Читать книгу Летающие трупы. Детективы - Вадим Голубев, Вадим Вадимович Голубев - Страница 3

Едва Крупин с подчиненными передал тело Стопкиной в городской морг, как с удивлением узнал, что похороны назначены на завтра.

– Вообще-то трех дней с момента кончины не прошло, – недоуменно сказал он вице-президенту Ассоциации предпринимателей Варваре Сергеевне Котовой. – Как-то, не по православному получается…

– У Дарьи Викторовны были сложные отношения с религией, – ответила та. – По инициативе Стопкиной, когда она еще работала секретарем горкома комсомола, закрыли последнюю церковь в Бабовске. Сейчас в городе три храма, но об этом факте помнят. Я обратилась к благочинному и получила ответ: «Покойная отрицала религию. Мягко говоря, злоупотребляла спиртными напитками. Кроме того, мы не исключаем, что она погибла в драке с одним из ее любовников. В силу указанных причин Стопкина не подлежит отпеванию. Проводить обряд никто из священнослужителей не станет, какие бы деньги вы не посулили». В мэрии велели не затягивать с погребением. Так и сказали: «Жизнь продолжается. Господам-бизнесменам надо зарабатывать средства для Бабовска. Цените их время! Лучшей памятью о Дарье Викторовне будут не пространные речи, а трудовые достижения». Словом, у нас все готово. Гражданская панихида в ритуальном зале городского кладбища в одиннадцать ноль-ноль, предание тела земле – в двенадцать ровно.

В назначенное время сыщики в сопровождении начальника Бабовского уголовного розыска были в ритуальном зале. Казалось, нет числа венкам от фирм, банков, предприятий. Помещение заполнили люди в дорогих черных костюмах. На их фоне терялась скромно одетая дальняя родня погибшей. К ней жался слегка выпивший Туркин. Начальник УГРО отметил, что ни один из первых руководителей не явился на панихиду. Все прислали своих заместителей. После короткой речи Котовой, подчеркнувшей свою дружбу с покойной еще в школе, горкоме комсомола, профсоюзе, мэрии, Ассоциации предпринимателей, быстро, но нудно выступила еще пара человек. Затем дубовый с перламутровыми инкрустациями гроб поставили на каталку. Сотрудники Ассоциации взяли подушки с российскими и советскими орденами, подхватили небольшую часть венков, и процессия направилась к могиле в самом конце центральной аллеи. Там сыщики обнаружили, что все представителя бизнеса уехали, не дождавшись даже ради приличия завершения похорон.

Менее чем на четверть заполненным оказался и зал лучшего в Бабовске ресторана, где проводились поминки.

– Не желаете ли помянуть Дарью Викторовну? – спросила Котова Крупина.

– Благодарю, мы при исполнении, – тоскливо ответил тот, слушая приглушенный гомон, рассаживавшихся за столами немногих, пожаловавших на поминки.

– А вы куда, молодые люди? – Варвара Сергеевна преградила дорогу в заведение трем парням в некогда щегольских, а ныне потертых, мятых костюмах и несвежих сорочках

– Дашу помянуть…

– Совсем стыд потеряли! Там родственники, близкие люди.

– Мы ей тоже не чужие! – нагло ответили парни.

– Вот помяните! – Котова дала каждому по тысячной банкноте. – Только не здесь! Не в приличном месте!

– Похоже, у нас к молодым людям будут вопросы, – сделал Крупин шаг к троице и вдруг вздрогнул от прозвучавшего взрыва, едва устоял на ногах от последовавшего удара взрывной волны.

Хомутов тоже зашатался, увидел, как повалились дубовые двери, а из окон выпала пара человек. Зазвенели по асфальту осколки разбитых стекол, из ресторана повалил дым. Сыщики бросились внутрь. Им навстречу ползла женщина, волоча окровавленный обрубок ноги. В зале слышались стоны, визг, крики. Валялись оторванные конечности. На огромной чугунной люстре под потолком болталась половина Туркина с висевшими из нее кишками.

– Как в сериале «Ликвидация»: «Картина маслом!» – выдохнул Крупин.

– Это предназначалось мне! – забилась в истерике Котова.

Троица парней, выгнанных с поминок, пустилась наутек. Пробежав пару кварталов, бывшие любовники Стопкиной свернули к забегаловке «Голубой Дунай». После Великой Отечественной войны тысячи деревянных построек, окрашенных в ярко голубой цвет, раскинулись по всей стране. Именно за цвет стен эти заведения, где можно было выпить пару рюмок водки или «полечиться» пивом, получили свое название. Бабовский «Голубой Дунай» пережил своих собратьев. Теперь это было приземистое бетонное здание с аляповатой вывеской.

Вход парням преградил хозяин заведения.

– Вы мне штуку задолжали! Когда вернете – тогда подумаю: обслуживать вас или нет! – мрачно изрек он.

– Вот тебе тысчонка! – кинул на столик бывший любовник бело-зеленую банкноту. – Распорядись, чтобы нам подали чего-нибудь выпить и закусить! Пацаны, покажите ему деньги.

На столике появилась бутылка дешевой водки и немудреная закусь.

– Помянем Дашу! – поднял рюмку один из парней.

– Не хотелось бы, – ответил ему собутыльник. – Подло она с нами поступила. Вы, мужики, поминайте, а я выпью ради лечения.

– После первой и второй перерывчик небольшой! – провозгласил помалкивавший ранее молодой человек, опустошив рюмку.

Когда троица опрокинула рюмки еще раз, из-за соседнего столика поднялся сухощавый человек в надвинутой на глаза бейсболке. Из карманов куртки он выхватил пару пистолетов и обрушил град пуль на бывших любовников Стопкиной. Один из них, Владик Марьянов, ойкнув, и зажав пальцами простреленное плечо, «рыбкой» выпрыгнул из открытого окна ресторана. Двое других молодых людей повалились на пол. Киллер сделал четыре контрольных выстрела – по два в каждую голову – и выпрыгнул в окно следом за Марьяновым. Он выстрелил по кустам, в которых скрылся Владик.

– Стоять! – из припаркованного рядом с забегаловкой «воронка», расстегивая кобуру, выскочил сержант.

Киллер выстрелил в него, сбив пулей фуражку. Мент спрятался за машиной. Следующим выстрелом убийца прострелил переднее колесо автомобиля и юркнул в кусты следом за жертвой.

– Вызывай подмогу! – приказал сержант водителю. – Скажи, чтобы парк Тридцатилетия Победы оцепили! Стрёмно мне за ним гнаться…

В это же время на другом конце города охранники риэлторской фирмы Стопкиной размышляли: прямо сейчас распить оставленный им на помин души Дарьи Викторовны литр водки или подождать еще часок. За разговором секьюрити не обратили внимания на подкативший к подъезду микроавтобус с тонированными окнами. Из него вышел амбал и по-хозяйски распахнул дверь.

– Куда? – преградил ему путь старший из охранников. – Фирма сегодня не работает. Горе у нас!

Амбал свалил охранника мощным ударом в челюсть. Второго припечатал ногой по щеке. Следом за ним в здание ввалился десяток крепких парней с бейсбольными битами. Они оборвали провода у телефона, растоптали отнятые у охранников рации и мобильники. Добавив служивым битами по хребтам, парни рассыпались по кабинетам, круша все на своем пути. Досталось двоим сотрудникам, которых оставили для ответов на телефонные звонки. Одного выбросили из окна второго этажа, другого спустили с лестницы. Когда компьютеры и прочая оргтехника были разнесены, погромщики обильно полили полы и стены бензином и подожгли помещение. Вышвырнув из здания покалеченных охранников и риэлтора, парни бросили в пламя несколько взрывных пакетов и умчались в микроавтобусе.

Крупин услышал где-то вдалеке взрывы. Принять какое-либо решение он не успел: заверещал мобильник.

– Что там в Бабовске? Массовые беспорядки? – спросил Кошелев.

– До беспорядков далеко. Однако начался передел собственности, – доложил майор.

– Уже все оппозиционные СМИ кричат, что в Бабовске массовые беспорядки, связанные с похоронами Стопкиной.

– В начале поминок произошел взрыв в ресторане. Есть погибшие, много раненых. Несколько минут назад мне сообщили о стрельбе в еще одном питейном заведении. Там двое убитых и один легко раненый. Только что прозвучало несколько взрывов. Пока не знаю, что это: рванули баллоны с бытовым газом или умышленный подрыв…

– Давай, Виталий Валентинович, разбирайся быстрей и докладывай. А то меня снова спрашивают – не пора ли на заслуженный отдых? Я тебе еще людей пришлю, – закончил разговор Дед.

Тем временем Хомутов и Розанов, оказав помощь нескольким раненым, принялись выяснять обстоятельства происшедшего. Оказалось, что место, на которое сел Туркин, предназначалось Котовой. Уцелевшие официанты сообщили, что шофер самовольно занял это кресло, заявив, дескать, всегда сидел на нем во время различных мероприятий. Большего вытянуть из перепуганных людей не удалось.

– Я останусь здесь. С минуты на минуту приедут журналисты. Мне придется с ними разговаривать. На остальные места происшествий выехали сотрудники здешнего УГРО. А вы, парни, – кивнул Крупин Розанову и Хомутову. – Возьмите наряд полиции и сгоняйте в особняк Стопкиной. Думаю, найдутся те, кто под шумок захотят пошуровать в доме покойной. До сегодняшнего дня там была поставлена охрана, но утром ее отозвали для участия в оцеплении по случаю похорон.

Опасения старшего группы подтвердились. Неподалеку от участка Дарьи Викторовны обнаружили старенькую «газель», а рядом с ней трех жестоко избитых гастарбайтеров.

– Хотели взять чего-нибудь, продать и купить билеты на родину, – простонал один из них. – Но приехали русские мужики на фуре. Нам морды били. Сказали: еще раз увидят в Бабовске – убьют.

– Берут, когда имеют на то разрешение, – ответил Хомутов. – А когда берут без разрешения, это уже по-другому называется – воровством. Ну, теперь вам, ребята, чемодан-вокзал-домой бесплатно будет.

Оставив с гастерами полицейского, сыщики поспешили к особняку. В его дворе стоял трейлер, в который дюжие мужчины загружали огромный плазменный телевизор. На крыльце ждали погрузки холодильник, стиральная машина коробки и узлы. Полицейские не успели приказать ворам остановиться. Во двор въехала пара джипов, из которых выскочила восьмерка крепких парней.

– Кто заправила? – спросил главный из них. – Я – Булат!

– Слышал… – ответил дюжий быдляк.

– Меня ты слышал, а кто такой Яков – обязан знать!

– Знаю – «смотрящий» в Бабовске.

– Яков велел все оставить на своих местах. Стопочка с его руки годами кормилась. Так, что – это не ее барахло. Это все принадлежит обществу, – заявил Булат.

– А Яков нам бабло на жизнь дает? Яков и общество хоть пальцем шевельнули, когда нас с завода выгнали? Яков и общество хоть копейку нам кинули, чтобы раскрутиться? – набычась, быдляк пошел на Булата.

– Пасть закрой! Воняет! – Булат внезапно выбросил вперед руку и рубанул по горлу быдляку.

Тот с хрипом повалился на брусчатку. Троица его подручных выпрыгнула из трейлера, но увидев численное преимущество бандитов сникла.

– Есть! – раздался крик из дома.

– Стоять! – приказал Розанов Булату, выхватывая из-под ветровки пистолет.

На пару с Хомутовым он вошел в дом. В кабинете из развороченной стены был выломан потайной сейф. Его пытался подцепить ломом мрачный мордоворот.

– Чё вы хлебалами торгуете? – не оборачиваясь спросил он. – Помогите! На место отвезем, там автогеном распилим…

– Вот с этим придется подождать, – хохотнул Розанов и осекся.

В затылок ему уперся ствол.

– Пистолет на пол и оттолкнул ногой подальше! – приказал прятавшийся за углом и незамеченный сыщиками еще один грабитель.

– Дурак! – спокойно произнес Хомутов. – Глянь в окно! Там Булат с бригадой. Вы убьете нас – они вас тут же положат. Всех! У вас есть шанс – тихо улизните в заднее окно.

Грабитель бросил взгляд в окно. Этого хватило Розанову, чтобы нанести ему мощный удар в челюсть. Нокаутированный преступник вытянулся на ковре. Его подельник занеся лом над головой бросился на оперов. Хомутов увернулся от удара. Лом, пропоров дорогой турецкий ковер, пробил паркет и застрял под полом. Юрий ударил мордоворота ногой по печени. Следом кулаком в голову. Затем с разворота еще раз ногой в грудь. Потом ладонью по виску. И в завершении в прыжке еще раз ногой в голову. Мордоворот вылетел из кабинета, прокувыркался через холл и вывалился из дверей, чуть не сбив местного полицейского, поставленного у входа.

– Круто! – усмехнулся Булат. – Этот, что ли «Есть» кричал? Ну а что есть?

– Есть-то, есть, да не про твою честь, – строго глянул на него Розанов.

– Не надо бы господина Булатов обижать, – заюлил местный мент. – На нем многое в Бабовске держится…

– А мы его и не обижаем! Наоборот – выражаем признательность за оказание помощи в задержании преступников, – улыбнулся Розанов.

– Об этом нигде не трепись! За падло мне – потомственному бандиту – помогать мусорам, – мрачно изрек Булат и обернулся к подручным. – Валим отсюда! По любому, что они здесь надыбали нашим будет!

Затем ждали подмогу. Оформляли протоколы на задержание воров и избитых гастарбайтеров. С помощью знакомого участкового искали понятых. Ждали слесаря с автогеном. После считали найденные в сейфе десять миллионов рублей, двести тысяч долларов и сто тысяч евро. Фотографировали украшения, обнаруженные в сейфе. Потом взвешивали их – оказалось двадцать килограммов.

– Версия об убийстве с целью ограбления отпала, – подытожил Крупин, выслушав доклад подчиненных. – Если убили с целью ограбления – нашли бы и выпотрошили сейф. А заодно и шофера Туркина убили, если бы помешал.

– А если убил Туркин? С той же целью ограбления. Он наверняка знал расположение всех помещений в доме. Мог знать и о сейфе. Мог свести счеты за какие-то прежние обиды… – предположил Хомутов.

– Уже есть решение суда. Завтра проведем обыски в квартире, гараже и на даче Туркина. Хотя с него уже ничего не возьмешь, – ответил Крупин.

– Извиняюсь за циничность, но для нас был бы лучший вариант в случае доказательства вины водителя, – заметил Розанов.

– Никакой бы это не был вариант. Принято решение об объединении и взрыва на поминках, и стрельбы в «Голубом Дунае», и разгрома риэлторской фирмы в одно дело с гибелью Стопкиной, – мрачно изрек Крупин. – Все это – даже не вершины одного айсберга, а лишь его махонькие верхушки.