Читать книгу Чемоданное настроение. Когда уже не до стишков - Вадим Сагидуллин - Страница 2

Настоящий богатырь, добрый и несокрушимый. Все звали его Мишей, но я предпочёл узнать настоящее имя. Манучехр – герой таджикского эпоса, царь-воин. Откуда такой интерес к личности дворника? Просто я не мог найти в нём чего-то отрицательного, на протяжении полугода наблюдая за ним и общаясь иногда. Он любил этот мир, как есть. Любил свою работу, которая приближала его к мечте. Часов в 5—6 он начинал уборку. Кто жил в Москве, мне кажется, легко вспомнит ненавистное «скрип-скрип» никогда не смазываемых колес какой-нибудь таджикской каталки рано с утра, лязг жести по камню. Это они специально нормальным людям поспать не дают.

Вообще, людям нервным и с совестью в не в ладах я бы посоветовал переезжать из мегаполиса в деревню. Желательно – на юг, в местечко, типа моего хутора. Мы с женой долго смеялись по поводу деревенской тишины. Тишина может быть на безвоздушной и безжизненной Луне. В деревне бывают соседи, собаки, петухи (начинают петь с рассветом, ага!), кошки, лягушки, сверчки, медведки (да, они поют), ужи, гуси, кряквы (боже упаси), цесарки, индюки, всякий КРС и МРС, лошади, ишаки (лучше сразу пристрелить). Можно до бесконечности продолжать – у нас вот верблюд появился. Могу заверить слабонервных, если вы заехали в такую деревню зимой и благополучно пережили ее под потрескивание батарей, завывание ветра и бродячих собак, просто ждите. Если вокруг вас на 300 метров и более нет соседей, или они не разводят никакой живности и не заводят поутру дедовы (адовы) жигули, чтоб поехать в райцентр на работу/рынок. Если вы пережили весну с мяуканьем одуревших кошек под окном и громогласным пением (ором?) сотен воробьев сотоварищи по утрам (всю сирень-калину-виноград под окнами спальни лучше вырубить сразу под корень), не переживайте. Будет лето и цикады – филиал ада на земле. Ничего, кроме наглухо закрытых круглосуточно хороших стеклопакетов вас не спасет. Возможно, если только выжечь напалмом все в радиусе метров двухсот. Кто не слышал этого звука короткого замыкания, можно попробовать залезть в трансформаторную будку и потыкать вилкой наугад. Дожив до лета, вы попроситесь в Москву обратно – к осточертевшему шуму автомобильных развязок, сваебойных машин и скрипу дворников по утрам. Вас это теперь будет успокаивать, точно мурлыканье котенка на коленках. Как меня сейчас успокаивает капанье воды из крана на металлический умывальник или журчание в батареях. Забудьте всё сказанное про деревню. Езжайте в горы – Архыз, Домбай. Станьте неподалеку от горной речки. Как общаются на дискотеке? Не надрывайте глотку понапрасну. Разбейте палатку в стороне от людей. Думаете, спать помешает вой волков, которых здесь предостаточно. Ерунда – громогласное кваканье лягушек – вот приятный бонус.

Колеса у тележки Манучехра никогда не скрипели. Он все делал основательно, спокойно, на совесть. Без спешки, закончить мог и в десять, затемно. Работы всегда хватало, эта зима на удивление была похожа на зиму. В микрорайоне были, кроме него, какие-то другие, потом узналось, узбеки. Работал, такое чувство, почти он один. Когда вызывали грузовик, чтоб вывезти горы льда и снега, я видел, как штук пять других гастарбайтеров стояли, курили, плевали, чесали языком. Пара-тройка попеременно с чьего-нибудь окрика или чтобы погреться включалась в работу. Толковых вообще видал редко. Манучехр работал за троих.

Любил он и поговорить, любил всех, детей и взрослых. Его тоже все любили, по крайней мере, все с ним здоровались. Многим он помогал при переезде в этот новый микрорайон, или заносить купленные вещи. Подержать двери, довести старушку до подъезда – за милую душу. Казалось бы, чего уж проще, но не в мегаполисе в наше время. Когда я съезжал, попросил его подстраховать, он пришёл вовремя, захватив еще двоих. Вроде, дал ему символическую тысячу, спросив, точно больше не надо? Он был рад. Он всегда был рад. Или спокоен, сосредоточен на работе, на разговоре. Никогда – зол, раздражен. Он не пил, не курил, я не видел его больным. Конечно, весь день на свежем воздухе. В минус 20 и ветер, в плюс-минус 5 и дождь-снег-крошку. Физическая активность постоянная – то гору снега перекидать, то газель мебели перетащить. Благостная работа – убирать пивные банки, а то и блевоту за жильцами. И никогда ничего никому, даже своим знакомым, в упрек не сказать. Простая, здоровая пища. Чай из пакетика. Не знаю фанатов ЗОЖа, кто бы на такую работу подписался. Выдержал – тем более. Оказалось, Манучехр, даже занимался в зале, когда время позволяло.

Мой старший, полутора лет от роду, был от него без ума. Кажется, любовь была взаимной. Манучехр по возможности делился с ним метлой, совком, лопатой. Мы убирали снег, окурки, любой другой мусор. Сын и сейчас скучает по уборке снега, при любом шансе хватает лопату и расчищает двор. И по-прежнему ему не зазорно поднять и донести мусор до мусорки. Будь это смешно или глупо, я вспоминаю нашего дворника только в растроганных чувствах. И очень надеюсь, что его мечты воплотятся, или жизнь превзойдет ожидания. В то же время, по-своему, как гастарбайтер-гастарбайтеру, я ему сочувствовал. Думал, сколько времени уходит на работу у меня и у него. Работает парень за свою двадцатку, живет в каморке, пьет чай и радуется. А я и квартиру тут снимаю, и машина служебная, бензина – залейся, и для жены-детей времени хватает. Нет проблем пообщаться, погулять, покататься. Разница между нами и в том, что я не поехал дворником в США, выучив, наконец, язык и оформив рабочую визу. Чтобы пахать от темна до темна и радоваться. Я бы и там извелся от количества бычков и начал бы писать мемуары с воинственным призывом. Мол, будь в нас, таджиках (русских), хоть немного гордости, мы не стали бы за гроши подтирать харчки за москвичами (жителями Сан-Франциско). И тогда Москва (Сан-Франциско) утонула бы в грязи и снегу, стройки встали бы (???). А перцы из юмористической передачи сами стали бы объектом насмешек.

Как-то разговор у нас зашел чуть дальше погоды. Тогда-то на своем ломаном (на удивление, все же, хорошем) русском он рассказал мне, что родом из большой семьи. Отец у него – богатый и уважаемый человек, врач, мог себе позволить 15 детей. Манучехр – младший из 9 братьев. 15 детей, с ума сойти. И это не в средневековой Европе, не в Древней Руси. Манучехр, по ощущению, на несколько лет меня младше, сверстник, считай. Сейчас у меня трое, могу сказать, что 15 – прямо круто, у жены здоровье очень крепкое. Конечно, хороший врач в Таджикистане – почти как бог.

Да что там, в Таджикистане. В нашем «пригороде Еревана» тоже неплохо кормят. Недавно, увы, пришлось делать ребенку, операцию. Вроде, несложную и не особо опасную, но «высокотехнологичную». Просто, когда мне написали на бумажке скромную сумму, я даже не сомневался и кивнул. Когда, выйдя в коридор, я озвучил это жене, она переспросила: «Что?! Сколько!?» И еще много лестного по этому поводу. Понятно, она привыкла бесплатно лечиться в столице, а не в провинции. И мама у нее – главная медсестра, не без связей. Я же больше заражен рабской психологией провинциала, потому согласился без колебаний. Можно сказать, с радостью, подумав, что могло быть и хуже. Дальнейшие события всё подтвердили. В хирургии я познакомился с женой стоматолога, проблема у нас общая. Когда узнала сумму, та, в свою очередь удивилась. Скоринг, проведенный врачом на скоряк, показал все верно. С кого взять больше: с молодого известного в городе стоматолога с голливудской улыбкой и скромной золотой цепью на шее или с непонятного типа в шортах с барахолки, у которого на шее только жена и трое малых детей? Очевидно. И ещё, к сожалению, я убедился, правильно сделал, что заплатил. У кого больше шансов на продолжение рода: у парня с парой незаметных отметин или у девочки с шрамом через пах? На самом деле вопрос спорный, да суть в другом. Начнешь прибедняться – получишь соответствующий результат. Как ни странно, не всем пишут суммы на листке. А как вам чудная акция: «Заплати х рублей за бесплатное УЗИ в женской консультации и сэкономь на розовой коляске». По мне лучше отдать втрое больше в платном центре, так хоть человеком себя чувствовать. Глядишь, и аппаратура там окажется поновей, точнее пол определят. В общем, ну ее, эту бесплатную медицину. Может быть, в Таджикистане с ней получше дела обстоят.

«Нет, – говорит Манучехр, – столько не хочу, 4 нормально будет.» Если о цифрах, у него, оказывается, 9 золотых медалей. Вольная борьба. Я не спрашивал, какого уровня медали. Знаю лишь то, что родные предлагали ему жить на полном их обеспечении, заниматься вольной борьбой дальше. Он решил иначе. Сказал, что все заработает сам и поехал в Москву. Дальше – веселее. На последнем месте работы, сварщиком, он получал около 40 тысяч рублей в месяц. Сюда перешел по знакомству. Странно по знакомству менять сварщика (труд квалифицированный) на дворника, подумалось мне. «И что, нормально платят?» – спросил я. «Зимой 70 тысяч выходит в месяц, летом работы меньше, поеду домой, брату дом строить помогать.» Вот правда, я расстроился. За прошлый год на 2 работах я делал около 85 в месяц. До смешного, порой я подумывал, не попроситься ли в дворники (по знакомству).

Манучехр мечтал о большом доме. На первом этаже он сделает спортзал, перед домом – большой сад. Участок полгектара ему уже купили. А пока он отправлял деньги на постройку дома старшему, восьмому, брату. Насколько я понимаю во всей этой иерархии, у них ресурсы распределяются строго по старшинству. Но то, что большой дом со спортзалом, который, наверно, он себе представлял в минуты отдыха, не просто мечта, а дело ближайших лет двух-трех, я уже не сомневался.

Один только раз пришлось попереживать за нашего таджика. Как-то среди дня, идя на прогулку с детьми, я заметил, что он хромает. Был гололед. Поздоровавшись, как всегда, я спросил, не упал ли он. «Машина сбила.» – он улыбался по-прежнему. Оказывается, вокруг микрорайона колесила какая-то не местная машина, что здесь не редкость, гости приезжают со всех концов России и СНГ. И не успела затормозить по этому гололеду. Зная, как тут лихо катаются, я спросил, рентген делали или нет. Оказалось, выбежали и подняли, он просто сказал им, что все нормально, и они уехали. Отказался от помощи. И правда, все обошлось, недели две Манучехр немного хромал, потом забылось. Мне кажется, много значило то, что он все время работал, тренировался в промежутках – я не раз видел его на турнике или брусьях. Кроме того, он рассказал мне про вполне приличную и недорогую качалку недалеко в подвале, куда он ходил, когда еще было время. До Манучехра мне таджики в принципе представлялись чуть ли не заморышами, но если у него есть столько братьев, которые отчасти на него похожи, то я признаю ошибку. Когда я поделился своими соображениями по этому поводу с отцом, он улыбнулся и сказал, что таджики – нация воинов. Пожалуй, Манучехр был достойным представителем своей нации. Возможно, какую-то роль в его моральном облике играла религия, но я никогда не видел его молящимся. Возможно – воспитание. Однако это не помешало ему следовать своему решению, а не авторитету старших. Я понимаю, что все, что я от него услышал – сугубо материальные моменты, но о чем-то духовном мы с ним и не говорили.

Да, и что касается материального. Он, конечно, мог меня обмануть, чтобы позабавиться. И наверняка не обманул. До этого я близко встречался с таджиком лишь однажды в поезде. Тот средних лет мужчина много шутил, много говорил каких-то даже крамольных моментов про нашу власть и страну. Говорил, что известных артистов юмористической передачи он бы представил к званию Героя Таджикистана, так точно они изображают его соотечественников. Я молчал практически всю дорогу, к тому моменту мне уже гораздо интересней было послушать других. И чем-то присутствие балагура меня стесняло. Выходили мы рано утром на одной станции. В какой-то момент, когда никого рядом на перроне не оказалось, он вдруг поменялся в лице и сказал: «Не обращай внимания на всё, что я говорил вчера, на самом деле, я – майор ФСБ.» Зачем-то махнул перед моим носом какой-то корочкой, подхватил сумку и быстро зашагал вперёд. К чему это было сделано, кто знает. Мне не привыкать ни к нездоровой лжи, ни к больной искренности. В целом, верить людям приятнее. Для меня наш дворник был и остается образцом целостности и доброты. И очевидно, эти качества тоже приносят дивиденды.

Допустим, это единственный такой дворник. Так нет, не единственный. До этого я жил в удивительном подъезде, в обычной семнадцатиэтажке. В своей жизни я не посещал больше таких красивых и ухоженных подъездов. Хотя, любя покататься и покупать вещи б/у, посещал дома в более престижных районах, где квартиры могли стоить и в 10 раз больше, чем в этом доме. В подъезде нашем было по-домашнему уютно, с цветами, игрушками, украшениями. И при этом как-то не убого, не аляписто. На каждом этаже тоже были цветы, стены были разрисованы разными картинами из мультфильмов или пейзажами. Вся территория около подъезда была чистой, засаженной цветами или украшенной чем-то вроде снеговика, птичек зимой. Детали ушли, но эмоции – остались.

Следил за всем этим наш консьерж-дворник – Вася. Суровый, усатый и беспощадный к нарушителям порядка, начиная с жильцов подъезда. Я со своей работой, ребенком и любовью покататься доставлял ему немало проблем, что и сам понимал. И все же, несмотря на мою робость и уважение к Васе, несколько раз мы с ним чуть не поссорились. Это случалось, когда он пытался мне указывать, как правильно выходить из подъезда с коляской, где вытирать ноги и что-то в этом роде. Мне это не нравилось, но всегда впоследствии приходилось признавать, что Вася прав. Конечно, я ему об этом не говорил. Но отношения всячески пытался поддерживать, давая ему то ручки, то тетрадки, то какой-нибудь чай-кофе из корпоративных ресурсов. В целом все, что у меня было полезного, всегда перепадало ему. Потому, наверно, в какой-то момент он смягчился к моим бесконечным перетаскиваниям каких-то пыльных коробок, катаниям с коляской, ношением горнолыжного снаряжения и велосипедов. Помогать с чем-то кому-то он особо не стремился, если и случалось открыть или придержать дверь – так это точно из заботы о двери.

Местных жителей, своих коллег, коммунальщиков и прочих он особо не жаловал. Васе ничего не стоило назвать дебила дебилом. Он любил покурить на крылечке, но куревом в подъезде и в его «офисе» не несло. Мне кажется, горилки выпить на праздник он тоже был не дурак, но никогда не видел его пьяным или хоть с запахом. Дома Васю ждал двухэтажный хороший дом, жена-красавица с ребенком. Он же, не жалея ни себя, ни других, наводил на своей территорию идеальный порядок и красоту. Ругаясь на маленькую зарплату, что-то около 18 тысяч рублей, на московскую погоду и любителей запереть движение во дворе, мне казалось, он иногда усмехался из-под густых усов. Соотечественники-украинцы последний раз провожали автобус с гастарбайтерами гнилыми помидорами, обзывая их «москалями чертовыми». И все же с зарплатами на родине Васи, очевидно, было сейчас похуже. Под Новый Год и под весну он собирал с жильцов подъезда, кто сколько сможет – на украшение и на посадку семян. Все собранные деньги и затраты скрупулезно записывались в тетрадку – камеральная проверка не подкопается. Вася ценил свое честное имя. Всего удивительнее мне, что всеми этими цветочками, снежинками, мишурой и прочей дребеденью занималась не женщина, а усатый мужик. И делал он все это с большой заботой и любовью, так что подъезд становился похож на этакую Америку в Рождество, если верить их фильмам, конечно. После переезда в другой дом, ностальгия иногда приводила меня к любимому подъезду, пару раз я даже здоровался с Васей. Внутрь заходить почему-то стеснялся, наверно, вспоминая, как там чисто.