Читать книгу Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья - Вадим Барташ - Страница 6

Учёные и сегодня часто между собой спорят: где, когда и как появились первые государства? Мнения по этому поводу высказываются разные, но то, что они впервые появились на Ближнем Востоке, с этим согласны все. И вплоть до эпохи Эллинизма Ближний Восток являлся самым богатым и развитым регионом на планете.

Самые древние государства были по преимуществу небольшими и организовывались они обычно вокруг каких-то храмов. Такие государственные образования принято среди учёных называть номами.

Где-то с середины III тысячелетия до нашей эры на Ближнем Востоке эпоха мелких номовых государств ушла в прошлое и её сменила новая, когда появились гораздо более крупные государства, объединявшие десятки, а то и сотни номов, и сразу же между новоявленными хищниками развернулась упорная борьба за гегемонию. Войны стали нескончаемыми.

Поначалу главной силой на Ближнем Востоке выступило Аккадское царство, основанное Саргоном Древним. Затем гегемонию у него перехватило шумерское царство III династии Ура, но уже через полтора века эта держава тоже рухнула. Далее в противоборство вступили египтяне и хетты, а также Вавилония при аморейско-семитской династии, основанной царём Хамураппи. И только где-то к XVIII веку до новой эры к этому противоборству подключилось Северное Междуречье.

В этом прежде малозначимом регионе постепенно сложилось два ядра, вокруг которых начали складываться государства- это ближе к излучине Евфрата хурритское, на основе которого вскоре возникла Митанийская держава, и на среднем Тигре семитское, из которого примерно в это же время окончательно сформировалось Ассирийское царство. Поначалу Митани довлело над Ассирией и даже временами подчиняло её, но вот в конце XIII века до новой эры ситуация резко поменялась. И уже вскоре Ассирия разгромила Митани, а ещё через некоторое время и вовсе подчинила её.

И с этого момента Ассирия стала всё больше расширятся и усиливаться.

А вскоре Ассирия окончательно укрепилась на доминирующих позициях.

***

Ассирийская империя на протяжении VIII и в первой половине VII веков до новой эры являлась гегемоном и признавалась сверхдержавой, между прочим, единственной в то время.

В чём же заключался её феномен? Ответ на этот вопрос не сложен, и я об этом уже ранее неоднократно говорил. Не поленюсь и повторю ещё раз. Ассирийская империя была создана исключительно армией. Наиболее подготовленной и самой сильной на тот период. А если ещё точнее: именно в Ассирии впервые армия стала по настоящему профессиональной.

Эта армия была самой первой вооружена не бронзовым, а железным наступательным оружием, у неё были разработаны тактика и стратегия ведения боевых действий, в ней на должном уровне поддерживалась дисциплина и была хорошо налажена разведка, и это была уже действительно по-настоящему регулярная армия.

А ещё в ней сформировался костяк из прекрасно выученного офицерского корпуса. Но со времени первых Саргонидов, и тем более при правлении Ашшурбанапала и сама армия, и её костяк из офицерского корпуса уже не являлись чисто ассирийскими и как было раньше монолитными. В армию империи с этого времени влилось немало инородцев. И тому свидетельством было то, что, к примеру, то же восстание Шамаша подавлял генерал Мардук-апла-иддин, по происхождению являвшийся вавилонянином, а другими героями этой кампании оказались халдей Бел-ибни и скиф Саурмаг.

В армии империи уже в качестве наёмников находилось много тысяч киммерийцев, скифов, вавилонян, халдеев, арамеев и иудеев.

И к середине VII века до новой эры ассирийская армия не меньше чем на треть состояла из не коренных ассирийцев, но это ей пока что не мешало быть по-прежнему самой сильной.

***

Когда Бел-ибни впервые сообщили эту новость, он вначале в неё не поверил. Она его ну просто поразила. Такого ведь не могло даже присниться! Ну такого не могло быть! А потом, когда выяснилось, что это всё-таки правда, он, конечно же, ей несказанно обрадовался.

Бел-ибни даже возликовал. Великий царь его преданность и рвение заметил и присвоил ему высшее воинское звание в империи. Теперь великан был возведён в должность туртана!

Впервые не коренной ассириец стал главнокомандующим и получил заветный железный жезл.

Конечно же, это высшее воинское звание было формальным у великана-халдея. Почему? Да потому что если судить беспристрастно, то гораздо больше прав на него имелось всё же у другого инородца, у вавилонянина Мардук-апла-иддина, карлика, который выиграл тяжелейшую кампанию в Вавилонии. И потому, наверное, великан с получением этого звания не был отозван в столицу, его оставили наводить порядок на Юге Месопотамии. Так как перед ним по-прежнему стояла задача искоренить в Приморье и в окружающих его полунезависимых халдейских владениях любое недовольство, и вернуть как можно скорее под руку империи Дильмун. Ну а для этого нужен был флот. Причём не меньше, чем из десяти трирем.

И Бел-ибни продолжал их упорно строить с помощью нанятых им финикийцев.

И готовился к высадке на остров.

***

Переживания остались позади.

Теперь любимый находился постоянно рядом, и в душе у Аматтеи наступила какая та умиротворённость. Душа её не только успокоилась, а запела. К ней даже вернулось вдохновение, и она вновь начала писать по многу.

За эти дни она написала больше двенадцати стихов. Набуэль увидел эти стихи и, выбрав из новых творений четыре самых ему приглянувшихся, положил их на музыку и стал исполнять для супруги и для себя новые песни. Некоторые из этих песен по чистой случайности услышал дядя Красавчика, губернатор Дильмуна. Они ему очень понравились, и он попросил племянника для него, для его семьи, и для близких и друзей исполнить эти песни, и хоть как-то отвлечь дильмунцев от нехороших мыслей и от подавленного состояния.

И тогда Набуэль предложил Намтару устроить в губернаторской резиденции небольшую пирушку.

Намтар согласился с этим предложением.

И вот, когда солнце утонуло в водах Южного моря и спала дневная жара, во дворе губернаторской резиденции были накрыты столы, и при свете факелов в присутствии около двадцати человек, Набуэль стал исполнять песни, положенные на стихи его любимой.

Исполнял песни князь Набуэль прекрасно, и слушатели не раз его награждали аплодисментами. Ну а когда он исполнил всеми любимую песню «Соловей на ветке», то слушатели потребовали от князя её повторить ещё раз, а потом и в третий раз он эту песню исполнил.

Уже было далеко за полночь, когда пирушка закончилась и все постепенно разошлись. Остались только Набуэль и его дядя.

Намтар был полностью удовлетворён тем, как всё прошло, и пожал благодарно племяннику руку.

– Молодец! Спасибо тебе за этот вечер. Ты нам всем доставил большое удовольствие, и мы хотя бы ненадолго смогли отвлечься от всего, что над нами в последнее время тяготело. Ты действительно прекрасный певец и отменно поёшь. И стихи твоей супруги очень искренние и проникновенные, они попадают в самое сердце. Я видел, что некоторые из присутствующих даже заплакали. Было бы неплохо ещё раз повторить это всё. Люди тебе будут за это только благодарны. Твоё исполнение излечивает душевные раны и на некоторое время мы забываем обо всём.

– Можно что-то подобное и повторить, я согласен, Намтар. Но знаешь, что… хочу с тобой ещё кое о чём поговорить.

Намтар почувствовал в голосе Красавчика новые нотки.

Дядя внимательно посмотрел на племянника и переспросил:

– О чём ты хочешь сейчас переговорить?

– Во-от, прежде прочти это, – и князь протянул дяде послание, которое только что пришло к Набуэлю из Элама. Это было письмо от Хилины.

Намтар его прочитал.

– Ну, что ты на это скажешь? – спросил князь.

Губернатор Дильмуна вернул письмо племяннику.

– Мда-а-а, а ты что сам по этому поводу хотел бы мне сказать?

– И всё-таки, вначале я послушал бы тебя, дядя.

– Я совсем немного с этой Хилиной общался.

– Но у тебя же сложилось о ней какое-то впечатление?

– Ну, да.

– И что ты о ней думаешь?

– Ты хочешь, чтобы я сказал тебе откровенно?

– Говори прямо.

– Хорошо… Она, как видно, девица не только прославившаяся своим распутством, но ещё и не промах.

– О, да-а! – усмехнулся Красавчик.– Вот это уж точно подмечено! Она-то не промах…

Намтар продолжил:

– Она умеет кажется выпутываться из любой передряги. И вполне успешно устраивает свою жизнь. Шутка ли, вначале ей, бежавшей от наказания за мужеубийство из Ниневии, удалось укрыться в Приморье… А ведь это преступление считается самым страшным в империи и за него грозит суровая кара в виде четвертования или посадки на кол. Затем, разжалобив тебя, племянник, она перебралась вслед за тобой на Дильмун, потом отправилась в Элам в качестве твоего посредника на переговорах, и там этой пройдохе удалось охмурить Таммариту, эламского царя, и стать его женой, причём главной, оттеснив сразу же всех его остальных жёнушек, а теперь она уже получается стала женой и свергнувшего его виночерпия! Ну, такая проныра, кажется, нигде не пропадёт! Однако при всём при этом, она любит тебя, князь. И по содержанию этого послания видно, что она искренне переживает за тебя. И страстно желает тебе помочь… В этом можно тоже не сомневаться.

– Да, это так. Но если я приму её предложение, то покину Дильмун не один… В начале я хотел отправить в Элам только жену вместе с дочерью, однако Аматтея наотрез отказалась меня оставлять одного. И теперь я в раздумьях, как мне поступить.

– Каждый из нас должен думать о близких. И прежде всего о своей семье. А ассирийцы тебя не простят. Милости от Великого царя ты не ожидай.

– Я знаю.

– Вот-вот. С тобой они расправятся тут же, как только ты попадёшь им в руки.

– Разумеется я не получу прощения, – согласился с дядей Набуэль. – Э-э-эх, уж прости, но это я тебя, дядя, втянул во все эти игры… Слишком уж опасные. И именно из-за меня тебе пришлось примкнуть к восстанию, поднятому Шамашем и его тестем, хотя по началу ты и не хотел впутываться в него, а значит я перед тобой особенно виноват. И что же, после всего что случилось, я тебя брошу на произвол судьбы? Оставлю на верную смерть? Ну-у, уж нет! Если и покидать остров и перебираться в Элам, то только с тобой. И со всеми твоими близкими. Будем держаться друг за друга.

– Князь, ну это понятно… Но мы же всех с собой не сможем забрать…

– Ну, почему?

– А остальные дильмунцы? Их же не одна тысяча! Как с ними-то быть?

– Вся вина на нас лежит! Точнее – лежит она только на мне, на мне одном… – поправился Красавчик. – И я думаю, что можно сделать так, чтобы остальные жители острова не пострадали…

– Что ты хочешь предложить?

– У меня созрел уже план, который я обдумывал все последние дни.

– Ну-у, поделись им.

– Вот, послушай… Если все так называемые зачинщики смуты, и участвовавшие в восстании, покинут Дильмун вместе со мной, и если мы вместо себя оставим кого-то, кто с нами никак не был прежде связан… И вот если этот кто-то обратится к новому губернатору Приморья о сдаче острова, то он вполне может выторговать у Бел-ибни прощение. И я думаю, что великан не отвергнет его предложение. Ведь Бел-ибни гораздо проще не захватывать остров силой, а принять его сдачу. Так мы ещё избегнем и ненужных жертв, и никому не нужного кровопролития.

На лбу Намтара прочертилась складка:

– Я никогда не держался за губернаторскую должность, по правде сказать она мне была всегда в тягость, и я её с лёгким сердцем покину… Но я не уверен, что Бел-ибни по захвату острова никого не тронет.

– Ну, а если всё-таки тот, кто поведёт с ним переговоры, поставит такое условие? Я уверен, что Бел-ибни его должен принять! Дядя, – Красавчик взглянул на Намтара, – подумай хорошенько о моём предложении. По моему это самое лучшее, что мы можем сейчас сделать с тобой. Наверное, нам стоит перебраться в Элам. Подумай об этом пожалуйста… И долго не тяни с ответом.

Намтар кивнул головой.

***

Эвтерпа была, как и Аматтея, золотоволосой и белокожей, и вообще, чем больше она взрослела, тем больше походила на мать. Сейчас она играла в своей кроватке с куклой, когда к ней подошёл Набуэль.

– Ну, иди к папе, моя красавица! – умилился князь.

Эвтерпа протянула ручонки, и князь её поднял и, прижав к груди, расцеловал.

– Ты во что играешь?

– Во-от, непонятливый, папка! – состроила озабоченную и от этого ещё более забавную гримаску девчушка. – Это же мой сынок! – и она протянула князю тряпичную куклу.

– А как его зовут?

– Его зовут Игишой.

– А почему Игишой?

– Ну, не знаю.

Кукла была большая и мягкая, и сшита она была из разноцветных тряпиц. У неё почему-то была совсем маленькая голова и не пропорционально большое тело.

Подошла Аматтея.

– Ты давно проснулась? – спросила она дочь.

– Ну, наверное, недавно.

– Есть хочешь?

– Хочу!

– Ну, тогда беги на кухню. Там завтрак для тебя уже приготовили.

Набуэль поцеловал дочь и опустил её на пол, и она тут же побежала на кухню.

Аматтея и Набуэль проводили её взглядом, затем лидийка приблизилась к князю и жарко его обняла.

– Ты ко мне не приходил уже целую неделю… Я соскучилась по тебе! Почему ты так подолгу не вспоминаешь обо мне?

– Прости, родная, – Красавчик поцеловал жену. – Всё занимают заботы. Хорошо, что ты пришла. У меня к тебе есть разговор…