Читать книгу Воспоминания. Несколько дней той войны - Вадим Органов - Страница 4

Проснулся я уже тогда, когда родители были на работе. Готовя себе завтрак, слушал сводку по радио. Сообщений было немного и те были немногословны – идут бои в пограничных районах. Потом сколько потеряли немецкие войска, сколько противник потерял самолетов, сколько мы подбили его танков. О наших потерях тоже сообщалось.

Позавтракав на скорую, побежал на улицу. Там собралась уже почти вся наша компания. Разговоры шли лишь о том, чем бы нам заняться. Все вспомнили про нашего военрука, нашего любимца класса. Вспомнили про его наставления, его рассказы на уроках военной подготовки, про то, что он, как офицер запаса, должен был явиться в военный комиссариат по прописке на следующий день после объявления войны. Таков, он нам говорил, есть настоящий закон для военного времени.

Мы пошли к его дому, надеясь там дождаться его выхода, и расспросить обо всем, что в тот момент волновали наши мальчишечьи умы. Подошли и стали ждать. Время шло, а он не появлялся. Мы стали думать, что мы не успели и опоздали. Кто-должен пойти на разведку. Жребий пал на меня, я должен был подняться и узнать, дома он или уже ушел на войну.

Постучавшись, я услышал его голос спокойный, лишь немного сдавленный.

– Заходите!

Я зашел в комнату и увидел, сидящего на чемодане нашего Михаила Васильевича. Рядом на кровати на неубранной постели сидела его жена с заплаканными глазами. Похоже, она уже была совершенно безучастна к происходящему с ними сейчас. А он моему появлению был скорее рад, чем удивлен, резко поднялся и бодро произнес на всю комнату, что вот, и провожатые пожаловали. Потом он поцеловал её.

– Жди, моя любимая!

Взяв чемодан в руки, подхватил свой вещмешок, ловко закинул его за плечи. Посмотрел на меня.

– Пошли!

Наш военкомат находился в поселке Лобня, туда нужно было ехать поездом. Почти вся компания, кто мог, пошли с ним на станцию. Минут через десять подошел поезд. Сели в поезд, Вагон был полон мужчин, женщин почти не было видно. Все говорили про повестки из военкомата, что их еще никому их не прислали, и вообще ничего еще не прислали. С каждой остановкой мужчин становилось всё больше и больше. В вагон, который наполнился почти до предела, продолжали заходить лишь одни мужчины. Вот и станция Лобня. Народ дружно высыпал на перрон и направился в одну сторону, в сторону военкомата.

Ближе к военкомату стали попадаться шедшие уже обратно, навстречу нам, мужчины, они шли уже поодиночке. Их останавливали расспрашивали, но те, кто распрашивал. затем всё равно шли дальше, продолжая двигаться в сторону военкомата. Что было в их ответах, мы пока не знали, Мы просто шли за нашим военруком.

Наша цель располагалась на самом краю поселка. В одноэтажном доме, огороженный забором, и как все военные заборы, выкрашенный зеленым цветом. Там находился Лобненский военный комиссариат. Перед ним, точнее перед этим забором, на огромной площади толпились мужчины с вещевыми мешками на своих спинах. Там же, но чуть в сторонке стояла обособленно небольшая группа женщин.

С трудом протискиваясь сквозь толпу, каждому объясняя, что он имеет предписание, Михаил Васильевич старался пробиться к дежурному. Народ, проникаясь имеющимся у кого-то неоспоримым документом с таким преимуществом перед всеми остальными, послушно расступался, давая ему и нам проход.

Наш учитель подошел к стоящему дежурному офицеру, предъявил свои документы. Тот проверил их, и отдав честь, вернул.

– Проходите, товарищ лейтенант!

Михаил Васильевич пожал каждому из нас руку.

– Вы уж ребята, не больно балуйтесь тут без меня. До скорой встречи!

Он махнул рукой на прощанье всем нам и исчез за калиткой. За зеленым забором была своя секретная жизнь, что и как, нам знать не полагалось.

Обратный путь был проще и короче. Взрослые нас охотно пропускали, добавляя и приговаривая, только вас здесь еще не хватало. А некоторые спрашивали, кого мы провожали, а мы были горды, отвечая, что мы проводили своего военрука, лейтенанта Красной армии.

Вернулись домой к вечеру. И вновь, как вчера с наступлением темноты на улице становилось всё больше и больше народу. Все чего-то ждали, но ничего опять не происходило. Чего все ждали, что должно было такое произойти, никто не знал и не понимал. А для меня, и подавно, вся ситуация носила характер полной неизвестности и неопределенности. Вот так ничего, и никак. Как будто всех нас неожиданно что-то захватило и унесло неизвестную пустоту безнадежности.