Читать книгу Мечт@ - В. Виджани - Страница 5

Пашок общался с ней третий день, а чувствовал себя так, будто знал эту деваху с детства. Звали ее Ева, художница по профессии и определению, она рисовала в каком-то мудреном стиле – он еще не разобрался до конца, в каком именно. Кстати, рисовала она плохо – слишком уж реалистично, получалось почти как на фотографии. Никакой фантазии. Одним словом, посредственность. В Интернете звала себя Маргаритой – взяла себе ник, как тут принято говорить, под влиянием любимого романа. Ха-ха. Книгу Пашок не читал, но кино посмотрел, вернее, просмотрел, чтоб было что обсудить, если вдруг зайдет «об энтом» речь. А фильм – так себе, не «Аватар» и не «Ходячие мертвецы», ни уму ни сердцу.

С ней было легко. Писала больше она, а он лишь гуглил некоторые термины, чтобы не попасть впросак. Ева считала его начитанным умником и даже интеллектуалом. Его хилое эго росло день ото дня, укрепляя в сознании собственный авторитет в вопросах, от которых он был далек.

Пашок придумал себе легенду, легко собрав детские мечты в короткий рассказик. Отвечая на ее витиевато грустные сообщения, он копировал ее же отдельные фразы, меняя лишь пол и некоторые незначительные детали, а затем торжественно отправлял, смеясь в голос. В этой своей легенде он имел профессию врача-кардиолога и московскую прописку – последнее он подчеркнул, чтобы не вспугнуть дурочку, а во всем остальном позиционировал себя одиноким, раз очаровавшимся в женщинах мужчиной, как говорится, «в самом расцвете». С возрастом он пока не определился, но она и не спрашивала, то ли в силу воспитания, то ли от застенчивости. Зато внешность своего персонажа Пашок расписал, не жалея красок: высокий брюнет с ярко-синими глазами, меломан и немного художник… Тут он сплоховал, так как она привязалась к их «общему» художественному прошлому, написав целый трактат, суть которого он так и не понял. Скоренько прогуглив все по начальному художественному образованию, он выкрутился «незаконченной художкой» и историей с первой любовью, которую было «больно вспоминать». Ева тут же отстала. В этом смысле она была молодчинка – не липучая.

На сайте, где он ее зацепил, у него было зарегистрировано шестнадцать аккаунтов. Он выбрал, на свой взгляд, самый удачный – таинственный и многозначительный. Face Off оправдывал его безразличие к жизни, снисхождение к «слабоумным пользователям сайта» и полное презрение к бабам. Кроме того, «человек без лица» не может иметь собственной фотографии и какой-либо полезной информации для составления портрета. Он как-то обмолвился ей, что потерял всякую веру в людей и особенно в женскую половину. Она тут же поверила, видимо ассоциируя какую-то свою историю с его легендой. Казалось, Ева жаждала, чтобы ее обманывали, легко поддаваясь очарованию виртуальности. Дуреха.

Кстати, у нее была крутая хата в центре, и, судя по всему, девчонка неплохо зарабатывала. Пашок как-то вскользь спросил ее о личной жизни, но она неохотно ответила парой скупых строк, и он сразу просек, что не стоит глубоко залезать ей в душу… Зачем рисковать так удачно свалившейся на него соткой баксов? Еще, конечно, не свалившейся, но то, что он получит эту сотку, теперь уже не вызывало никаких сомнений.

Ему не составило труда набросать ее психологический портретик – святая простота и полный лузер в виртуальных отношениях.

Ева заходила в Сеть два-три раза в день, кидала в свой блог пару блюзов, а к ним – пару-другую заумных текстов или стишок, от которого мозг кипел. И тут же набегала стайка восторженных хомячков, в большинстве своем таких же, как она. Читая ее «лирическую прозу» – так Ева обзывала свои литературные опыты, – маленькие лузеры плакали, стонали и хлопали в потные ладошки, посылая всякую виртуальную ерунду. А она благодарно улыбалась. Пашку даже чудилась ее улыбка – будто бы сквозь экран шли неведомые флюиды радости и тепла.

Он вызубрил все ее пристрастия, все места обитания, как виртуальные, так и реальные. Например, он знал три «Шоколадницы», куда она ходила общаться со своим агентом, знал улицу, на которой она жила, и переулок по которому возвращалась домой. Он еще не встречал таких открытых девчонок.

А еще через два дня случилось невероятное – она назвала его близнецом.

@

На самом деле Пашок пахал санитаром в морге при городской больнице за номером 2213. Его устраивали приличный заработок плюс подношения родственников усопших. Жаль только, все эти материальные блага утекали сквозь пальцы – не держались у него деньги. Кроме сего неприятного обстоятельства, все было вполне пристойно: график «два через два» и коллектив. Никакой вредности в этой работе не было – с мертвыми проще, чем с живыми, и понятнее, во всяком случае, ему самому.

Сестра звонила ежедневно, интересуясь, поел он или нет. Можно подумать, жрачка – это главное в жизни. Иркина опека раздражала, а все мать – наказала за «младшеньким в оба глаза», чтоб «не испортила дитятко какая-нибудь московская „простигосподи“», чтоб «не дай бог не женила на себе». Сестре было проще. Она окончила медицинский и устроилась клиническим психологом в частный хоспис, набитый умирающими богатенькими буратинами. Один дедуся ей даже часики подарил – золотые, швейцарские. Они потом бегали в скупку оценивать подарок. Молоток дед. Пашок таких щедрых уважал.

Иринку он считал красавицей, пока не познакомился с Евой. По сравнению с ней сестра выглядела самым что ни на есть неуклюжим медвежонком. Не было в ней той тонкости и возвышенности, как в Еве. Ну… как говорится, слесарю слесарево.

У Ирки были любовники, и если она цеплялась за какого-нибудь мужика, кричи караул: пока не вытрясет из него пару-тройку тыщ баксов, не успокоится. А Ева совсем другая – не от мира сего или… притворяется. Он пока не разобрался, что именно ей нужно от жизни, но точно не забава на ночь.

@

Пашок не торопясь шел по коридору, толкая каталку с трупом мужика, которому только что зашили живот. Врач уселся писать заключение, а ему, Пашку, должно было вернуть мужика на место. На щиколотке у жмурика болталась клеенчатая бирка. Пашок улыбнулся, подумав о цикличности бытия, – рождаются с бирками и уходят с бирками, меняется только год рождения и обстоятельства. Каталка монотонно скрипела одним колесом в унисон его философским размышлениям.

«Ева-Маргарита, – думал Пашок, – красиво. Даже имя себе подобрала стильное. Вся такая гладенькая и маленькая девушка Ева…» Тишину разрезал звонок новенького смартфона, подаренного ему Натахой. На панели высветился набивший оскомину номер. Пашок дождался третьего сигнала и ответил, приготовившись соврать: мол, «еду взял и сменку тоже не забыл, вернусь под утро и обязательно помоюсь». Разговаривать и катить несподручно, поэтому он прижал тележку к стенке и уселся в ногах мужика.

– Ну как успехи, Казанова? – Не поздоровавшись, сестрица сразу перешла к делу: – Развел нашу красавицу? Ему было чем похвастаться.

– Нормалек. Девочка почти созрела.

– «Почти» не считается, – с иронией ответила трубка.

– Говорю, купилась она!

– Ну и чем же ты ее купил?

Он рассмеялся:

– Умом! Главное, нащупать нужные струны, подобрать душещипательные аккорды и, не спеша так, тихонечко, бздынь пальчиками… и прислушаться… хорошо прислушаться, чтобы услышать ответный стон души.

– Ой! Мне-то хоть по ушам не езди!

Ирка, кажется, наслаждалась подробностями развода наивной курочки. Правда, у него возникло чувство неприязни к сестрице, словно она подглядывала в замочную скважину их с Евой спальни. Она еще что-то говорила, и Пашок положил трубу рядом с ухом дохлого мужика – пусть послушает. Да и кто она такая, чтобы пилить его? Психолог фигов.

Он быстро разделался с мужиком, потом принял двух новеньких, бомжатского вида теток, с которыми не надо было канителиться, и уже вечерком, с чувством выполненного долга, зашел к себе на страницу.

Евочка закидала его сообщениями и ссылками. Во темперамент! Пашок пробежался по всему списку – ничего интересного, работы никому не известных мазил, скорее всего озабоченных педиков, написано из рук вон плохо, коряво и невыразительно. Убогие серенькие пейзажи, портреты упырей с кривыми тонкими руками и большими головами, больше похожие на изображения боскопов. Он рассмеялся: восторженная натура не знает покоя ни днем ни ночью. Затем галантно отправил ей несколько лестных слов, добавив к ним смайликов. Она немедленно ответила благодарными витиеватыми фразами, нашпигованными неизвестными терминами и определениями. Пришлось залезть в поисковик, а там… пошло-поехало. Он гуглил быстро и так же быстро писал, контролируя каждое слово, чтобы не слететь с планки «умника».

Позавчера, например, он обещал открыть ей своих Шопена, Серебрякову и Цветаеву. С Серебряковой вышел конфуз – он с чего-то решил, что она поэтесса, а оказалось – художница. Вернее, «художник», поправила его Ева, объяснив разницу между поэтом и поэтессой, художником и художницей… Пашок выкрутился, робко заметив, что, общаясь с высоким искусством, нервничает, сбивается и путается. Самое смешное заключалось в том, что она ему верила безгранично и безоговорочно. И вообще, он давно заметил: чем глупее и нелепее ложь, тем быстрее в нее верят. Парадокс.

@

Пашок сидел в полутемной ординаторской и копался на фотосайтах в поисках приличных мужских физиономий. Над столом висело овальное потемневшее зеркало, но подойти к нему вплотную не было никакой возможности – мешала слишком широкая столешница. Отодвинув стол, Пашок протиснулся в образовавшейся проем и вгляделся в свое отражение, изучая каждую черту.

– Согласен, не красавец, – пробормотал он, – хотя с какой стороны посмотреть. Зато не дурак и не подлец… Подумаешь, прикалывается в Сети, и что с того? Все по-разному поднимают себе настроение. Вот Иринке, например, нужно жить в шикарной квартире, пару раз в неделю сходить в бар или клуб, потусоваться с мажорами, потрепаться о тряпках и новых фильмах, а ему – нет. Не любит он выкрутасы.

Пашок еще раз взглянул на себя, прикидывая, что сказала бы Ева, если бы увидела его? Вчера он прогнал ей совершенную чушь – мол, брутальный тип на его новой аватарке и есть тот самый близнец. Девушка обиделась. Он с ней и так и эдак, а она словно воды в рот набрала. Он даже расстроился из-за обломившихся ста баксов, проклиная себя за глупую инициативу, но Евочка неожиданно ответила. Оказывается, красавчик на аватарке – известная модель, и зовут его Карл; кроме того, Евочка лично с ним знакома. Но суть заключалась в другом – брутальный красавчик оказался натуральным геем…