Читать книгу Аденома простаты - Вадим Панджариди - Страница 3

В Левобережном отделении «Прикам-Вест-банка» работало около тридцати человек, включая управляющую отделением, секретаршу, главбуха, операторов зала, кассиров, юристов, менеджеров и технических работников. И только двое из них были мужчинами. Это Глеб Сентябов, начальник службы безопасности, и Борис Гордеев, начальник кредитного отдела, а по сути – заместитель управляющей.

Гордеев и Сентябов по службе часто пересекались: Борис на законных основаниях разрешал или не разрешал выдачу кредитов страждущим пополнить свои карманы дармовыми деньгами прикамцам, а Глеб потом вылавливал этих незадачливых должников на просторах нашей страны и натравливал на них судебных приставов и злых коллекторов, а их данные заносил в отрицательную кредитную историю.

Но ничего не помогало: российский народ ни в какую не хотел добровольно расставаться с чужими деньгами, превратившимися в свои собственные. И, что самое интересное, банк хоть и терпел убытки, но при этом безбедно существовал. Как ему это удавалось, одному богу ведомо. Вот что значит продавать деньги.

Они сразу подружились. Лысеющему Глебу было сорок с половиной лет. Когда-то он служил в синепогонных органах ФСБ, но затем дембельнулся из «конторы» в звании майора и устроился по знакомству на непыльную и спокойную должность в банк.

Он был слегка седоват: сказались командировка в горячий Афганистан, ранение и легкая контузия.

Одевался он демократично просто, считая, что не одежда украшает человека. Пиджаки и костюмы носил редко, только в самых протокольных случаях, все больше появлялся в офисе в толстовках и свитерах зимой. Летом – в футболках и легких рубашках. Ну и в джинсах, естественно.

Место работы начальника службы безопасности, то есть его кабинет, было расположено вдали от ненужных глаз. Посторонним вход туда был заказан. Ведь, кроме всего прочего, Сентябов отвечал за камеры слежения и всевозможные датчики безопасности. Его кабинет был сплошь, от пола до потолка, заставлен мониторами, на которых можно было проследить за всеми кабинетами и прилегающей к банку территорией.

Охранники банка и инкассаторы привлекались со стороны. Теперь это называется модным, но непонятным для большинства нормальных людей словом – аутсорсинг.

Он обожал музыку, любил играть на гармошке и петь старые песни. В банке все уважительно звали его Стингер.

Тут Борис вспомнил, как он впервые увидел Глеба. Так, обычным утром в один из понедельников управляющая Левобережным отделением описываемого нами банка Ульяна Рудольфовна Пермякова представила нового работника коллективу. Для этого даже пришлось открыть банк на несколько минут позже.

– Товарищи, минуточку внимания. Хочу представить вам нового начальника кредитного отдела Бориса Сергеевича Гордеева. Прошу любить, как говорится, и жаловать, – сказала управляющая.

Все взоры работников банка уставились на нового служащего.

– Наконец-то нашего мужеского полку прибыло. А то я тут один, как в монастыре женском. Будем знакомы – Глеб Нинельевич Сентябов, безопасный начальник, – с этими словами единственный банковский мужчина подошел к Борису и протянул руку.

– Нинельевич? – не сразу понял Борис.

– Отца звали Нинель. То есть Ленин наоборот. Не обращайте внимания. Родители были чересчур партийными. Эпоха была такая: покорение целины, восстановление ДнепроГЭСа, первый фестиваль молодежи и студентов в Москве, покорение БАМа. Помните? И Ле-нин та-кой мо-ло-дой, и юный Ок-тябрь впере-ди! – неожиданно для Бориса громко пропел новый знакомый, чему тот немало удивился. – Хотя можно называть меня просто – Стингер.

– Понял. Мне очень приятно, – ответил Гордеев, пожимая крепкую ладонь коллеги.

Его коробило, когда мужчины, здороваясь, пожимали руку дрябло и вяло. Ему это напоминало мочеиспускание у старика.

– Надеюсь, мы сработаемся.

– Я тоже, – улыбнулся Нинельевич.

– А почему Стингер?

– В Афгане воевал, а там эти ракеты у бандитов были. Уничтожал их.

– Ракеты?

– И ракеты, и бандитов.

Борису же было лет на десяток меньше. Он в свое время окончил факультет прикладной экономики прикамского филиала «вышки» (Высшей школы экономики), отслужил срочную службу в армии писарем в финчасти танкового полка, затем скучно набирался ума-разума в районной налоговой инспекции, пока ему неожиданно не предложили интересную и, как сейчас говорят, перспективную работу в банке.

И вот уже несколько последних лет он ездит на службу в банк на машине, в строгом костюме и небрежно повязанном галстуке при свежей сорочке. Подписывает документы дорогим «паркером» с золотым пером. Ориентируется во времени, поглядывая на тяжелый механический хронометр «сейко» с множеством функций. Короче, мажор с кожаным портфелем.

Его стеклянный, как аквариум, служебный кабинет расположен в общем операционном зале, но огорожен от посторонних глаз матово-мутным стеклом.

Женат Борис на телевизионной журналистке. В этом году повел дочь в первый класс английской школы.

Как все нормальные мужики, увлекается автомобилями, обожает футбол и охоч до рыбалки.

– Вы понимаете, насколько ответственна ваша работа? – наставляла его управляющая при вступлении в должность. – Кредит каждому встречному-поперечному не выдашь. К каждому клиенту нужен отдельный подход. Это очень серьезно. Но я думаю, что вы справитесь. Ваша кандидатура утверждена президентом банка, приказ подписан. Если что не так, то я всегда готова вам помочь. Одно дело делаем, Борис Сергеевич, как говорится: один за всех, все за одного. Да и Глеб Нинельевич всегда на месте. Он вам любого клиента за пять минут пробьет по своим каналам, всю его подноготную на чистую воду выведет.

Склонная к полноте Ульяна Рудольфовна была женщиной незамужней, поэтому любила мужчин и всячески хотела им напоследок понравиться, что вполне естественно в ее уже немолодые предпенсионные годы. Своим внешним видом она напоминала грудастую бабу с веслом, только без весла. По службе была непридирчива. В банке работала со дня его основания, как и ее подруга Роза Львовна Зырянова, начальница административно-хозяйственного отдела, проще говоря – завхоз.

Ходят слухи, что они вместе в далеком пионерском детстве учились в одном классе, активно ходили на заседания совета дружины, дудели на горне «Пионерскую зорьку», собирали макулатуру и металлолом, играли в «Зарницу» и свою бабью дружбу пронесли через века, а вот мужей не уберегли.

Мало того, что эта скучающая по мужикам одинокая завхозша была страшная, так она еще курила и материлась как дальнобойщик. Но дело свое знала крепко. Все подъездные пути к банку, тротуары, лестницы и парапеты были всегда очищены от снега, а крыша – от сосулек, если дело происходило зимой и весной, и от жухлого листопада, когда была запоздалая осень. Во всех коридорах и помещениях банка было чисто, как в трамвае, а кафельные сортиры ломились от мыла, дезодорантов, туалетной бумаги, прокладок и салфеток, и в них всегда пахло то нежным жасмином, то лесной прохладой, то морским бризом. Выходить из кабинок не хотелось. Правда, в одной из них кто-то коряво нацарапал гвоздем: «Уважайте труп уборщицы».

А само здание банка сверкало и блестело, как свежими соплями намазанное.

Когда Борис впервые увидел эту худосочную завхозшу, которую все служащие за глаза звали не иначе как Сирень Крокодиловна, ему неожиданно вспомнились переведенные на русский язык слова из забытой песни одной венгерской рок-группы: «Как была прекрас-на ле-том эта ро-за. Жаль, те-перь она завя-ла от моро-за».