Читать книгу Замученные мазохисты. Детективы - Вадим Голубев - Страница 6

В это время Галина Лазаренко брела по Большому городу. Деньги, которые она с сообщником выгребла у погибших мазохистов, были потрачены. Посидели в самых дорогих ресторанах, приодели Галю, справили ей золотые сережки с камнями, в тон им браслет. Горохову купили перстень с печаткой и толстую золотую цепь на шею. Оставив деньги на дорогу в Северную столицу, Валерка запасся выпивкой. Что осталось, на пару с Галей спустил в подпольном казино. Правда, в большой сумке лежали пара картин и аппаратура, вынесенная от Коржакова. Ее сообщники намеревались продать в Северной столице, а затем спокойно, не торопясь начать поиски покупателей на картины.

Поначалу Галя заглянула на «точки», где «работала» раньше. Попросила бывших товарок приютить хотя бы на ночь, но получила в ответ:

– Мы – девушки чистенькие, а ты – трипперная! Топай отсюда!

Пришлось идти к бабке Вере. Та безбожно драла за раскладушку за ширмой, но у нее всегда можно было остановиться. Галя предложила старухе за гостеприимство перстень, оставшийся от Валерки, однако та заявила:

– Я в ювелирке ничего не понимаю. Вдруг это золото – «самоварное», а камень на печатке – стекляшка. А вдруг эта цацка ворованная? Меня же за мою доброту да сострадание к вам – беспутным еще и посадят! Нет, девонька ты мне деньгами давай!

Пришлось отдать отложенное на дорогу. Лазаренко попробовала продать навороченную, дорогущую видеокамеру, принадлежавшую художнику. Однако никто из торговцев, даже на знаменитой Горбатке и гремевшем на всю страну рынке в Дмитрино, не захотел ее брать.

– Такие «игрушки» даже в Большом городе – редкость, – говорили они. – Вдруг, камера украдена у кого-то из «крутых»? Зачем нам лишняя головная боль? Иди отсюда, девушка!

Галина решила рискнуть. С одной из картин Коржакова, девица зашла в антикварный магазин, не зная, что информация о похищенных шедеврах уже поступила в отделы внутренних дел, владельцам антикварных магазинов и художественных салонов. Оценщик долго разглядывал холст и назначил запредельную цену – 70 тысяч евро.

– Имя известное, – сказал он, выписывая квитанцию о приеме на комиссию. – Приходите вечером, часиков в семь. Думаю, что мы ее уже продадим. Что ж Аскольд Иванович сам не приехал?

– Дядя позавчера вернулся из-за границы совсем больной. А денег в доме нет. Вот он и послал меня, – соврала Галина.

– У такого дяди и племянница с жутким провинциальным выговором… – пробормотал оценщик, когда за Лазаренко закрылась дверь, и набрал номер телефона.

– Зря мы барыгу не удавили, – подумала Галя, выйдя из магазина. – И деньги, и мазня нам бы досталась. А барыга, гад, нас хорошо развел. Каждая из картинок не меньше семидесяти штук евро стоит, а он нам за три – всего «полтинник» баксов отмусолил.

На столе Крупина зазвонил телефон. Ему сообщили о появлении одного из полотен Коржакова в антикварном салоне.

– Капкан захлопнулся! – объявил он подчиненным. – В семь вечера сбытчица похищенного у Коржакова, судя по приметам – Лазаренко, будет в антикварном салоне на Кондратьевке. Розанову с Хомутовым явиться туда к восемнадцати ноль-ноль. До этого получить в финчасти необходимую сумму, снять копии с банкнот, подготовить необходимые протоколы и прочие документы. Девушка может прийти раньше. Я с остальными ребятами буду подстраховывать снаружи.

Вечером Лазаренко вновь появилась в салоне. Не обнаружив картины среди прочих выставленных на продажу, она подошла к менеджеру и спросила, реализовано ли полотно. Тот, сверив ее паспортные данные, выписал чек на получение денег в кассе.

– Расчеты с клиентами мы производим в рублях. Вам причитается два миллиона восемьсот тысяч, – сообщил он.

– Вообще-то за один евро по сегодняшнему курсу дают больше, – нахмурилась Галина. – Здесь тысяч двести не хватает…

– Мы удержали комиссионные за реализацию товара. Об этой операции вы были предупреждены, когда подписывали договор, – объяснил менеджер.

Подозрительно покосившись на двух прилично одетых молодых людей, рассматривавших витрину с антикварным серебром, Лазаренко подошла к кассиру. Тот загружал в счетную машину партии пятитысячных банкнот. Галина пересчитывала их, проверяя на подлинность некоторые купюры. Наконец, работа была завершена, деньги уложены в объемную сумку. Глянув на руки, Галя увидела, что они покрыты синеватой краской.

– Это что такое? – с угрозой в голосе спросила она кассира.

– Спокойно! Руки назад, – тихо сказали за спиной Галины и защелкнули на ней наручники.

– Что в сумке? – спросил Розанов, крепко встряхнув попытавшуюся укусить его девицу.

– Деньги…

– Чьи деньги? – подключился Хомутов.

– Мои!

– За что они получены? – задал следующий вопрос Розанов.

– За продажу картины.

– Кому принадлежала эта картина?

– Мне.

– Откуда она у вас?

– Не ваше дело!

– Еще как наше! – вошел в салон Крупин в сопровождении других оперов. – Эта картина вынесена из квартиры убитого несколько дней назад художника Коржакова. Как она к вам попала, расскажите у нас в отделе. Пока оформляем изъятие у вас денежных средств и культурных ценностей. Понятые, прошу засвидетельствовать изъятие у гражданки Лазаренко двух миллионов восемьсот тысяч рублей и картины художника Коржакова «Квадратическая Пентаграмма».

– Это ты, старая мразь, меня ментам сдал?! – попыталась Лазаренко достать ногой вошедшего в торговый зал оценщика.

– Выводите ее через запасной выход! – распорядился Крупин. – Здесь оперативно-розыскные мероприятия закончены.