Читать книгу Многоэтажка. Повести и рассказы о любви - Вадим Андреев - Страница 4

В дверях стояла Мария, мастер нашего дома из нашего ЖЭКа.

– Я приношу свои извинения, но мне нужна Ваша помощь.

– Проходите в квартиру.

– Чуть позже. Сначала дело. Мне надо попасть на тех этаж и кровлю. Но у меня нет с собой ключа. Вы меня выручите?

– Да, конечно. Одну минутку, – я отошел в комнату, не закрывая наружной двери, быстро одел рабочие шорты, снял с крючка ключи и снова подошел к дверям. – Можем идти.

Мария уверенно зашагала по ступенькам к входу в тех-этаж, но потом пропустила меня вперед, словно понимала, что ключ я не отдам ей в руки. Я открыл дверь, пропустил ее вперед и закрыл ее на ключ за собой.

В помещении было очень мало света. Единственными источниками света были несколько вентиляционных отверстий в стенах с разных сторон дома. Детали скрадывались длинными тенями от вертикальных и горизонтальных конструкций. Фактически, на чердаке царила плотная полутьма.

– Да, здесь трудно без подсветки что-то хорошо разглядеть. Давайте поднимемся на кровлю, – и снова уверенно пошла к выходу на крышу.

– Погодите-ка, – я подошел к загородке, где были сложены кушетки и кресла, вошел туда через незапертую дверь и начал искать среди инструментов фонарик. – Вот возьмите. Думаю этого хватит, чтобы осмотреть детали чердака, которые Вас интересуют.

– О! Спасибо! Я об этом как-то не подумала, когда шла сюда. Да я как-то сегодня ни ключи, ни фонарик не взяла…

– Ничего страшного, работайте, а я пока открою выход на крышу, – сказал я и пошел в сторону выхода. Что там открывать? Я вышел на крышу на высоте птичьего полета и задрал голову к небу. Я здесь не был уже некоторое время, потому было приятно дышать полной грудью и представлять себя свободным. И как же без свободы-то, да на такой вот высоте?

Через открытую дверь я слышал шаги Марии, которая ходила и, видимо, рассматривала интересующие ее детали. Потом она поднялась на крышу и остановилась в дверях.

– Будете рассматривать и крышу?

– Если честно, то я панически боюсь высоты. До тошноты, до крика, до обморока. Но работа такая, что это надо осматривать регулярно и иметь для себя представление о состоянии крыш.

– Но разве мало у вас сотрудников, кто не боится высоты?

– Знаете, с ними еще хуже. Это или полные дураки, которые слов без мата связать не могут, или отпетые алкоголики. В любом случае их или опасно выпускать на такую высоту, или они потом не смогут описать нужные мне детали. Вот и приходится делать это самой. А Вы не боитесь высоты?

– Ну, как Вам сказать. Как и любой опасный фактор, надо уметь соизмерять свои силы и возможности с условиями вокруг. Например, сегодня хорошая сухая погода и нет вообще ветра. И потому можно без риска подойти к краю крыши и всё осмотреть.

– Но у меня от страха начинает кружиться голова, и становится еще страшнее.

– А давайте я подойду к краю вместе с Вами и буду не только рядом, но и буду придерживать Вас за руку или за корпус, чтобы Вам было не так страшно.

– Можно попробовать, – и мы пошли к краю, взявшись за руки. Чем ближе подходили к краю, тем более влажной становилась ее ладонь, шаг замедлялся, кожа бледнела и покрывалась какими-то красными крапинками и каплями пота, в пальцах рук появилось дрожание.

Я остановился на краю и стал держать ее крепко за локоть.

– Мне надо заглянуть за козырек крыши. Как это сделать? – я взял ее за талию, приобнял, и она попробовала выглянуть за козырек. – Нет, так не видно, а высунуться дальше, это подвергать и Вас смертельному риску.

– Я могу предложить вот что. Я принесу сейчас веревку, привяжу ее к трубе и буду страховать Вас на расстоянии. Даже если Вы оступитесь, то веревка не даст упасть с крыши. А я смогу потом оттянуть вас от края на безопасное расстояние.

Так я и сделал. Привязанная веревкой к трубе, она смогла обойти весь край крыши. Я только отвязывал и вновь привязывал веревку к трубе, регулируя нужную длину. Когда она закончила осмотр и вернулась к выходу с крыши, лицо было на столько бледное, что напоминало по цвету лист ватмана. Руки дрожат, колени дрожат, губы высохли и издать какой-то звук отказываются. И еще куча признаков почти предобморочного состояния.

Мы спустились на тех этаж, вышли на лестницу. Попутно я запирал за нами все двери. Когда я пошел к дверям квартиры, она автоматически последовала за мной.

– Можно мне зайти в к Вам квартиру? – спросила тихо Мария, когда я открыл дверь. – Мне надо прийти в себя.

– Конечно, – я посторонился и пропустил ее в коридор. Закрыл входную дверь и повернулся к ней. Она стояла в своем чинном старомодном одеянии и совершенно безвкусных туфлях. Из того, что мне рассказала ее племянница, я понимал, что ей совершенно безразлично, как она выглядит.

– Не старайтесь произвести на меня впечатление. Мне Галина рассказала, как Вы решительно спасали ее квартиру и имущество от затопления. Давайте куда-то пройдем… Ну, например, на кухню.

– Вы пришли с какой-то проверкой и в это помещение? – спросил я с улыбкой уже на кухне, когда она, оглядываясь по сторонам, села на сиденья кухонного уголка, а я стоял у плиты.

– Конечно нет. В Вашей квартире мне ничего не надо. Мне надо было по работе…

– Да погодите Вы о работе. Ведь сегодня воскресенье, а у меня стынет обед. Да и времени уже много, даже для обеда. Давайте пообедаем вместе, а то я умру от голода прямо на Ваших глазах.

– Хорошо, но потом обязательно поговорим… Просто застать Вас дома так трудно, Вы так много работаете.

– Есть такое, ничего не поделаешь.

– Знаете, я не буду пока есть, а то меня просто вывернет. У Вас есть что-нибудь попить?

– Фруктовый коктейль подойдет?

– Хоть что-то холодное.

Ну, если хоть что-то, то подойдет и фруктовый коктейль. Я смешал в высоком стакане несколько частей фруктовых соков из разных банок в холодильнике, добавил туда пятьдесят миллилитров чистого спирта, лимонный сок, лед. От ледяного напитка сразу же вспотели стенки стакана.

– Ого, холодненький?

– Да, рекомендую выпить первый стакан залпом, как лекарство, и я сразу же сделаю еще.

Она послушно кивнула и, запрокинув голову, почти одним глотком выпила до дна, поперхнулась, закашлялась, вытерла губы предплечьем и удивленно посмотрела на меня. Мария заметно раскраснелась, бледность и дрожание рук прошли.

– Это что было?

К этому времени я уже сидел рядом с ней и уплетал свой обед. Перед Марией стоял тоже набор тарелок, и при появлении у нее желания я мог бы ее тоже накормить. Тарелки я поставил для того, чтобы у нее не появились мысли о том, что я забыл о своем ей предложении пообедать со мной.

– Я же сказал, что это фруктовый коктейль из экзотических фруктов. Вам обед подавать или еще смешать коктейль?

Она снова уставилась на меня. Некоторое время смотрела, как я ем, и протянула стакан.

– Лучше пока только коктейль повторите. Он хорошо выпивается залпом в такую жару. И, похоже, снимает напряжение, которое у меня обычно не отпускает до вечера после осмотра крыш.

– Как скажете. Коктейль, – так коктейль. Если захотите покушать, то только скажите, договорились? – и она в ответ просто кивнула головой.

Она выпила еще стакан коктейля, потом еще. Напряжение прошло совсем. Она стала улыбаться.

– Сознайтесь, я с первого раза заподозрила, что там алкоголь. Но чистый и приятный.

– Я этого и не скрывал. Если бы Вы спросили об этом, я бы честно ответил, что там спирт глубокой очистки. Он при употреблении в чистом виде достаточно крепкий и обжигает горло. Но в коктейлях приобретает мягкость и приятность. И, если по Булгакову: «Как я могу предлагать женщине водку, – чистейший спирт!», – пробасил я.

– Да, приятность я заметила. А какие еще там компоненты? – и я начал перечислять различные соки, которые в него входили, специи и травы. Она заметно повеселела, но ей явно мешали капельки пота на лбу. Тогда она сняла свою чопорную форменную жилетку с символикой ЖЭКа и бросила ее на стул напротив стола, но промахнулась. Попыталась поднять ее с пола и чуть не завалилась под стол. Расхохоталась.

– Кажется страх прошел, а головокружение от высоты на крыше только усиливается. Вам не кажется.

– Нет, не кажется. Еще коктейль?

– Давайте, пожалуй. Я понимаю, что Вы меня спаиваете, и это почему-то приятно. Да и сегодня мне на работу возвращаться не надо, потому можно. Мне очень давно не было так хорошо, – смеялась она и приняла протянутый уже заранее приготовленный мной большой стакан с коктейлем. Конечно, пить, смеяться и одновременно что-то рассказывать очень трудно. Потому она быстро допила свой стакан и продолжила что-то рассказывать о работе.

– Мария, а почему Вы не замужем? – я показал глазами на ее правую кисть.

– Все мужики козлы, – безапелляционно сказала она пьяным голосом. – Они не достойны даже кончика моего ногтя… – и далее понеслась длинная вдохновенная пьяная речь, явно ранее отшлифованная в женских беседах в течении многих лет. Попутно она под столом избавилась от обуви. Потом приподнялась и избавилась от юбки. А спустя некоторое время и от блузки со словом: «Жарко». Теперь она гордо сидела передо мне в одном нижнем белье, поджав ноги по-турецки, и азартно размахивала руками в такт своим словам. Она давно уже скакала в своей речи с предмета на предмет. Говорила о долбаной работе, о пархатых мужиках, о мерзких сволочных вонючих телом и языком бабах, о слюнявых детях, мерзкой жаре летом и ужасном холоде зимой, трубах, котлах, поставщиках тепла, грязных дворах, вечно пьяных дворниках и сантехниках, об одиночестве и бардаке во всем мире…

Я с трудом оторвал ее от стола и отвел в комнату, уложил на диван, расстегнул лифчик, накрыл ноги простыней. На всякий случай поставил в комнате рядом с диваном тазик, – женщина сказала, что редко употребляет алкоголь, и потому могут быть разные неожиданности. Она продолжала уже сидя на диване пропагандировать равенство мужчин и женщин, несла околесицу про какие-то … Словом, я уже не слушал и пошел прибраться на кухне. Пока я мыл посуду и развесил на стульях полотенца, я всё время слышал из комнаты ее голос, что-то доказывающий мне через стену и две двери. Потом она, видимо, добралась до оставленных мной на столе два стакана с коктейлем (для нее и для меня), некоторое время молчала.

Ее появление в дверях кухни было неожиданным. Она держалась за косяк двери и смотрела на меня. Ее явно «штормило», но стена, к которой она прижалась всей спиной, и косяк двери, за который она держалась обеими руками, пока не давали ей упасть. Лифчик явно остался на диване. Я отвел ее в туалет, она сняла сама трусики, посидела на унитазе и потом мне пришлось ее уже голую нести на руках на диван. На диване она размахивала руками, выкрикивала отдельные слова, но голову поднять от подушки уже не могла. А потом начала безудержно хохотать.

Возможно, из нее выходила годами накопившаяся отрицательная энергия, а возможно это просто привычное для нее действие алкоголя, и не надо ничего искать сверхъестественного, – просто пьяная баба. Она заснула неожиданно, уткнувшись щекой в подушку. Я давно уже принял душ и сидел в кресле напротив, смотрел телевизор и наблюдал за тем, чтобы она не испачкала диван и пол, но попыток это сделать не было. Во сне она что-то вскрикивала, иногда размахивала руками и… улыбалась чему-то.

Под бормочущий телевизор, от жары и после плотного обеда я заснул в кресле.

Проснулся, наверно, через пару часов. Стало немного прохладнее. Моя гостья продолжала крепко и уже спокойно спать на диване. Простынь она откинула в сторону и лежала раскинувшись на спине во всей красе своего обнаженного тела, хорошо освещенная солнцем, светящим в окно. От той Марии, мужененавистницы и старой девы, что позвонила сегодня в дверь, не осталось и следа. Просто молодая женщина спала и улыбалась во сне. Волосы растрепались, одна рука закинута за голову, вторая словно придерживает или демонстрирует налитую грушевидную грудь. Небольшой бугорок живота переходит в бритый лобок, ниже видна чуть темная промежность между раскинутыми от жары бедрами, – без намека на волосы. На боках и бедрах нет ни намека на растяжки и целлюлит, но есть какая-то правильность, тренированность. Не исключено, что они вместе с Галиной ходят в спортивную секцию для поддержания тонуса своего тела.

Я тихонько пошел на кухню и стал убирать ее разбросанные по полу под окном вещи. Когда я поднял ее рабочий жилет, то из его кармана выпала связка из двух очень знакомых мне ключей. При ближайшем рассмотрении, а потом и после сравнения это оказались ключи от тех этажа и кровли. Вот так-так!… Значит, ключи были с ней, и она сказала не правду, что оставила их на работе. Я подумал тогда, что ключи у Сашки или Галины, которых сегодня никого нет дома, но учтиво промолчал. Значит она или сделала дубликаты ключей и отдала одну копию Галине, или на днях перед их отъездом забрала у них свой комплект. В любом случае, ключи были у нее с собой. А это значит…

Положив ключи снова в карман, я аккуратно повесил ее вещи на спинку стула и вернулся в комнату. Она смотрела мне прямо в глаза.

– Ты всё понял? – она не спросила, а скорее сказала это утвердительно.

– Что я должен был понять?

– Я слышала, как на кухне звякнули ключи, которые выпали из моего кармана, как они потом опять звякнули, когда ты положил их на место. Между этими звуками прошло много времени, значит ты их разглядывал, возможно сравнивал с другими ключами. Значит ты знаешь, что я тебя обманула, и что ключи были со мной.

– Скажем так, я жду объяснений сегодняшнему концерту.

– А никакого концерта и не было. Я реально боюсь на крышах. Я реально хотела попросить помощи у тебя после рассказа Галины, как ты ликвидировал потоп, как помог починить антенну на крыше (да, я ведь сам сказал Гале, что поправил их антенну), как вы подружились втроем вместе с Сашкой. Мне всё равно некого было просить о помощи, – я по жизни одна, без мужчин. Я и решилась. А потом была обычная моя истерика после работы на высоте, усиленная твоими коктейлями. Погоди, я схожу в туалет… – и убежала босиком.

Потом я услышал звуки душа и, понимая, что до ее прихода пройдет некоторое время, прилег поперек дивана. Спустя несколько минут Мария вернулась в комнату вся мокрая, оставляющая на полу лужи стекающей с нее воды, с мокрыми волосами и счастливой улыбкой.

– С легким паром, – сказал я с улыбкой. – А что? Полотенце не нашла?

– Я и не искала, – сказала она в ответ. – Я люблю, когда вода стекает с меня, когда тело высыхает само после купания. Ну, если не холодно, конечно. – и шагнула на диван. Она, стоя на диване надо мной, сама сняла с меня шорты и трусы, – а больше на мне ничего и не было, – и уселась верхом на мои голени. Долго и внимательно разглядывала мои органы, потом потрогала их, повернула из стороны в сторону, продолжая внимательно разглядывать. Неужели она на самом деле никогда не видела мужских половых органов? (Ну, если не сравнивает сейчас с чьими-то…) И она до сих пор еще девственница? И всё, что мимоходом рассказала мне на крыше Сашка, абсолютная правда, а не ее детская выдумка? Просто удивительно.

– И что теперь мне надо делать? – как-то просто и вполне искренне спросила она.

Я взял ее правую ладонь, вложил в нее свой орган, обхватил ее пальцами. В другую ладонь вложил свои яички. Слегка помял ее пальцами яички и поводил вверх-вниз по члену. Последний стал твердеть и поднимать свою головку прямо на нее. При этом движении она сначала словно отпрянула, но не отпустила ничего.

– Только делай это мягко и нежно, чтобы не сделать мне больно, – почему-то шепотом сказал я.

Она начала делать предложенные ей движения, член затвердел, а она во все глаза наблюдала за этим превращением. В какой-то момент она нагнулась, заглянула на уздечку члена, а я воспользовался этим и захватил ее голову обеими руками. Взяв ее голову с двух сторон я медленно стал приближать ее губы к головке, коснулся ею губ, поводил ее губами по головке, медленно протолкнул его ей в рот и замер.