Читать книгу Московиты. Книга первая - Вадим Нестеров - Страница 2

Хотите, расскажу одну фантастическую историю? Слушайте:

(из утерянной рукописи анонимного автора, датируемой серединой 71 века)

«Заканчивалось седьмое тысячелетие. Цивилизации на Земле больше не было. Люди забыли знания предков и, постепенно дичая, занимались на развалинах прежних городов любимым делом людей разумных – пуская друг другу кровь, дрались за то, что еще оставалось: территорию, богатства, власть и самый главный капитал – других людей.

Человечество все более скотинилось и тупело. Люди уже не умели делать то, что для их предков было обыденностью – им не хватало для этого ни знаний, ни возможностей. Мир для его обитателей сузился почти до предела – люди, запуганные страхом, таившимся за пределами поселений, цеплялись за тот клочок земли, где им выпало увидеть свет. Они жили, не желая знать никого, кроме ближних соседей и наивно думали, что их осторожность и невмешательство кто-то оценит и не тронет таких безвредных существ. Этой иллюзии суждено было жить ровно до первого взгляда, брошенного предводителем проходившего мимо отряда на обитель робких.

Те же немногие, кто рискнул поднять глаза от земли, почему-то не спешили обратить их к небу, а лишь оглядывались по сторонам в поисках чего-либо, что могло бы стать пищей для утоления их желаний, обычно самых низменных.

И лишь один из тысячи стремился не выжить подольше и не хлебнуть перед скорой смертью горячей крови, а утолить ту единственную жажду, которая, снедая одного, в итоге насыщает многих – вожделение знаний.

Однако по неясным до сих пор причинам в одном из уголков планеты таких людей стало появляться все больше и больше. Они извлекали из сырых подвалов книги наших великих предков, сваленные туда за ненадобностью, читали слова, написанные столетия назад и с удивлением и стыдом осознавали собственное ничтожество. Они охотились за знаниями пращуров по всем доступным им землям, и очень скоро выбрали все досуха – не так уж много крох осталось от промотанного всуе наследства. Но на наши земли вновь возвращалось то, что, пусть изрядно преувеличив, можно было назвать «цивилизацией».

Пусть лоно ее возрождения было ничтожно в обширности мира – скоро этот процесс должен был двинуться дальше, на соседние земли. Скоро люди, начнут преумножать скудное наследство сами. Скоро им станет тесно дома, и ляжет им под ноги дорога, открывая необозримость мира…

Но, похоже, этим ничтожным росткам не суждено было налиться колосом. Зима наступала на наши земли, страшная зима дикости. Кровавое безумие охватило весь наш мир, и забыл он про былое единство. И схватывались насмерть братья, и убивали друг друга соседи. И заволновались дикари, охватившие наш мир полукольцом, и двинулись в поход. Искра цивилизации непременно бы погасла, но, по счастью, эпидемия безумия перекинулась и на их варварские государства. Не только наши земли, наследники древней культуры – весь мир, вся планета перемалывались этим зловещим молохом всеобщей Смуты. Столетние империи рассыпались, дробясь на все более и более ничтожные образования, называющие себя государствами лишь по собственной гордыне и глупости. В довершение несчастий снизу, в подбрюшье, ударили появившиеся из ниоткуда неисчислимые полчища неведомого народа, пожиравшие наш цивилизованный мир с той же жадностью и быстротой, как водяная змея заглатывает пойманную снулую рыбу.

Впрочем, не мне, незначительному, повествовать об этом потопе, закончившемуся гибелью моей страны, прямой наследницы самой великой цивилизации нашей планеты. Предмет моего рассказа много меньше и несоизмеримо ничтожнее.

В это злосчастное время на самом краю цивилизованного мира жило отребье. Про этих несчастных мало кто знает даже сейчас, тогда же, за их полной незначительностью, о них ведали единицы. Даже те, кому выпало несчастье жить по соседству, нечасто вспоминали про это племя, глубоко презирая его. Честно говоря, другого отношения оно и не заслуживало. Отребье было многочисленно, но ничтожно. Ученые мужи утверждали, что когда-то у них даже хватило ума создать свое государство, и влиться в цивилизованный мир. Но этот краткий миг торжества разума за давностью был забыт всеми, кроме их самих, да и поверить в него было непросто. Потому как ныне этот выродившийся народ был порабощен, расчленен на три части, и смиренно тащил ярмо, не делая даже робких попыток освободиться.

Первая часть оказалась под властью пусть периферийной и отсталой, но принадлежащей к цивилизованному миру страны и потихоньку приобщалось к разуму. Вторых покорило племя, которое было в несколько раз меньше, но, очевидно, гораздо умнее и мужественнее. По крайней мере, завоевателям хватило ума на то, что бы приобщиться к достижениям цивилизации и теперь правящее меньшинство пыталось подтянуть к культуре и сопротивляющееся отребье, упиравшееся, как коза на веревке.

Третья же их разновидность была безнадежна. Загнанные завоевателями в бесплодные северные земли, эти несчастные попали под власть невежественных дикарей. Хотя память о том, что они когда-то были людьми, и крохи знаний еще не исчезли у них окончательно, никакого будущего у этих одичалых не просматривалась. По стылым лесам прятались многочисленные группы людей, охотно принимавшие к себе беглых изгоев любого роду-племени, не брезгуя никем. Даже дикари гнушались общением с ними, ограничиваясь регулярным сбором дани и, иногда, внеплановыми грабежами.

Никакой единой власти на этих землях не было, и быть не могло. Там правил хаос и лишь удачливые главари многочисленных банд контролировали каждый свой кусок территории, периодически устраивая кровавый передел. Правда дикари, пока были в силе, не позволяли отребью учинить милую их сердцу всеобщую резню и, таким образом, лишить патронов положенной дани. Набеги дикарских орд окорачивали и вразумляли наиболее ретивых и зарвавшихся вождей, и держали отребье в узде.

По сути, лишь две вещи оставались святы для этих ничтожеств, лишь два обстоятельства могли заставить их прекратить взаимные распри и договориться. Трусость заставляла их сообща, вовремя и в полном объеме выплачивать дань хозяевам, а бахвальство требовало периодически подтверждать свое происхождение.

Да, как ни странно, но своей бывшей принадлежностью к цивилизации этот позор культурного мира почему-то безумно гордился. Очевидно – за неимением других поводов для чванства. По этой причине у них существовали единые для всего тамошнего сброда своеобразные «культурные наставники», которых они с присущим цинизмом прямо называли «пастухами». Главного «пастуха» обычно, движимые человеколюбием, отправляли к ним мы, и лишь своих подручных он вербовал на месте. Ни о какой культуре последних, естественно, и речи не было, большинство «пастухов» были столь же дики, как и их стадо. Поэтому роль их сводилась к столь же частым, сколь и тщетным напоминаниям «мы же все культурные люди» и разбору взаимных претензий и обид тогда, когда обращаться к хозяевам-дикарям было слишком дорого или опасно.

Однако наступающее кровавое безумие не обошло стороной и владычествующих над отребьем дикарей. Горькой пародией на цивилизованный мир у них тоже началась междоусобица, одно племя поднималось на другое, и всем стало не до отребья. Думаете, те попытались, пользуясь сумятицей, освободиться? Ничуть не бывало! Предоставленные сами себе, они, по рабской сути своей, платили дань всякому, кому хватило решимости и досуга ее потребовать. Уяснив же, что хозяйское ярмо ослабло, они сначала робко, а потом все активнее и активнее принялись резать друг друга.

Этим взаимоистреблением и должна была закончиться бесславная история опустившегося народа. Думается, никто бы этого не заметил и уж тем более не пожалел – до отребья ли, когда весь мир стоит на грани.

Но случилось немыслимое. И началось оно тогда, когда у одного из вожаков отребья студеной зимой 6948 года родился второй сын…»

* * *

Нет, это не фантастический роман о предполагаемом постапокалиптическом будущем. Это самое что ни на есть реалистическое описание нашего прошлого, которое могло быть написано каким-нибудь византийским ученым монахом.

Седьмое тысячелетие объясняется просто – Иван Третий – а именно он и был тем вторым сыном – был убежден, что родился в 6948 году и с этой уверенностью помер. И внук его в этом не сомневался, и праправнуки так же думали бы, существуй они в природе. Не забывайте, что привычное нам исчисление годов от рождества Христова еще каких-то двести лет назад было иноземной новинкой, введенной Петром Первым. А отцы и деды петровских сподвижников считали годы, как положено, от сотворения мира. 6948 – это год, расположившийся между 1 сентября 1439-го и 31 августа 1440 года.

Цивилизованный мир – это, естественно, мир христианский. Возрождение знаний предков – Возрождение и есть, самое-самое начало Ренессанса, который еще не перекинулся из Италии в другие европейские страны. Три части отребья, это, соответственно, земли, попавшие под власть Польши, Литвы и Золотой Орды. Покорившие «отребье» дикари – пресловутые «татаро-монголы». А люди, обозванные в этом тексте «отребьем», естественно, сами себя называли «русскими».

Прозвище «отребье» обидно, но увы, вполне справедливо. Да, неприятно осознавать, что твои предки когда-то представляли собой весьма жалкое зрелище. Не верите мне, поверьте нашему «первому историку и последнему летописцу» – Николаю Карамзину.

«Нравственное унижение людей. Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая Татар, более обманывали и друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов. От времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты (период самый несчастнейший!) отечество наше походило более на темный лес, нежели на Государство: сила казалась правом; кто мог, грабил; не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьба сделалась общею язвою собственности» [1] .

Деградация всегда неприглядна, именно поэтому, думается, российские историки и стеснялись большей частью называть все своими именами.

Меж тем – чего стесняться? Главное ведь не то, кем ты был. Сдается мне, каждый человек найдет в своей жизни период, о котором он не будет рассказывать внукам у камина. Главное – кем ты стал. А здесь результат известен:

«Человек, преодолев жестокую болезнь, уверяется в деятельности своих жизненных сил и тем более надеется на долголетие: Россия, угнетенная, подавленная всякими бедствиями, уцелела и восстала в новом величии так, что История едва ли представляет нам два примера в сем роде» [2] .

Но начинать рассказ, думается, надо все-таки не с выздоровления, а с кризиса, ему предшествовавшего. Тогда станет понятнее, каких сил стоило отребью превратиться в народ, и сделать из бандитского «темного леса» одно из самых заметных государств на планете Земля. Тем более что события того времени были беспрецедентны даже для нашей истории, никогда особой благостностью не отличавшейся.

Поэтому расскажу я не про царствие создателя России Ивана Третьего, когда-то первым получившего прозвище Великий (лишь два российских монарха удостоились его позже – Петр и Екатерина), а ныне практически забытого «благодарными» потомками. Начнем мы с его отца, московского князя Василия Васильевича…

__________

[1]Карамзин Н.Н. История государства Российского. СПб.: Тип. Н. Глеча, 1819 г. Т.5 С.370

[2]Там же.