Читать книгу Ежегодный альманах Владимирского регионального адвокатского бюро Залевский и партнеры - Вадим Геннадьевич Залевский - Страница 3

Музыка и Закон – два древнейших и важнейших феномена человеческой цивилизации. Может ли быть между ними что-нибудь общее? Существует ли между ними какая-либо связь?

На первый взгляд, кажется, что это совершенно несовместимые, развивающиеся параллельно и независимо друг от друга явления. Движение музыки направлено на чувства, прежде всего на слух, на эмоции человека. Закон регулирует поведение человека, устанавливает пределы допустимых действий. Музыка эмоциональна, иррациональна, подвижна. Закон рационален, статичен, конкретен.

Однако более внимательный анализ сущности этих, казалось бы, таких непохожих феноменов выявляет наличие взаимосвязей между ними.

Рождение и развитие Музыки и Закона своими корнями уходит в далекое прошлое. Когда именно и где именно впервые возник феномен Музыки и феномен Закона, нам не известно. Однако с бесспорностью можно утверждать, что в отсутствие этих феноменов не существовало и не существует ни одной цивилизации на планете Земля. Следовательно, и Музыка, и Закон имеют свою неоспоримую ценность для человека, необходимы для его существования и развития.

И Музыка, и Закон позволяют человеку осознавать и принимать окружающий мир, а также себя и других людей в этом мире.

Как это ни странно, но и в сфере Музыки, и в сфере Закона используются одни и те же лючевые понятия: свобода, мера, гармония, справедливость. Ещё в Древней Греции широко использовался принцип «мера во всем», который определял содержание прекрасного как понятия гармонии. Этим же принципом руководствовались и при определении содержания справедливого во многих нормах древнего права. Например, Пифагор составлял для города Кротон (ок. 532 г. до н.э.) законы, в которых устанавливал пределы царской власти, предписывал определенные нормы поведения, регламентировал порядок пользования собственностью и имущественными правами, устанавливал соразмерность преступлений и наказаний3.

Принцип меры остается актуальным также и для современного законотворчества, и для современной музыки. В законотворчестве мера определяет границы прав и свобод, а в музыке – границы совершенства музыкального произведения.

Актуальным является для законотворчества и понятие «свободы». Применительно к сфере Закона понятие «свобода», как правило, рассматривается как критерий достижения совершенства и гармонии в регулировании общественных отношений. Применительно же к Музыке под «совершенством» часто понимают степень свободы выражения прекрасного и достижения гармонии.

Другой общей характерной чертой Музыки и Закона является использование образного мышления. Очевидность использования образного мышления при написании, исполнении, восприятии Музыки бесспорна.

Закон, законотворчество и законоприменение не принято относить к сфере искусства. Тем не менее, образное мышление находит свое реальное выражение и значение и в сфере Закона. Помимо сугубо формальных предписаний и запрещений нормы Закона формируют и определенные образы в сознании человека при их восприятии и применении. Так, при уяснении данного Законом содержания понятия «преступления» перед нами возникают образы преступников: вора, грабителя, убийцы. При уяснении понятия «наказание» перед нами возникают образы, имеющие непосредственную связь с наказанием: тюрьма, смертная казнь и т.п.

Интересна взаимосвязь между пониманием правопорядка и музыки, наблюдающаяся в мифологии древних греков. Согласно античной мифологии, первоначально во всем мире существовал Хаос. Затем Муза астрономии Урания привела космос в порядок, и он стал строен, совершенен, подобно гармонично согласованным звукам. Затем подобный порядок был установлен и на Земле, а за порядком среди людей стала следить богиня правопорядка Фемида (от греческого «фемис» – обычай). Действие одних и тех же законов и на Земле, и в космосе приводило древних греков к мысли о единстве и целостности мира. Поэтому всякое движение тел, полагали они, создает звучание и на земле, и в космосе4.

Ещё больший интерес представляет существовавшие в древних цивилизациях традиции изложения законов в песнях, в стихах, воспроизводимых под музыку.

Например, в Древней Индии существовало великое множество стихов юридического содержания. Такие стихи назывались смрити (запоминаемое, передаваемое по памяти). Так, Законы Ману состояли из 2685 стихов, Нарада-смрити – из 870 стихов. Стихотворный размер строфы, ритм, музыка усиливали звучание слов и тем самым усиливали воздействие на сознание человека, облегчали процесс запоминания норм Закона, правил поведения5.

Аналогичная традиция существовала и в Древней Греции. Так, Фалет, живший на острове Крит, был одновременно и поэтом, и законодателем. «Законы свои он облекал в форму песен. Плутарх сообщает, будто бы Фалет своей музыкой помог укрепить законы спартанского царя Ликурга. Слова песен Фалета призывали к послушанию и единомыслии ю посредством мелодий и ритмов, обладающих умиротворяющим действием»6.

Элиан в «Пестрых рассказах» сообщает: «На острове Крит сыновьям свободных граждан полагалось заучивать законы вместе с определенной мелодией, чтобы благодаря музыке легче запоминались слова, и, преступив какой-нибудь запрет, нельзя было отговориться неведением. Кроме этого, им полагалось запоминать гимны богам и, наконец, песни в честь отличившихся доблестью мужей»7.

М.М. Рассолов отмечает, что в период античности в поэтической форме излагали законы многие известные деятели: царь Крита Минос, Пифагор, Залевк, Харонд8.

Таким образом, на ранних стадиях развития цивилизации использование поэзии и музыки являлось обычным и даже необходимым элементом законотворческой деятельности. Такая ситуация была связана с характерным для древних цивилизаций пониманием музыки как некой сакральной, священной энергии, использование которой необходимо для выражения божественности и неоспоримости закона.

В наибольшей степени такое понимание музыки было характерно для Древней Греции. Описывая понимание древними греками музыки, Р.А. Куренкова отмечает: «Взгляд греков на музыку был слишком серьезным. От музыки они ожидали духовной пользы в эстетическом, педагогическом, политическом отношении»9. Серьезное внимание музыке и ее влиянию на государство и общество уделено в философских системах самых значительных философов античности.

«Положение об общественном характере музыки, ее связи с гражданским этосом и катарсическим воздействием определяют главные категории античной философии музыки в системах Платона и Аристотеля»10.

Понимание общественного характера музыки и ее значения для политической жизни государства находило свое выражение не только в философских системах, но в конкретных законах античных полисов, направленных на прямое регулирование сферы музыки, определяющих порядок исполнения, прослушивания музыки, устанавливающих определенные ограничения для исполнения музыки, регулирующих устройства музыкальных инструментов, предписывающих соблюдение определенных ладотональных норм.

Так, Атеней утверждает, что «предки писаными законами и обычаями препятствовали тому, чтобы песни выходили за рамки умеренности»11. Плутарх также упоминает о наличии подобного рода законов: «Аргивяне установили когда-то наказания нарушителям музыкальных законов и наложили штраф на того, кто первым вздумал употреблять более семи струн и удалиться от миксолидийской гаммы»12.

Специфическое отношение к музыке, признание необходимости участия музыки в законотворческой деятельности позволяет говорить о существовании в период античности своеобразной гармонии между музыкой и законом, предполагающей наличие и у музыки, и у закона единых целей и задач, признаваемых государственно значимыми и общественно необходимыми. Такая гармония между музыкой и законом, по всей видимости, и является одним из существенных факторов, выделяющих цивилизацию Древней Греции среди всех иных, и заставляющих нас с особым вниманием и трепетом относиться к традициям античности.

Однако период гармонии между духом музыки и нормой закона длился сравнительно недолго. Усложнение социально-экономических, политических отношений, с одной стороны, и развитие инструментальных форм выражения музыки, с другой стороны, уже на закате периода античности привели к дистанцированию музыки и закона друг от друга. Во многом способствовали этому идеи поздних философов античности, обративших внимание на особенности субъективного восприятия музыкальных произведений, в силу которого одна и та же музыка может неодинаково воздействовать на разных людей.

Р.А. Куренкова, описывая взгляды поздних античных философов на музыку, отмечает: «Позднее Филодем и Эпикур, развивая субъективно-стоическое понимание ощущения, выделяют в нем алогичные, инстинктивные психологические моменты. Как антитезис по отношению к идеям музыкального этоса звучит положение о том, что музыка содержит лишь этически нейтральное чувственное наслаждение. Филодем считает, что музыка обладает нравственной ценностью не более, чем кулинарное искусство, которое способно лишь побудить вкусовые ощущения… Секст Эмпирик в своих суждениях исповедует не только музыкальный скептицизм, но и открытый нигилизм. Из субъективности музыкального восприятия он делает вывод о том, что музыка вообще не располагает объективным бытием, что в ней каждый слышит лишь самого себя»13.

Акцент на субъективности музыкального восприятия в последующие эпохи постоянно возрастал, что почти полностью исключило прямое участие музыки в законотворчестве и законоприменении.

Тем не менее традиция использования музыки для выражения идеи Закона находит свое применение и в наши дни. Очевидным примером тому являются государственные гимны, выражающие суверенность, самостоятельность и исторические особенности каждого государства.

В России Федеральным конституционным законом от 25.12.2000г. №3-ФКЗ «О Государственном гимне Российской Федерации» в качестве мелодии гимна утверждена музыка А.В. Александрова, определены случаи, в которых должен исполняться государственный гимн России, порядок его исполнения, порядок его прослушивания. Этим же законом утверждена официальная нотная запись государственного гимна. Указом Президента РФ от 30.12.2000г. утвержден текст государственного гимна России, написанный поэтом С.В. Михалковым.

Таким образом, государственный гимн в новейшей истории является законом, реализация которого непосредственно выражается в исполнении определенной музыкальной композиции. Однако такой пример гармонии между духом музыки и нормой закона в настоящее время является исключением из общей практики современного законотворчества. Сложность и динамика общественных отношений современного государства требуют быстрого и разнонаправленного законодательного регулирования. В связи с этим в современных условиях издание законов в виде музыкальных произведений, как это происходило в период античности, не может быть реализовано.

Кроме того, для мировоззрения современного человека в отличие от мировоззрения древних греков характерен акцент на утилитарности, прагматизме, технологизме. Закон воспринимается человеком нашего времени по большей части не в качестве некой сакральной истины или предписания, а в качестве технологии для решения повседневных проблем. В связи с этим современные государства не заботятся проблемой достижения гармонии между музыкой и законом.

Тем не менее связь между Музыкой и Законом сохраняется и в настоящее время. Такая связь наиболее явно проявляется в прямом императивном воздействии закона на сферу музыки. Закон нередко используется государством для установления границ допустимого в музыке и допустимости самой музыки.

Традиция законодательного регулирования сферы музыкального искусства существовала в том или ином виде всегда. Как показано выше, такая традиция была обычной и для периода античности. Однако наиболее характерным законодательное регулирование музыки является для жестких тоталитарных режимов. Например, можно вспомнить существовавшую в СССР практику установления запретов на трансляцию и распространение музыки ряда американских и западно-европейских рок-групп. В то же время практика установления запретов в отношении исполнения и транслирования определенных музыкальных произведений существует и в таком, казалось бы, демократическом государстве, как Израиль, что касается музыки Рихарда Вагнера. Наличие запретов в отношении музыки этого композитора в Израиле объясняется связью его музыки с идеологией нацизма14.

Современное законодательное регулирование России также сохранило тенденцию на установление запретов на исполнение и трансляцию определенных музыкальных произведений. С июля 2002 года в России действует Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» от 25.07.2002г. №114-ФЗ, которым установлен запрет на распространение, производство и хранение экстремистских материалов.

Законом установлено, что признание определенного материала экстремистским осуществляется судом по месту обнаружения соответствующего материала. Решение суда о признании материала экстремистским является основанием для включения его в федеральный список экстремистских материалов, который размещен в сети «Интернет» и публикуется в СМИ. За производство, распространение и хранение экстремистских материалов действующим законодательством РФ установлена административная и уголовная ответственность.

По состоянию на октябрь 2016 года в федеральный список экстремистских материалов включен целый ряд музыкальных произведений, среди которых музыкальные произведения групп «Циклон Б», «Коловрат», отдельные песни группы «Коррозия Металла», отдельные песни Тимура Муцураева, Александра Харчикова.

Следует заметить, что обоснованность отнесения российскими судами материалов к экстремистским нередко является поводом для дискуссий и споров. Многие специалисты полагают, что термин «экстремистская деятельность» в том виде, в котором он определен в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» №114-ФЗ от 25.07.2002г., является слишком расплывчатым и предполагающим возможность широкого толкования и применения. Обеспокоенность такой неоднозначностью данного закона высказал в том числе в 2015 году и Комитет по правам человека ООН в своих замечаниях по седьмому периодическому докладу Российской Федерации о соблюдении Международного пакта о гражданских и политических правах.

Помимо практики законодательных запретов в отношении музыки, устанавливаемых в государственных и общественных интересах, необходимо обратить внимание и на наличие в законодательных системах современных стран комплекса норм, обеспечивающих защиту прав и интересов авторов музыкальных произведений. Такой комплекс норм принято называть авторским правом.

В России авторскому праву посвящена часть четвертая Гражданского кодекса РФ. Основные принципы авторского права заключаются в создании механизмов привлечения к ответственности лиц, допустивших исполнение, трансляцию, изменение или искажение музыкальных произведений без согласия на то их авторов. Убытки и компенсация за моральный вред, причиненные автору в результате незаконного использования его музыкального произведения, подлежат взысканию в его пользу с виновного лица по решению суда.

Судебные процессы по защите авторских прав музыкантов периодически возникают в самых разных странах. Громким судебным процессом по защите авторских прав может стать дело по заявленному совсем недавно, в ноябре 2016 года, судебному иску французской музыкальной группы «Space» к известному российскому певцу Филиппу Киркорову. Французские музыканты обвиняют Ф. Киркорова в плагиате, в неправомерном заимствовании им в своей песне «Жестокая любовь» оригинального музыкального и тематического материала из композиции, созданной ранее французской группой15.

Приведенные направления воздействия действующего в настоящее время законодательства на сферу музыки показывают наличие определенной зависимости музыки от закона.

Между тем было бы ошибкой полагать, что музыка, в свою очередь, не оказывает встречного влияния на закон, на современное законотворчество и на законоприменение.

Необходимо учитывать, что музыка является не просто одним из видов искусства, направленным на доставление человеку наслаждения от сочетания звуков. Музыка является еще и специфической уникальной формой бытия, посредством которой происходит осознание и осмысление человеком самого себя и всего окружающего его мира и космоса.

Г.Г. Коломиец отмечает: «Музыка есть субстанция и способ ценностного взаимодействия человека с миром»16. «В современном мире следует говорить о музыкальном бытии в глобальных масштабах»17.

Музыка часто, хотя и не явно, а скорее, подсознательно, выступает и своеобразным средством оценки явлений окружающего человека мира, а также поступков и действий других людей. Предметом музыкальной оценки может быть и закон. Такая «музыкальная оценка» становится более очевидной в случае сочетания музыки с текстом, что находит свое выражение в форме песни, описывающей конкретные проблемы, противоречия, не разрешаемые законом.

В отечественной культуре такие музыкальные оценки можно обнаружить в песнях В. Высоцкого, Б. Окуджавы, И. Талькова, в творчестве российских рок-групп: «Гражданская Оборона», «ДДТ», «Телевизор», «Алиса», «Центр», «Кино». Музыка и тексты песен названных исполнителей часто имеют явно выраженную социально-политическую направленность, что, в свою очередь, выступает фактором формирования определенного общественного мнения, неофициального (неформального) объединения людей, разделяющих точку зрения, высказанную во взволновавшем их музыкальном произведении. Формирующееся таким образом общественное мнение может стать причиной значительных изменений в политике и в законодательстве государства. Чтобы убедиться в справедливости такого утверждения, достаточно вспомнить примеры из недавней истории США и СССР.

Так, одной из причин отказа США от военных действий во Вьетнаме, как известно, стало массовое протестное движение молодежи, основой для консолидации которого выступила рок-музыка и движение хиппи.

Одним из факторов, способствовавших глобальному изменению политико-правовой реальности в нашей стране в начале 1990-х годов (в том числе изменению Конституции, государственного устройства, системы законодательства), стало активное развитие отечественной рок-музыки и консолидация вокруг ее эстетики и ценностей значительной части общества, требующей перемен во всех сферах жизни общества.

Приведенная особенность музыки указывает на наличие в ней глубинной метафизической или, как говорил Ф. Ницше, дионисийской энергии. Художественно-символическое осмысление такой метафизическо-дионисийской энергии музыки достаточно убедительно представлено в известном произведении современного отечественного писателя В.О. Пелевина «Нижняя тундра». Писатель приводит историю о злом колдуне Сонхаме, который создал музыку разрушения и распада. Такая музыка исполнялась на перевернутых котлах для варки баранов, по которым колдун бил неким железным идолом. На всем пространстве, где была слышна музыка разрушения и распада, «люди переставали понимать, где верх, а где низ», в сердцах людей поселялись ужас и тоска, что заставляло их оставлять свои дома. В итоге, распространение такой музыки поставило под угрозу существование всей империи18.

Метафизическая энергия музыки одновременно и очаровывает, и пугает. Движение этой энергии может привести и к высшей степени наслаждения, к катарсису, и к страданию, трагедии, уничтожению.

В связи с этим представляется очевидной необходимость для современного законодателя проявления внимания к процессам, происходящим внутри современных музыкальных течений, т.к. такие процессы могут дать почву для размышлений о справедливости, гармоничности и совершенстве многих современных законов и практики их применения.

В развитие приведенных мыслей представляется заслуживающей особого внимания высказываемая в настоящее время некоторыми учеными идея о необходимости признания «музыкального» в качестве эстетической категории. На таком подходе, в частности, настаивает Г.Г. Кломиец, Н.С. Пичко19.

«Музыкальное как эстетическое обусловлено ритмами слышимыми и неслышимыми, судящими и оценивающими. Музыкальное мы воспринимаем в природе и в разных видах искусства, в вибрациях внутренней жизни души и широком культурном пространстве. Оно формирует наш образ жизни. Музыкальное как эстетическое пронизывает наш цивилизационный мир куда более сильно, чем представляется рациональному сознанию, недооценивающему силу эстетического и музыкального»20. Исследователи, настаивающие на необходимости утверждения такой эстетической категории, полагают допустимым ее распространение не только на сугубо музыкальные произведения, но и на иные виды и результаты человеческой деятельности. В частности, представляется возможным применение категории «музыкальное» к тексту для определения степени его законченности, гармоничности, совершенства, благозвучия.

Закон представляет собой, прежде всего, текст. Соответственно, категория «музыкальности» может быть опосредованно применима и к закону. В таком случае можно говорить о «музыкальности» или «антимузыкальности» закона в зависимости от того, насколько нормы соответствующего закона являются определенными, выразительными, законченными, самодостаточными, благозвучными, понятными.

В некотором смысле согласие с допустимостью такого подхода к пониманию закона наблюдается и в работе израильского ученогоправоведа А. Барака «Судейское усмотрение»: «Пределом власти

судьи служит ясно выраженное намерение законодателя (тексты законов – это те ноты, согласно которым суды исполняют музыку)»21.

Сложившаяся в последние годы практика отечественного законотворчества, к сожалению, показывает, что вновь принимаемые законы часто не соответствуют категории «музыкальное», т.к. в их нормах редко присутствует гармоничность, благозвучие, совершенство, законченность. И если тексты наших современных законов – это действительно «ноты, согласно которым суды исполняют музыку», то следует признать, что музыка, исполняемая современными судами, часто является шокирующей, уродливой, безобразной.

С другой стороны, принимая во внимание факт нашего существования в эпоху постмодерна, для которой характерна эстетизация безобразного, возможно, следует признать, что так называемое «безобразие», присутствующее в современных законах и судебных решениях, и есть самая настоящая и самая правдивая музыка нашего времени.

Между тем мы не ставим в рамках настоящего небольшого исследования своей целью определить степень «музыкальности» современного законодательства, а также анализировать и оценивать современные музыкальные течения с точки зрения их соответствия законодательно установленным правилам, ограничениям и запретам. Мы лишь привели некоторое количество позиций, объективно указывающих на наличие существенных взаимосвязей между такими, казалось бы, несопоставимыми феноменами, как музыка и закон, а также показали возможность существования гармонии между ними, которая в настоящее время утрачена. Дальнейший же анализ, оценка и выводы представляются личным делом каждого, кто находит для себя в обозначенном соотношении интерес.