Читать книгу Жертвы страстей - Вадим Голубев, Вадим Вадимович Голубев - Страница 2

За тридцать лет жизни Ярослав Мирославович Волжский добился много. Блестяще окончив школу, перебрался из маленького городка в Ивановской области в Большой город. Там блестяще окончил университет. Поступил в одну из популярнейших газет в стране. Публикации молодого журналиста сразу принесли ему всероссийскую известность. Хозяин издательского дома, коему принадлежала газета, благоволил к парню. Быстро двигал его по служебной лестнице: из корреспондентов в специальные корреспонденты, затем в обозреватели, а там в ведущие обозреватели. Ярослав служил в криминальной хронике. Участвовал в освещении расследования резонансных преступлений, разоблачал оборотней в погонах, крупных чиновников-взяточников, губернаторов-коррупционеров, взяткодателей-бизнесменов. Случалось, «проезжался» даже по высшим эшелонам власти. Его острые статьи и репортажи читатель, в-первую очередь малоимущий, встречал с огромным интересом. Это способствовало росту тиражей, числа постоянных подписчиков – того, к чему стремится всякий владелец издательского дома, всякий главный редактор газеты или журнала. Одновременно Волжский сотрудничал еще в паре изданий и популярном журнале, существовавшем около века, сумевшим выжить в «лихие девяностые», когда рушилось все. По трудам был и доход. Молодой человек приобрел квартиру в центре, правда нуждавшуюся в ремонте, недорогую иномарку, в которой установил мотор от гоночного «Порше», что неоднократно спасало его от бандитских погонь. Свою неблагозвучную фамилию Вошкин, он быстро поменял на созвучную, но более благородную Волжский. Хотел изменить также отчество, но родитель не позволил. Приходилось представляться: «Слава, просто Слава», поскольку собеседники нередко путали и называли его не Мирославовичем, а Малосраловичем или Мимосраловичем. Зато чем-то было похоже на киношное: «Бонд. Джеймс Бонд». Особенно когда это произносилось с интонациями Шона Коннери – исполнителя роли легендарного разведчика.

Случались досадные проколы. Пару раз Волжского отлавливали и крепко били «братки». Раз даже расколотили дорогущую фотоаппаратуру. Не помогли походы в тренажерный зал, в школу боевых единоборств. Приемы рукопашного боя, столетиями отработанного русским народом, и усовершенствованного сидельцами в местах лишения свободы, оказались куда более действенными, чем махание руками-ногами, завезенное из Восточной Азии. В обоих случаях от расправы спас бывший начальник «убойного отдела» Виталий Валентинович Крупин (см. сборник детективов «Хреновые шуточки»). В тот период журналист всеми силами пытался доказать, что Крупин связан с вором в законе по кличке Бейрут, а через него с преступным миром. Хотя началось с пустяка – Виталий Валентинович резко оборвал Мирославовича на одной из пресс-конференций, чем до глубины души оскорбил «акулу пера». Слежка за подполковником, а позже за полковником постепенно превратилась в манию и стоила редакции огромных денег. После гибели Крупина главный редактор газеты, видевший в Волжском конкурента, хотел даже удержать с того затраты. Спас хозяин издательского дома, души не чаявший в Славе. Платить ничего не пришлось. Зато получил новую должность – стал креативным директором издательства. Жалование заоблачное, ответственности никакой, работа не по заданиям редакции, а по нравящейся тематике. Хотел даже перетащить родителей в мегаполис. Отец – главный редактор местной газеты – отказал сразу:

– Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе!

Мать, с которой общался по скайпу, лишь всплеснула руками:

– Кто меня возьмет директором школы?! Сам писал, сынок, такое назначение у вас стоит огромных денег, да еще в долларах! Да и что хорошего в Большом городе? Духота, выхлопные газы, люди злые – куда-то бегут, словно сумасшедшие! Норовят смести со своего пути. Даже девушки! У нас совсем по-другому! Волга, леса, грибы, ягоды. А воздух какой чистый?! От людей почет и уважение. Нет, сынок, не поедем мы с папой!

Бывали накладки и по работе. Опубликовал книгу не в своем, в другом – более мощном издательстве. Там не только заплатили куда больше, но и пробили престижную всероссийскую премию. Хозяин вызвал «на ковер».

– Давай, Слава, договоримся на будущее. Твоя трудовая книжка лежит у нас. Трудовой стаж идет у нас. Зарплата, может быть, не слишком большая, но стабильная идет у нас. Значит, все лучшие произведения ты должен публиковать у нас! Другому за такие художества я бы указал на дверь. Тебя пока журю по-отечески. Да и поосмотрись! Народ тебя не очень любит. Пока я хозяин – защищу. Но если продам издательский дом, всякое может случиться…

Народ, действительно, не шибко любил Волжского. Кто-то завидовал головокружительной карьере и популярности. Кто-то за высокомерие, нежелание даже подать руку при встрече. Девчата, поначалу вешавшиеся на Ярослава, видя его холодность, прозвали Педерастом Педерастовичем. Правда, с несколькими редакционными лесбиянками он дружил, пока не стал креативным директором. Там начал «держать дистанцию», чем вызвал недовольство бывших приятельниц.

Да, Ярослав Мирославович был не таким, как большинство мужиков. Он отличался полным равнодушием к особам противоположного пола. Зато ему нравились смазливые парнишки со страниц журналов для лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Нравились накаченные в тренажерных залах брутальные мужики. Меньше нравились стареющие господа. С ними просто было интересно поговорить, использовать услышанное от них в своих произведениях. Поэтому, когда родители начинали толковать о женитьбе, отвечал скороговоркой:

– Женюсь, женюсь! Непременно женюсь! Но пока не вижу: на ком.

Сам же про себя клял российские власти, никак не соглашавшиеся легализовать однополые браки. Но даже если бы такое согласие дали, на ком жениться? Престарелые господа сами были «упакованы» и не желали расставаться с личной свободой. Остальные, что пацанята, что качки, стремились сесть на шею. За его счет расплатиться с долгами, решить прочие материальные проблемы, одеться в «барахлишко от кутюр», а не в китайские подделки, не вылезать из дорогущего ресторана для состоятельных геев «Голубая орхидея». Именно там Ярослав потерял пару секс-партнеров – отбили более богатые содержатели. Одного, ну очень красивого, приютил у себя, устроил на работу к себе в газету. Немеряно потратил денег на шмотки и развлечения возлюбленного. Однако, вернувшись в неурочное время из служебной командировки, застал парня в объятиях мускулистого амбала. Мордоворота культурно выставил из квартиры. Затем побросал вещи молодого гомосексуалиста в его чемодан и свой старенький баул. Распахнул дверь:

– Вали отсюда!

– Куда же я пойду? – залепетал изменник.

– В Мухосранск, к родителям уезжай!

– Мне бы на переезд…

– Вчера зарплата была. Живи теперь на нее и гонорары! Пшёл вон!

Парнишка обиделся. Не нашел ничего лучшего, как взять старую-престарую статью Волжского, опубликованную им в начале своей журналистской деятельности и за своей подписью подать в ближайший номер. Разъяренный главный редактор сам ввалился в кабинет Ярослава Мирославовича.

– Смотри, Слава, твою же «заметку», твой протеже хотел опубликовать под своим именем! Ты кого в газету привел? Жулика!

– Кража интеллектуальной собственности не только аморальный проступок, несовместимый с высоким званием российского журналиста, – ехидно заметил креативный директор. – Это – к тому же – уголовно наказуемое деяние. Гони ублюдка в шею! Не дашь по рукам и дальше воровать будет. Как бы потом за плагиат не оказаться в суде. В-первую очередь газете! Как сейчас за такие дела штрафуют, да какие компенсации материального и морального ущерба придется выплачивать – не мне тебе рассказывать!

Разумеется, материал не был напечатан, а пацаненка турнули «по собственному желанию». Потом Ярослав встречал его в «Голубой орхидее» потягивающим шампанское в ожидании клиентов на ночь.

С тех пор Волжский блюл экологию своего дома. Постоянных связей не заводил, встречался с очередными секс-партнерами не более трех раз, на «чужой территории». После блокировал их на ай-фоне и в компьютере. Сам находился в «творческом поиске» подбирая новых дружков на сайтах для педерастов. Наткнулся на одного из таких. Красавчик-студент, снимавший квартиру, искал спонсора, готового поддержать материально. После недолгой переписки Слава назначил свидание. Не понравилось, что «территория» находилось в затрапезном районе Козликово – окраине, давным-давно застроенной «хрущобами». Однако грело то, что в этих полусгнивших хибарах отсутствовали консьержи и камеры внутреннего наблюдения в подъездах. Ну а где еще арендовать апартаменты бедному студяге?

На своей светло-серой «Део» Ярослав Мирославович подкатил к нужному подъезду. Запарковавшись, прошмыгнул в него. Быстро взбежал на третий этаж, позвонил в заветную квартиру. Ответа не последовало. Позвонил еще. Краем глаза увидел троицу плохо одетых мужиков, спускавшихся с четвертого этажа.

– Общественное движение «Стоп-гей!», – рванули его за воротник куртки. – Педерастничать приехал? Развели мы тебя, словно лоха трамвайного! Нет никакого студента! Заманку для таких козлов, как ты в Инете «тиснули»! Выворачивай, педрило, карманы! Будешь залупаться – изобьем как собаку! Добром бабло с мобилой отдашь – ссанья нашего попьешь и отпустим!

Перед носом перед носом Волжского мелькнула бутылочка из-под водки с желтой, мутной жидкостью.

– Действительно, развели как лоха! Рассказывали наши, что орудует шайка. Заставляет мочу пить, грабит, однако все равно бьет смертным боем, – зароились мысли в голове Славы, заюлившего и залепетавшего. – Все отдам, пацаны! Только не бейте! Руку освободите!

Волжский полез в карман, где всегда лежал кастет. Мощным ударом вогнал его в скулу мужика. Толкнул противника в сторону. Левой рукой стукнул по пластиковому стакану, в который переливали мочу из бутылки. Она угодила в глаза второму борцу с гомосексуалистами. Тот с воплем отшатнулся. Третий попросту растерялся. Его Ярослав тоже слегка «угостил» кастетом. Рванулся вниз. Навстречу лезли еще два мужика. Удар ногой опрокинул обоих со ступенек на лестничную площадку. Журналист попытался перескочить через них. Запутался в телах, потерял равновесие. Его дернули за ногу, завалили, потом долго били. Поначалу спасала куртка из буйволовой кожи на меху. Затем удары посыпались на голову и мошонку. Угасающим сознанием креативный директор уловил издевательский напев:

– Били-били, колотили. Морду в жопу превратили. Потому что пьяными мы были!

Он уже не чувствовал, как из карманов выгребли деньги, банковские карты, удостоверение.

– Богатенький пидор: полсотни «штук» в кармане возит!

– Ай-фон «штук» на сто потянет! – добавил кто-то.

– Куртчонка тоже – ничего! Американская! Возьму, пожалуй!

– С ума сошел?! Зашкваришься! С «петуха» шмотьё возьмешь – сам «петухом» станешь! Кастет бери, можно! На банковских картах пин-коды написаны?

– Нет! Хитрый пидор! В голове все держит…

– Ксива? Так, Волжский Ярослав Мирославович… Это ж, мощный журналюга! И надо же, гомоснёй оказался! С карточек отпечатки пальцев стерли?

– Стерли…

– Тогда погнали! – швырнул предводитель удостоверение на тело Славы.