Читать книгу Занимательная механика - Вадим Панов - Страница 2

Дым был главной декорацией «Веселой Обезьяны» – широко известного в трущобах Гонконга заведения старого Ли. Табачный дым, неторопливо струящийся по узким коридорам и собирающийся в облака над зрительскими местами… казалось, что каждый посетитель, переступая порог «Веселой Обезьяны», считал своим долгом раскурить сигарету или сигару, обычную или с травкой, затянуться и пустить вверх ароматное колечко, внося свою лепту в формирование тумана. Дым от курящихся у идолов благовоний… куда же в Китае без идолов? Дым от горящих светильников… Старый Ли знал, что открытый огонь прекрасно оттеняет насилие, а потому не поскупился, установил в заведении не меньше десятка бронзовых чаш, над которыми плясало пламя. В дыму горели глаза игроков и букмекеров, в дыму мелькали прелести проституток – любовь тоже неплохо уживается с насилием, в дыму двигались по небольшой арене бойцы. Дым и огонь, деньги и любовь, наркотики и азарт, а главное – насилие. В «Веселой Обезьяне» проходили лучшие в Гонконге бои без правил, не похожие на те причесанные, гламурные шоу с застрахованными участниками, что оккупировали телеэкраны, а настоящие, грязные и жестокие драки. Без фальши, без обмана. А потому, несмотря на то что Гонконг стал частью социалистического Китая, заведение продолжало исправно работать, и толпа жадно следила за происходящим на арене, подбадривая гибкую красавицу, безжалостно добивающую мощного сложения кореянку.

– Врежь ей!

– Убей!

– Держись, маньчжурская тварь! Я поставил на тебя!

И прогадал.

Перед боем шансы Сеульской Принцессы выглядели предпочтительнее, она выше соперницы на десять сантиметров, тяжелее на тридцать килограммов и имеет на десять побед больше. Ставили на нее. Но Каменная Кобра оказалась лучше. Причем, к удивлению завсегдатаев, не быстрота стала главным оружием воительницы, а сила – именно в ней она превзошла кореянку. Разницу же в весе компенсировала тяжестью удара, поставленного настолько хорошо, что уже после двух удачных «крюков» Сеульская Принцесса поплыла, а последовавший за ними апперкот отправил огромную кореянку на пол. Возможно, если бы ей дали девять секунд, Принцесса успела бы прийти в себя, но гуманностью в «Веселой Обезьяне» даже не пахло, и через полминуты Кобра, споро обработавшая поверженную соперницу ногами, была признана победительницей.

– Отличный бой! – Старый Ли закрыл дверь в раздевалку и улыбнулся: – Ты просто зверь.

– Знаю.

Кобра, ничуть не смущаясь присутствия китайца, сбросила на пол кожаные лифчик и трусики, подошла к зеркалу и принялась изучать царапины на шее и щеке – в самом начале схватки кореянка несколько раз ее достала.

– А уж господин Ван как завелся… – Владелец «Веселой Обезьяны» весело хихикнул, на мгновение превратившись в копию мартышки, украшающей вывеску заведения. – Еле уговорил его не идти к тебе сразу после боя, дать мне пару минут.

– Господин Ван здесь… – протянула Кобра, продолжая изучать повреждения. – Я думала, он до конца недели пробудет в Макао.

– Здесь, здесь. И очень тебя хочет.

Насилие и любовь идут по жизни рука об руку. Многие клиенты, заведенные жестокой схваткой, жаждали обладать победительницей. Дикой, необузданной кошкой. Еще разгоряченной. Потной. Страстной.

Господин Ван любил острые ощущения.

Ли выложил на стол стопку банкнот.

– Это твой гонорар, а это… – Рядом оказалась еще одна стопка. – Презент от господина Вана.

– На пару камней хватит, – улыбнулась Кобра, бросив быстрый взгляд на деньги.

– Даже на три, – подтвердил старик, и его взгляд машинально упал на спину девушки, точнее, на шесть крупных черных бриллиантов, вживленных в тело Кобры вдоль позвоночника, от копчика до шеи. Седьмой камень – Ли знал и о нем – прятался под волосами. Более мелкие бриллианты, но тоже черные, она вживила себе в руки, в районе запястий, несколько – с левой стороны шеи и несколько на правом виске. Блестящая россыпь мелких камней потрясающе смотрелась на смуглой коже и отчетливо показывала, почему Кобра – Каменная.

– Передайте господину Вану, что мы можем встретиться, – решила девушка.

– Хорошо, – улыбнулся старик. Он не сомневался, что получит именно такой ответ. – И еще… В воскресенье можно устроить бой с Непальской Тигрицей.

– Не могу, – качнула головой Кобра.

– Предлагают очень хорошие деньги.

– Я предупреждала, что уезжаю.

– Далеко?

Девушка передернула плечиками.

– Зовите Вана.

Но старик не унимался:

– Когда вернешься?

Кобра усмехнулась:

– Не волнуйтесь, господин Ли, вернусь.

Неожиданно сильная августовская жара придавила Мадрид раскаленным прессом, горячей вьюгой прокатилась по улицам, втекая в необорудованные кондиционерами дома, с самого утра заставляя людей мечтать о сиесте. Даже ночь не приносила вожделенной прохлады, а потому большинство мадридцев, побросав дела, устремилось подальше от пышущих жаром улиц. В горы, на побережье, к рекам – не важно, главное – вырваться из города, ставшего похожим на разогретую сковородку. Уезжали политики и бизнесмены, клерки и работяги, домохозяйки и мелкие лавочники, все, кто мог себе это позволить.

Даже не уезжали – бежали.

Украшенный шашечками «Форд» осторожно пробрался по узкой, с обеих сторон заставленной автомобилями улице, остановился напротив аптеки – искать место у тротуара было бессмысленно – и выдал длинный гудок. Водитель ехавшей следом «Хонды» зевнул и взялся за лежащую на соседнем сиденье газету – объехать остановившееся такси не представлялось возможным, и ему оставалось только ждать. Дело для Мадрида обычное.

К тому же вызвавшие такси пассажиры, судя по всему, торопились.

– Хосе! Ну что ты возишься? – Первой из аптеки вышла хрупкая женщина лет тридцати пяти – сорока на вид. Светлые волосы стянуты в пучок. Платье максимально легкое, открытое везде, где только возможно. – Давай скорее!

Она уже шагнула к машине, когда из подъезда напротив выскочила пожилая тетка и суматошно замахала руками:

– Тереза!

– Мария, добрый день!

– Тереза, милая, как хорошо, что я вас застала!

– Мария, милая, мы уже закрылись…

– У Карлоса опять разболелась спина. Тереза, умоляю, один флакон вашего чудесного бальзама. Пока вы не уехали.

Хозяйка аптеки растерянно посмотрела на таксиста:

– Мы успеем, если задержимся на пару минут?

– Думаю, да.

– Хорошо. Мария, я сейчас… – Тереза вернулась к дверям аптеки и крикнула: – Хосе! Подожди! Не закрывай! Принеси флакон…

– Ах, ах, хорошо! Сладенький, хорошо…

Предварительные ласки остались в прошлом. Невада уже ощупал девчонку, с удовольствием помял ее небольшую грудь с пухлыми розовыми сосками, и теперь его руки поддерживали бедра партнерши, не позволяя ей сползти с узенькой столешницы самолетного туалета.

– Еще, еще… сильнее…

Глаза закрыты, губы шепчут стандартный бред, волосы растрепаны, блузка и короткая юбчонка задраны, а пальцы сдавливают плечи любовника. Все как обычно. Впрочем, гораздо больше Неваду занимали его собственные ощущения, приближение финала, и он все ускорял и ускорял движения.

– Сильнее… сильнее…

Снять девчонку оказалось не трудно. Во-первых, Невада Крус нравился женщинам: высокий, худощавый, с черными волосами до плеч – романтичные девушки находили в его облике нечто демоническое и охотно сдавались после первой же атаки. Во-вторых, он умел одеваться, предпочитал костюмы классического покроя, которые носил с вызывающей элегантностью, и цветные шелковые сорочки. Вот и сейчас черная пара замечательно оттеняла темно-синюю рубашку, привлекая женские взгляды. В-третьих, Невада путешествовал первым классом и прекрасно знал, что его перемещения по самолету не остаются без внимания пассажирок экономического. Девчонкам нравится запах денег, они свято верят в историю Золушки и с радостью примеряют на себя хрустальные туфельки. Не задумываясь, что в большинстве случаев это – стеклянная китайская подделка.

Вздремнув, отобедав и приняв пару коктейлей, Крус почувствовал желание развлечься и неспешным шагом отправился в путешествие по салонам самолета. Легко нашел цель: одинокая, похожая на студентку симпатяга, глаза которой вспыхнули при появлении богатого красавца, и чуть задержался напротив ее кресла. Ровно настолько, чтобы дать понять, что он ее заметил.

Девчонка подошла, когда Невада стоял у дверей туалета и вертел в руке пачку сигарет.

– А я думала, здесь нельзя курить.

– Увы, – вздохнул он. – Стюард уже предупредил.

– Умираю без курева.

– Я тоже. – Крус улыбнулся. – Меня зовут Борис.

– Света.

– Едешь домой на каникулы?

– Наоборот, возвращаюсь на студенческую скамью. Я стажировалась в нашем посольстве.

«В нашем посольстве…» Невада отметил, что его русский, несмотря на полуторагодичное отсутствие практики, остался на высоте.

– Учишься в МГИМО?

– МГУ. Юрфак. А ты чем занимаешься?

– Зарабатываю деньги.

С одной стороны, после знаменитой сцены из знаменитого фильма заниматься любовью в самолете стало пошло. Можно сказать – обыденно. Исчез элемент новизны. Зато на пошлость легко клеить девчонок. У них все наоборот: раз показывают в кино, значит, круто и модно. И им без разницы, что места в заоблачных сортирах совсем чуть-чуть. Зато будет о чем рассказать подружкам…

Она всхлипнула и вцепилась ноготками в его плечо. Тихо выдохнула.

Он взорвался на мгновение позже. И тоже бесшумно – зачем привлекать ненужное внимание? Несколько секунд постоял, переживая ощущения, затем отодвинулся от девчонки, снял презерватив и бросил его в унитаз.

– А ты мужик, – одобрительно пробормотала девушка, поправляя лифчик.

– С тобой хорошо, – в тон ей отозвался Крус.

– Правда?

– Конечно. – Невада застегнул штаны и улыбнулся: – С тобой было очень хорошо.

– Мы увидимся?

Он не собирался встречаться с этой дурой. Но не любил расставаться плохо. Пусть улыбается на прощанье.

– А ты хочешь?

– Мне понравилось.

– Тогда без проблем.

Невада записал номер ее телефона, крепко поцеловал в губы и открыл дверь. И встретился с недовольным взглядом толстой матроны. Девчонка хихикнула.

– Шлюха, – процедила тетка.

– Завидуешь?

Невада усмехнулся и направился в свой салон.

В любом городе самое спокойное место – река.

Разумеется, с этим утверждением можно поспорить. Вспомнить деловые Дунай, Майн, Сену или Волгу, по которым то и дело проходят баржи и пассажирские суда, а на причалах и в портах стоит такой шум, что с трудом слышишь собеседника. Вот только подобные воспоминания не совсем корректны. Беспокойными и шумными реки делает город. Сами же они лишь позволяют людям пользоваться водами, оставаясь при этом величавыми и неторопливыми. Сотни лет тягучего путешествия научили реки оставаться спокойными. Из порта в порт, от причала к причалу, от истока к устью несут они свои воды, наблюдая за кипящей вокруг жизнью. И если обитатели прибрежных городов забывают о чистоплотности, превращая свою реку в помойный сток, это ничего не меняет. Мусор постепенно исчезнет, что-то утонет, что-то выплывет на берег, что-то растворится в потоке, протекут километры, и река вернет себе привычный облик.

– Хорошо здесь… Хорошо…

Стоящий на набережной старик понимал толк в реках. И в спокойствии, которое они несут. Он умел подстраиваться под неспешное течение волн и успокаиваться, отдыхать душой. Он видел вечные воды и не обращал внимания ни на стайки использованных презервативов, ни на пустые сигаретные пачки и грязные тряпки, на весь тот мусор, что плавал у набережной Москвы-реки. И даже запах, в котором ощутимо чувствовался аромат гнили, его не смущал.

Мужчина видел суть, прикасался к душе реки.

– Хорошо…

Могло показаться, что он спит стоя, и лишь редкие слова, свидетельствовавшие об окутавшей душу безмятежности, показывали, что мужчина бодрствует.

– Какая тишина…

Малюсенький тойтерьер, сидящий на парапете, громко тявкнул. Некоторое время пес терпеливо ждал любующегося рекой хозяина, но теперь или замерз, или соскучился, а потому решил напомнить о себе.

Мужчина с шумом втянул ноздрями прохладный воздух, подумал, достал из кармана платок, высморкался и только после этого обратился к спутнику:

– Извини, я задумался.

Они были странной парой. Ушастый карликовый пес и длинный старик. Собака выглядела ухоженной, аккуратной: рыжая шерстка блестит, на лапках нет и следа грязи, не жирная, но вполне упитанная. А вот старик… Нет, он не был похож на бродягу: приличная одежда, не стоптанная обувь, чистые волосы. Но, как ни странно, общее впечатление было… серым. Именно серым. Неприкаянным.

Старик вызывал жалость, ибо было отчетливо видно, что он давно и безнадежно одинок.

Пес лизнул хозяину ладонь.

– Да, конечно, я все помню.

Мужчина вытащил из лежащей у ног сумки маленькую банку собачьих консервов, вскрыл ее и аккуратно выложил содержимое на кусок газеты.

– Кушай, друг.

Пес жадно набросился на еду.

А его хозяин медленно провел рукой по волосам и вновь отвернулся к реке.