Читать книгу Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая - Вадим Барташ - Страница 3

Мне сложно пересказывать то, что же пережил Набуэль после того, как у него состоялся нелицеприятный разговор с глазу на глаз с тестем вавилонского царя. То, чего так опасался Красавчик, всё-таки произошло. Он оказался на крючке.

Набу-ката-цабат действовал уверенно и напористо и ему явно заранее уже было известно про все слабые стороны халдейского князя.

А могло ли сложиться как-то иначе? Да, вполне! Но для этого Набуэль должен был не связываться с лидийкой. Однако он влюбился в неё, влюбился как мальчишка. И как в женщину, и как в поэтессу. И он так и не смог устоять перед её чарами, и перед её необыкновенным талантом. Есть в жизни что-то посильнее, чем обычный страх или благоразумие. Но теперь в случившемся он должен был винить только себя! Вавилонский визирь оказался очень нахрапистым и ушлым типом, он всё рассчитал: и князь уже должен был выбирать между немедленной расправой над ним или ещё мог надеяться на то, что заговор старшего брата Ашшурбанапала окажется успешным, и тогда у него, у Набуэля, и у его возлюбленной, не только появлялась бы надежда спастись, но ещё при этом князь мог стать и независимым правителем.

Набуэль не без затруднений, но всё-таки сделал выбор и присоединился к заговорщикам.

***

Однако оставлять Аматтею на материке теперь было вдвойне опасно, и тогда Набуэль решил её переправить на остров Дильмун, который входил в состав Приморья, но лежал далеко к югу от побережья, в глубине моря, и был труднодоступным. Впрочем, для начала следовало переговорить с Аматтеей, чтобы она согласилась перебраться на этот остров.

Красавчик вызвал к себе Варлаама, то есть загримированную под юношу лидийку. Когда Аматтея и Набуэль остались одни, князь сразу же признался любимой, что её рассекретили.

– Кто?! – испуганно переспросила Аматтея.

– Визирь вавилонского царя, который недавно наведывался в Приморье. У тебя, как назло, в самый неподходящий момент слетел парик и он тебя узнал.

– А-а, это тот жирный и наглый вавилонянин? Он так меня сверлил своими маслеными глазками… Он мне сразу не понравился. Этот вавилонянин, мне показалось, что очень развязно себя вёл.

– Тебе правильно показалось. Да, это был он. Это был Набу-ката-цабат.

– И как нам теперь быть? Вавилонянин нас выдаст Ашшурбанапалу?

– Я думаю, нет.

– Ты в этом уверен, дорогой?

– Я ему и его зятю нужен. Однако мне пришлось взять на себя кое-какие обязательства, которые для нас не менее опасны. Ну что теперь сетовать о них? Будем молиться, чтобы боги нам хоть как-то помогли! А тебе, любимая, придётся покинуть Дур-Халдайю!

– Но я не хочу быть опять в разлуке с тобой! – расстроилась лидийка. – Ты же сам сказал, что этот вавилонянин нас не выдаст! Так почему я должна тебя покидать?

– А если ещё кто-нибудь в тебе признает, что ты не юноша, а сбежавшая от Великого царя лидийская поэтесса?

– Ты считаешь, что другого выхода у нас нет?

– Да, я так считаю! Тебя повсюду ищут.

– Ну, хорошо, – сдалась лидийка. – Но ты будешь навещать меня на Дильмуне?

Набуэль притянул к себе Аматтею и поцеловал её, а она буквально растворилась в нём.

– Ну так что? – повторила вопрос Аматтея. – Я ведь долго в разлуке с тобой не смогу находиться!

– Любимая, – вздохнул князь, – скажу тебе честно: до Дильмуна от Дур-Халдайи плыть три дня, так что видеться мы будем редко, не чаще одного раза в два-три месяца. И это при лучшем раскладе. А то я буду посещать остров и ещё реже.

– Ну тогда я никуда не поеду! – заупрямилась Аматтея.

– Не упрямься! Это придётся сделать! – и чтобы хоть как-то примирить с этим решением любимую, Красавчик взял её на руки, вновь притянул к себе, и они отдались своему чувству. Аматтея никогда ещё не испытывала такого наслаждения от близости со своим суженым. Раз за разом она дарила ему себя, и за это он был не только необыкновенно пылок, но и очень нежен.

***

Дильмун (а это нынешний Бахрейн, лежащий в Персидском заливе, поблизости от восточного побережья Аравии) стал известен в глубокой древности. О нём знали ещё шумеры за четыре тысячи лет до описываемых событий. В их представлениях он являлся родиной всего человечества и колыбелью, в частности, шумерской цивилизации. В героическом эпосе о Гильгамеше Дильмун фигурировал как место обитания Зиусудры – единственного человека, спасшегося от Всемирного потопа, и к которому после смерти своего друга Энкиду приплывает Гильгамеш, чтобы выяснить секрет вечной жизни.

Через этот остров проходил самый первый торговый путь, связавший шумерские города-государства с индийской цивилизацией Хараппы, которую шумеры называли Мелуххой. Дильмун оставался важным центром международной морской торговли и после исчезновения шумеров, и продолжал уже связывать вначале Аккадское, а затем и Вавилонское царство с индийскими государствами.

Сейчас Дильмун являлся составной частью халдейского Приморья и считался крайней южной областью, входившей в состав Ассирийской империи. Столицей острова являлся небольшой городок Аваль, выросший на северном побережье Дильмуна. Он был почти точной, ну может быть только чуть уменьшенной копией Дур-Халдайи.

В полдень третьего дня смотрящий на финикийской триреме «Баал» истошно завопил:

– Я вижу берег!

Все, кто был свободен на триреме, и кто находился сейчас на её верхней палубе, сбежались к носу корабля и стали высматривать землю. Вскоре её уже многие увидели.

– Это Дильмун? – спросила Аматтея стоявшего рядом с ней капитана триремы, бородатого финикийца Абимильката, являвшегося доверенным человеком Набуэля.

Тот кивнул головой:

– Он самый. Вскоре мы войдём в гавань Аваля, столицы острова.

Трирема Абимильката примерно один раз в месяц курсировала между Приморьем и Дильмуном и доставляла на него с материка различные грузы. В этот раз помимо них Набуэль велел финикийцу доставить в Аваль и своего родственника, юношу Варлаама, что Абимилькат и сделал. В порту их ждал наместник Дильмуна, подчинявшийся князю, дядя Набуэля, которого звали Намтаром. И Абимилькат, и Намтар были всецело преданы князю, однако он всё равно пока решил держать и от них в тайне, кем же являлся на самом деле Варлаам.

Аматтея, загримированная под юношу, вручила Намтару табличку, послание от возлюбленного, в котором тот попросил дядю создать все условия для жизни их дальнего родственника.

Прочитав послание, Намтар окинул взглядом юношу, сошедшего вслед за Абимилькатом на берег, и спросил:

– А кем ты нам являешься?

– А разве князь в своём послании не написал, уважаемый?

– Написал то написал! Но я что-то не припомню таковых. Ну, ла-адно, тебе выделят несколько комнат во дворце Аваля. Он, конечно, одно название что дворец, а на самом деле это всего лишь большой и просторный дом в трёх уровнях, но я думаю, тебе там будет удобно. У нас в Авале всё очень скромно.

– Я надеюсь, что мне на Дильмуне понравится, – ответила Намтару Аматтея.

Намтар в ответ что-то буркнул себе под нос и отвернулся. Он тут же велел одному из слуг показать, где отныне будет жить приехавшая, а сам занялся приёмом груза, который ему доставил на «Баале» Абимилькат.

***

Уже изначально Запад и Восток разошлись в своём развитии. И на первоначальном этапе Запад сильно отстал.

В эпоху поздней империи Запад, в понимании ассирийцев, делился на Дальний и Ближний. О первом они мало что знали. Там сравнительно недавно появились государства в Северной Африке, в Италии и на Балканах. Наиболее сильным там считался Карфаген. Морская и торговая держава, основанная выходцами из финикийского Тира, и сейчас контролировавшая всю торговлю к западу от Сицилии. Ближним Западом считались Балканы и Малая Азия. Этот регион был более-менее знаком ассирийцам и вавилонянам. С ним поддерживались торговые и прочие отношения. Здесь выделялись греческие города государства, и прежде всего Афины и Спарта, и Лидия. Но и Ближний Запад был не очень понятен. Прежде всего не понятен был менталитет тамошних людей. А то что не понятно, то по меньшей мере вызывает тревогу. В понимании ассирийцев и вавилонян на Западе жили по-прежнему варвары. Дикие, неотёсанные и чрезвычайно воинственные. Ну а если рассматривать только Малую Азию, то этот регион на протяжении уже многих лет был всегда неспокоен, однако в последнее время он ещё больше занимал Ашшурбанапала. То, что лидиец Гиг разорвал дипломатические отношения и отказался признавать над собой верховенство Великого царя, сразу насторожило. Ашшурбанапал был прекрасно осведомлён о тесных отношениях Гига с новоиспечённым фараоном Псамметихом. Только благодаря присланным Гигом лидийским воинам и греческим наёмникам из Милета и Колофона Псамметих победил всех своих соперников, и этот пронырливый ловкач из Саиса по-прежнему имел очень тесные связи с Гигом. В Малой Азии и в долине Нила складывалась достаточно неприятная для Ассирии ситуация. Ашшурбанапал это видел и это вызывало у него головную боль.

Ашшурбанапал вызвал к себе Ишмидагана. Главный глашатай уже вскоре предстал перед Великим царём.

Сейчас Ашшурбанапал поглаживал холку своей любимой чёрной пантеры Лилит и хмуро посматривал на Главного глашатая. Наконец, Великий царь спросил:

– Что ты мне скажешь насчёт лидийца?

Ишмидаган предполагал, что именно этот вопрос ему задаст повелитель, и поэтому он к нему подготовился и сразу же стал на него уверенно отвечать:

– Гиг пошёл по стопам Теумана… Нет, он даже превзошёл его! Он более глуп и неслыханно нагл! Он бесцеремонно выставил за дверь твоих послов, государь, и тем самым нанёс тебе серъёзнейшее оскорбление…

– Я это и без тебя знаю!– оборвал раздражённо Ашшурбанапал Главного глашатая.– Ты мне лучше скажи, что этот наглец предпринимает, и ещё лучше расскажи, что он задумал. Он поддерживает связь с ливийцем?

– Я так думаю, что поддерживает.

– То есть он делает это вызывающе и в открытую?!

Ишмидаган подтвердил это кивком головы.

– А Псамметих, оказывается, ещё более коварен и неблагодарен, чем я думал,– продолжил размышлять вслух Великий царь.– Э-эх, Псамметих, Псамметих… А ведь когда-то, ещё в ту пору, когда он укрывался в Ниневии, он мне назвался другом… И мы проводили вместе много времени… Я даже сосватал ему жену! Мда-а-а, время меняет людей,– покачал головой Ашшурбанапал.

– Я так думаю…– попытался излагать свои предположения дальше Главный глашатай, но Ашшурбанапал на этом месте сердито его оборвал:

– Подожди! Ты говори мне не то, что думаешь, а что знаешь!

Уловив в голосе хозяина заметное раздражение, Лилит приподняла морду и грозно зарычала. Ишмидаган невольно попятился, но затем взял себя в руки и продолжил:

– Наши люди, которые находятся и в Египте, и в Лидии, подтверждают то, что Псамметих по-прежнему постоянно общается с лидийцем. Их сношения идут главным образом морем, через Кипр. Так совсем недавно в дельту Нила вошли ещё девять трирем с греческими наёмниками, которых для фараона нанял Гиг. Всего прибыло тысячу двести греческих гоплитов. В основном завербованных в Спарте. Псамметих явно к чему-то готовится. Но сказать что-то более точно я пока не могу, государь.

– Союз Псамметиха и Гига для империи очень опасен, и его следует любой ценой разрушить!– подытожил Ашшурбанапал.

– Пока это не удаётся,– ответил Ишмидаган.

– Тогда следует поступить по-другому,– Ашшурбанапал на некоторое время замолчал, было видно, что он что-то обдумывает. Ишмидаган напрягся и терпеливо ждал, что же ему скажет Великий царь. В такие моменты, когда необходимо было принять важное решение, Ашшурбанапал обращался к Ашшуру. И сейчас Великий царь поднял голову и обратился взором к колыхавшемуся под потолком занавесу на котором было выткано изображение Верховного бога Ассирии. Занавес колыхался, и казалось Ашшур был живой. «Что мне делать? Подскажи?»– обратился своими мыслями к богу Ашшурбанапал. И тут занавес сильно от сквозняка колыхнулся, и Великий царь увидел, как в руках Ашшура ожил лук. «Лу-ук… Лучники!»– и Ашшурбанапала осенило.

Ашшурбанапал прервал своё долгое молчание:

– Я вот что думаю сделать… Кто досаждает Гигу? – сам себе задал вопрос Великий царь, и тут же на него ответил. – Лучники киммерийцы! Когда-то Гиг, этот неблагодарный наглец, попросил у меня помощи против них, и я ему помог! Я присылал Гигу два корпуса в помощь, и именно благодаря моим ассирийским воинам он сумел усмирить неистовых кочевников и выдворил их из северных областей своего царства, где они дотоле всё жгли и разрушали! Теперь я натравлю их на Лидию! Готовь посольство к Лигдамису, вождю киммерийцев. Пусть наши послы преподнесут кочевникам золото и наймут их для нападения на лидийцев! Я накажу Гига! И он навсегда запомнит этот урок!

– Повинуюсь, государь! Сколько отправить киммерийскому вождю золота?

– Двадцать пять талантов в самый раз!

Ишмидаган приложил ладонь к груди, поклонился и уже собрался уходить, но Ашшурбанапал задержал его:

– Постой! Я ещё кое-что хочу узнать.

– Да, государь.

– А что тебе известно насчёт лидийки? Твои люди выяснили, где она?!

Ишмидаган вздрогнул. Вот этого-то вопроса он попросту боялся. Ничего нового он по нему не мог сказать. Главный глашатай возлагал большие надежды на лучшую свою ищейку, на Лидайю, но тот, как назло, запропастился куда-то и уже третий месяц не подавал о себе знать. Он как будто в воду канул (а на самом деле так и было, потому что люди визиря Набу-ката-цабата лучшую ищейку Главного глашатая просто-напросто утопили в море). У Ишмидагана на руках был только донос насчёт Красавчика, губернатора Приморья. Но это был самый обычный донос, каких в канцелярию Главного глашатая поступало по нескольку сотен ежедневно. Не дождавшись результата от Лидайи, Ишмидаган направил в Приморье ещё нескольких своих людей, однако они так ничего и не смогли разнюхать. И теперь Ишмидаган не знал, что же сказать.

– Ну, что молчишь? Тебе нечего мне сообщить?! – Ашшурбанапал уже проявлял нетерпение.

– Государь, мои люди сбились с ног, но до сих пор следов лидийки так и не отыскали. Хотя есть у меня одна зацепка. Ещё три месяца назад в канцелярию поступил донос насчёт того, где может прятаться беглянка. В нём утверждалось, что она прячется на Юге Месопотамии, во владениях Набуэля…

– Так перепроверьте это сообщение!

– Пока что оно не подтвердилось.

Ашшурбанапал ещё хотел о чём-то высказаться по поводу лидийки Аматтеи, но тут в его покои заявились царица-мать и её племянница, супруга Великого царя, Ашшур-шаррат. Обе они были в хорошем настроении и, смеясь, что-то обсуждали. После памятного триумфа в Арбелах, когда Великому царю пришлось провести ночь в храме богини Иштар, где он за долгое время впервые вновь познал свою супругу в качестве жрицы, заменявшей саму богиню, он возобновил с Ашшур-шаррат свои прежде прерванные отношения, и после этого его жена вновь расцвела. Ашшур-шаррат вспомнила, что она ещё сравнительно молодая и привлекательная женщина, и что ей ещё приятны мужские ласки. А видя, как за последние недели расцвела её любимая племянница, возобновившая свои отношения с Великим царём, пребывала в хорошем настроении и Накия, добившаяся своей цели.

Увидев вошедших к нему супругу и царицу-мать, Ашшурбанапал поспешно оборвал свои расспросы насчёт беглянки и отпустил Главного глашатая. Лилит, отойдя по его приказу в дальний угол, там послушно улеглась и закрыла глаза.

– Дорогой, – Ашшур-шаррат приблизилась к царственному мужу и поцеловала его, – мы тут с тётей обсуждали, какой нашему старшему сынуле сделать подарок, ведь через пять дней будет его день рождения. И никак не можем к чему-то прийти. Тётя предлагает одно, а я настаиваю на другом, вот мы и решили привлечь тебя к обсуждению этого вопроса, может, ты нам что-то подскажешь?

– Я предложила подарить Ашшур-этель-илани красивую и опытную молодую рабыню! – заявила Накия. – А что тут такого?! – упреждая возражения племянницы, заявила царица-мать. – Мальчику через пять дней исполнится тринадцать – ему пора становиться мужчиной! Пусть наложница преподаст ему первые уроки любви! Ему следует мужать, а то он по-прежнему играет с солдатиками!

– А я всё равно против! – возразила Накии Ашшур-шаррат. – Я предлагаю Ашшур-этель-илани подарить колесницу с упряжкой коней! Ну а ты, дорогой, что на это скажешь?

Ашшурбанапал не сразу вник в то, о чём сейчас говорили Накия и его супруга. Но вот до него наконец-то дошло, что же они обсуждали, и он им ответил:

– Вы обе правы! Я бы предложил ему сделать двойной подарок! Ему стоит подарить и колесницу, и молодую наложницу. А ещё я от себя ему тоже сделаю подарок. Я его назначу офицером в гвардейский полк, и пусть он мужает на службе. А то Ашшур-этель-илани растёт действительно слишком изнеженным! Парню надо мужать! – и, увидев взгляд супруги, обращённый на него, Ашшурбанапал добавил: – Возражений я не принимаю! Мой старший сын будет служить! Я так решил!

– Я тебя поддерживаю! – согласилась с Ашшурбанапалом Накия. – Своего старшего сына ты должен уже привлекать к государственным делам, а для этого он обязан пройти вначале воинскую службу, это ему необходимо.

И под напором тётки и мужа Ашшур-шаррат сдалась. У её старшего сына через несколько дней должна была начаться новая жизнь.

***

О Вавилоне уже тогда слагались легенды. Для того времени он представлял из себя нечто удивительное. В VII веке до новой эры город с населением в тридцать тысяч жителей уже считался крупным, а тут по тем временам был просто гигантский мегаполис – он занимал обширную территорию там, где Евфрат сближался с Тигром, и население его доходило до миллиона человек. Наряду с последней столицей Ассирийской империи – Ниневией, он был самым космополитичным городом той эпохи, и в нём проживали не только коренные вавилоняне, перемешавшиеся между собой потомки шумеров и аккадцев, но и представители десятков других народов, причём не только тех, которые населяли Ближний Восток. В городе этом было множество торговых лавок, рынков, храмов, всяческих подворий, в том числе даже индийских, карфагенских и нубийских купцов, и на его улицах и проспектах можно было встретить рыжих скифов, вертлявых греков, рослых фракийцев или же чёрных, как смоль, и хорошо сложенных мускулистых негров.

Вавилон, казалось, никогда не отходил ко сну.

Шамаш с первого взгляда влюбился в этот город и теперь не мыслил себя где-нибудь ещё. Живя все последние годы в Вавилоне, он стал постепенно забывать, что по отцу всё-таки ассириец и что он принадлежал к царствующей в империи династии. Теперь он воспринимал себя скорее вавилонянином, ведь его мать была родом именно из этого города.

Набу-ката-цабат появился, как всегда, неожиданно и без предупреждения.

– Пусть боги будут благосклонны к тебе, зятёк! – поприветствовал вавилонского царя визирь.

Тот кивнул в ответ головой и продолжил просматривать глиняные таблички, которые ему с утра принёс секретарь. Их целая стопка лежала перед ним на столе. У Шамаша закончился очередной загул, и теперь он был более чем серьёзен.

– Ну и что там у тебя? – спросил его Набу-ката-цабат.

– А-а! Ничего хорошего! – нахмурился старший брат Ашшурбанапала. – Расходы растут, и значительно, и я не знаю, как мы их будем перекрывать, так как поступления от налогов с каждым годом падают. Я сейчас просматриваю отчёты за последние три месяца, и они меня совсем не радуют.

– А я как раз пришёл сообщить тебе, что пора наши расходы увеличивать.

– Куда ещё?! – оторвался от финансовых отчётов Шамаш. – У меня и так голова болит, как свести концы с концами! Вскоре во всём себя придётся ограничивать.

– Разгони половину своего гарема и будет у тебя приличная экономия! Ведь несколько сот дармоедок держишь! А нам вскоре понадобятся не эти вертихвостки, а воины!

Шамаш окончательно оторвался от своих табличек с отчётами и вопросительно уставился на тестя:

– Что ты имеешь в виду?

– А то самое, что тебе, дорогой зятёк, пора увеличивать армию. Время для этого уже наступило.– Набу-ката-цабат заозирался по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет и никто его, кроме Шамаша, не услышит, всё равно понизил голос до шёпота. – Или ты думаешь, что нам двух вавилонских корпусов хватит, чтобы справиться с ассирийской армией, когда мы поднимем восстание и перестанем признавать над собой власть Великого царя?!

– Ну, хорошо, я сейчас не буду спрашивать, где мы найдём средства, причём совсем не маленькие, чтобы сформировать целую армию, а вот скажи мне, под каким предлогом мы это сделаем? А ведь это надо сделать так, чтобы мой братец ничего не заподозрил! И чтобы он нам на это дал добро!

– Я уже и об этом подумал, – многозначительно усмехнулся тесть Шамаша. – Ты, главное, изыщи для набора новых воинов золота!