными лидерами науки и усваиваются научным сообществом догматически.

«Жестким» это «ядро» называется потому, что исследователям как бы запрещено что-либо менять в исходной теории, даже если они находят такие «факты», которые вступают в противоречие с этой теорией. Именно так и вели себя астрономы-ньютонианцы в предыдущем примере. Они действовали по предписаниям «негативной эвристики», то есть по правилам рационального поведения ученых в исследовательских ситуациях, согласно которым следует не отбрасывать фундаментальную теорию с обнаружением «контрпримера», а изобретать «вспомогательные гипотезы», которые примиряют теорию с фактами. Эти гипотезы образуют «защитный пояс» вокруг фундаментальной теории, они принимают на себя удары опытных проверок и в зависимости от силы и количества этих ударов могут изменяться, уточняться, или даже полностью заменяться другими гипотезами.

Методологический смысл «твердого ядра» раскрывается в понятии «негативная эвристика», т.е. ограничения на процедуры опровержения: если теория сталкивается с опровергающими фактами, то утверждения, входящие в состав «жесткого ядра», не отбрасываются. Вместо этого ученые проясняют, развивают уже имеющиеся или выдвигают новые «вспомогательные гипотезы», которые образуют «защитный пояс» вокруг «твердого ядра».

Задача «защитного пояса» в том, чтобы как можно дольше удерживать в неприкосновенности творческий потенциал исследовательской программы, или её «позитивную эвристику».

Изобретение вспомогательных гипотез следует некоторой общей стратегии. Она определена задачами, ради которых, собственно, существует научно-исследовательская программа. Конечно, главная из этих задач – обеспечить «прогрессивное движение» научного знания, движение к все более широким и полным описаниям и объяснениям реальности, к расширению рационально осмысленного «эмпирического содержания» научных теорий. До тех пор, пока «жесткое ядро» программы решает эту задачу (и решает лучше, чем другие, альтернативные системы идей и методов), оно представляет в глазах ученых огромную ценность. Поэтому они пользуются так называемой «положительной эвристикой», то есть совокупностью предположений о том, как следует изменить или уточнить тут или иную гипотезу из «защитного пояса», какие новые «модели»(то есть множества точно определенных условий применимости теории) нужны для того, чтобы программа могла работать в более широкой области наблюдаемых фактов. Одним словом, «положительная эвристика» – это совокупность приемов, с помощью которых можно и нужно изменять «опровержимую» часть программы, чтобы сохранить в неприкосновенности «неопровержимую» её часть.

Маневрируя «негативной» и «позитивной» эвристиками, исследователи реализуют творческий потенциал программы: то защищают её плодотворное «жесткое ядро» от разрушительных эффектов эмпирических опровержений с помощью «защитного пояса» вспомогательных теорий и гипотез, то стремительно идут вперед, оставляя нерешенные эмпирические проблемы, зато объясняя все более широкие области явлений, по пути исправляя ошибки и недочеты экспериментаторов, поспешно объявляющих о найденных «контрпримерах». До тех пор, пока это удается, научноисследовательская программа находится в прогрессирующей стадии. Однако «бессмертие» программы относительно. Рано или поздно наступает момент, когда творческий потенциал оказывается исчерпанным: развитие программы резко замедляется, количество и ценность новых моделей, создаваемых с помощью «позитивной эвристики», падают, «аномалии» громоздятся одна на другую, нарастает число ситуаций, когда ученые тратят больше сил на то, чтобы сохранить в неприкосновенности «жесткое ядро» своей программы, нежели на выполнение той задачи, ради которой эта программа существует. Научно-исследовательская программа вступает в стадию своего «вырождения». Однако и тогда ученые не спешат расстаться с ней. Лишь после того, как возникает и завоевывает умы новая научноисследовательская программа, которая не только позволяет решить задачи, оказавшиеся не под силу «выродившейся» программе, но и открывает новые горизонты исследования, раскрывает более широкий творческий потенциал, она вытесняет старую программу.