Читать книгу Обитель служения - Вадим Александрович Онуфриев - Страница 4

Итак, вокруг нас существует пространство Идей. Они бывают разные. Например, те, которые Вы можете вспомнить из курса философии: идея "шарообразности", "стольности", идея "лошадности" и подобные. Они являются чистыми источниками предметов, их прообразами. Можно даже сказать, что такие Идеи – это есть описания, законы устройства материи. Мы ведь, например, говорим "шар", "стол" тогда, когда некий объект соответствует описанию этих концептов. Например, описанию / закону шара: внешняя граница предмета должна быть поверхностью, где все точки одинаково удалены от ее центра. Стол и лошадь тоже можно описать определенным образом – так мы выйдем к идее Стола ("стольности") и Лошади ("лошадности").

Но есть Идеи совсем другие – те, которые описывают не класс материальных объектов (не Стол), а более абстрактные понятия, такие как Красота, Жизнь, Свобода, Разум, Гармония, Долг, Благо, Власть, Развитие, Справедливость и другие. Они, как видите, могут быть связаны со столами и лошадьми, но уже не непосредственно. И таких Идей уже, конечно, не так много, как первых, ибо материальный мир намного многообразнее.

Все эти Идеи существуют вокруг нас и могут оказывать совершенно разное влияние на людей: они могут формировать в нас либо только образ определенного предмета / явления, либо еще и жизненный ориентир, некую ценность. Легко догадаться, какой из этих вариантов оказывает определяющее действие на наши жизненные цели.

Как же мы взаимодействуем с Идеями? Сначала Идея попадает в нас. Как? Достаточно услышать, прочесть, увидеть пример ее выражения. Это может быть такой-то новый для нас объект, может быть новый образ поведения человека, его новые и необычные для нас цели. Идея может прижиться, а может и нет.

И вот тут есть две возможности того, что с нами может сделать Идея, попав в нас и прижившись.

В первом и простейшем случае они (и это могут быть как идеи типа Стола, так и идеи типа Свободы) формируют наше представление о предмете: какой должен быть стол, какая должна быть свобода. Благодаря этому мы, во-первых, узнаем предмет, увидев его впервые (если перед нами камень посреди степи, на котором стоят тарелки с едой, то для нас это уже стол: мы узнаем его в камне), а во-вторых, это становится основой оценки предмета: мы оцениваем, красив ли этот конкретный скакун, сравнивая его со своим образом идеальной лошади; мы так же оцениваем, какому уровню Свободы соответствует данный конкретный человек. То есть, снаружи это была как бы чистая Идея, высшая абстракция, а попав в человека, стала уже образом чего-то для него.

И этот вот первый способ влияния Идеи на нас, через формирование образов, постоянно реализуется, они легко формируют наши образы – с объяснениями родителей, учителей, инструкторов, техников, врачей – всегда, когда нас знакомят с новым предметом (например, бикфордов шнур). Заметьте, даже с каждым новым термином у нас "достраивается" небольшая часть мира, не существовавшая у нас до этого.

Мы не особо сопротивляемся внедрению Идей, когда это заканчивается просто формированием образа, – разве что некоторым бывает лень изучать новые понятия. И не так уж сложно и трудно бывает скорректировать уже сформированный у нас образ чего-либо. Это вопрос, в основном, логический, нам кто-то просто должен показать, что мы до этого неверно сформировали у себя образ чего-либо. При этом (и это очень важно!) мы, в общем-то, вполне готовы отказаться от старого образа, не очень-то цепляемся за него, он не "дорог нам как память". Максимум тут возникает: "А я-то думал, что патиссон – это музыкальный инструмент, а воля – это то же самое, что и свобода".

Но все иначе со вторым способом влияния Идеи на нас. Это когда Идея формирует у человека либо некую ценность, либо даже сверхценность. Чем они отличаются?

Ценность – это ориентир. Это не строгое "научное" определение, но и этого было бы вполне достаточно. Ценность создает критерий, на который мы опираемся в своих решениях, то, чего мы хотим. Если у нас есть ценность любви, ценность свободы, то мы всячески стремимся к их реализации.

Нас же, конечно, в значительно большей степени интересует понятие сверхценности. Она входит в сферу ментальных (от слова "менталитет", "ментальность") содержаний – вместе с убеждениями, смыслами, ментальными установками, – поэтому для работы с ними и для объяснения я использую ментальный подход (ментологию), который и изучает разные воздействия ментальности на жизнь человека (повседневную и целиком). Так вот, что же значит "сверхценность"? В ментальном подходе это называется "предельное основание".

В этой сфере (как и в философии) "предельное" означает, что "дальше уже некуда", что за этим уже ничего не стоит. Возьмем, например ценность (просто ценность, без "сверх-") любви, порожденную в голове человека идеей Любви. Она нужна ему зачем-то, она (обычно, в большинстве случаев) не является самоцелью. Зачем ему любовь? Например, чтобы быть счастливым. Значит, в этом случае ценность счастья лежит глубже ценности любви, желание счастья является ОСНОВАНИЕМ для любви, так как отвечает на вопрос "Зачем нужна любовь?" (в отличие от "Почему…?").

Идем дальше. Зачем этому человеку счастье? Здесь имеем два варианта:

–– либо он скажет: "чтобы прожить не зря", то есть, чтобы был смысл (или не было отсутствие смысла). И тут он уже никак не сможет ответить на вопрос, "Зачем Вам смысл?", потому что далее, за "смыслом", у него уже ничего нет;

–– либо он скажет, что счастье (Благо) является самоцелью, тогда уже здесь не сможет никак (даже под пытками) ответить на вопрос "Зачем Вам счастье?", потому что оно ему нужно само по себе: все нужно ДЛЯ счастья, а само оно уже не является инструментом получения чего-то другого.

И это как раз были примеры двух вариантов предельных оснований. Когда человеку подавай либо смысл, который нужен сам по себе, который уже не играет никаких вспомогательных, инструментальных функций (и поэтому является предельным основанием), либо счастье, за которым тоже уже ничего не стоит, что и делает его предельным основанием.

Итак, мы видим идею Любви, породившую у человека ценность (но не предельную, то есть не сверхценность) любви и, в одном случае, идею Разумности, породившую предельное основание смысла, и, в другом случае, идею Блага, породившую предельное основания счастья.

Так вот, в тех случаях, когда та или иная Идея создает у человека предельное основание, мы говорим, что у человека есть Идея или что человек собран на Идее (например, Разумности).

И здесь, в отличие от ситуации, когда Идея просто формирует образ (как Стол), но не ценность, все оказывается значительно сложнее: теперь эту Идею будет очень непросто "вытравить" из головы носителя. Это уже не просто какой-то образ, от которого легко отказаться. Тут Идея пускает корни, формирует другие ценности, которые являются обслуживающими по отношению к этой, предельной – получаются целые пласты ментальности. В них также входят и ментальные установки, но их рассмотрим позже. Сейчас важнее упомянуть тот факт, что Идеи порождают ценности и смыслы.

Поэтому теперь давайте вспомним о смыслах.

В первую очередь, мы говорим не о смыслах как содержаниях. Не о смыслах, которые указаны в толковых словарях. То есть, не об определениях. Гораздо ближе к делу находится столь часто задаваемый вопрос: "Какой смысл мне это делать? Я не вижу смысла в этом!". Вот тут человек действительно говорит / спрашивает о тех смыслах, которые нас интересуют.

Нормальные люди, как легко понять, под "смыслом" всегда понимают просто "пользу". То есть, показанная только что фраза на самом деле означает "Какую пользу я от этого получу?", "Что мне это даст (вкусного)?".

Но с образовательной и методической точек зрения этот вопрос лучше рассматривать вот в этой форме: "Какую роль это сыграет в моем благосостоянии?". В самом общем случае смыслы – это как раз про роль / место в чем-то большем. В их примере это их "большее" выражено их будущим благосостоянием. Они просто пытаются встроить ту деятельность, которой им предлагают заняться, с будущим своим благополучием. Если встраивается, если они видят место предложенного в нем, если оно способно его приблизить, то они говорят: "Да, я вижу в этом смысл", а если это никак не связано с их будущим благополучием или отдаляет его, то эти люди говорят, что никакого смысла нет (точнее, что "не видят").

Однако этим "бОльшим" может быть не благо-получение, а, например, Дело. Тогда смысл {чего-то} – это про роль / место этого {чего-то} в Деле. Иными словами – как это {что-то} влияет на Дело, как ему способствует. Если уж говорить о пользе, то это про пользу не для меня, а для чего-то другого.

А вообще, смысл чего-либо – это мысль о роли / месте этого самого {что-либо} в чем-то большем, чем оно само. Дальше, таким образом, можно думать уже и про смысл жизни, что потребует ответить на вопрос о том, что же есть Больше, чем она, во что она (должна быть) встроена.

Ну и напоследок: так как смысл есть мысль конкретного человека, то смысл не может быть "неосознанным". Если Вы думаете об этом определенным образом, то смысл (Ваш и у Вас) есть. Пока мысли на эту тему у Вас в голове нет – смысла (Вашего и у Вас) тоже нет. Он создается Вами в момент совершения акта мышления.

Обратите внимание на субъективность смысла: есть Ваш смысл существования человечества, есть мой смысл существования человечества – и это могут быть очень разные смыслы (ведь смысл, повторяю, – это мысль). У Вас может не быть смысла существования человечества, а у меня он может иметься. В этой связи неправильно спрашивать "В чем смысл {чего-то}?". Правильно спрашивать: "В чем состоит Ваш смысл {чего-то}?".

И вот теперь можно переходить к вопросу о том самом Большем. Но тогда мы неминуемо должны погрузиться в вопрос Мироустройства и его описания.

Этим и займемся.