Читать книгу Избранные стихотворения - Вадим Ревин (Колбаса) - Страница 12

Как отточенной шашкой тугую лозу

Время рубит в истории личность героев.

Память прячет мужскую скупую слезу,

Пред глазами проходят они ровным строем.

Лишь останутся словом в гранитной плите

Да две даты немые – рожденья и смерти.

Фраз обрывки в предсмертном прощальном письме,

В пожелтевшем от времени старом конверте.

Тот Георгиевский крест в крепко сжатой руке,

Что заслужен в отчаянной, яростной сшибке,

Свет свечи отливает на остром клинке,

Губы замерли болью в холодной улыбке.

Вспоминается все, то что было не зря —

Радость ярких побед и могилы погостов —

Все осталось за бо́ртом того корабля,

Что последним оставил не наш уже остров.

Тяжела голова от бессонных ночей

И тоска по России, как рана на сердце.

Не спасает вино – боль кусает острей

И в угаре хмельном ты не можешь согреться.

Тусклый свет от лампады, икона в углу,

В переплете, потертом псалтырь и молитвы.

Чтобы душу спасти в этом грешном миру,

На полях этой вечной, невидимой битвы.

Шаровары с лампасом в малиновый цвет

И казачий мундир, как всегда безупречен.

Ты России единожды давши обет,

Остаешься и честью и верностью вечен.

Время гонит в аллюр, не воротится вспять,

Седина на висках и в руках трость, не шашка.

Но по-прежнему взгляд и дворянская стать,

И по форме защитного цвета фуражка.

Пусть чужбина с тобою под руку идет

По полям Елисейским и мимо Монмартра,

Но душа гимн Империи Русской поет

И в колоде судьбы есть козырная карта.

По станице родной сердце сдавит тоска,

По просторам степи и по Тихому Дону,

Где мальчишкой летел, оседлав скакуна,

Вторя звуком копыт колокольному звону.

Этот звон колокольный, как вечный набат,

Что на битву собрал за свободу и волю,

За традиции предков, за быт и уклад,

За нелегкий свой крест и казачую долю.

Но порушила все большевистская власть,

Утопила в крови Тихий Дон, Кубань, Терек.

На пиру сатаны покуражилась всласть,

И чужим стал внезапно родной с детства берег.

Курень ваш подожгли, расстреляли отца,

Мать с сестрою сослали, братишку убили.

Ты за веру и Дон воевал до конца,

Но жаль силы неравными с красными были.

Крым, Галлиполи, Лемнос и дальше Париж —

Тот нехитрый маршрут полон бед и лишений.

Ты на встрече с друзьями подолгу молчишь,

Не ведешь утомительных, длительных прений.

Мысль все об Отчизне волчицей грызет

И порой заставляет в тупую напиться.

Палец тихо курок пистолета взведет,

Но тебе лик иконы не даст застрелиться.

Раз в году, перед Пасхой на исповедь в храм

Ты идешь, чтобы жизнь спасти от ошибок,

Чтобы убрать из души весь накопленный хлам,

Как бы ни был твой мир нескончаемо зыбок.

Что ж, хорунжий, Вы с честью несете свой крест,

Как Господь заповедал навечно и свыше.

«Бог не выдаст, а там и свинья уж не съест»

И не станет меж вами никто третий лишний.

Лет минувших давно отставные чины,

Покалечены судьбы, короткие жизни.

Вы – ушедшей России лихие сыны.

Вам не трудно понять кто здесь враг, а кто ближний.

Тегель, Дорнштадт и Сент-Женевьев-де-Буа —

В этой жизни чужой ваш последний приют.

О вас вспомнят в России потомки едва

Поминальную песнь в вашу честь не споют.

Как отточенной шашкой тугую лозу,

Вырубалась в истории личность героев.

Тех, кто сам не хватал с неба славы звезду,

Тех, кто в вечность ушел ровным правильным строем.