Читать книгу «Библия» для родителей. Том 1. Все статьи для журнала «Мой ребёнок» - Вадим Слуцкий - Страница 8

Если бы какой-нибудь высококультурный европеец, живший лет так 250 тому назад (например, Гёте или Вольтер), очутился бы вдруг в нашем времени, то, пожалуй, больше всего его удивило бы наше отношение к детям. И особенно – к маленьким детям. То, какое внимание им сейчас уделяется, сколько взрослых – квалифицированных профессионалов – заняты обучением, развитием совсем крошечных детей.

Это культурное достижение человечества, и одно из главных. И в то же время это большая проблема современных родителей. Потому что почти все они понимают: ребенка надо развивать. Но пока еще чаще всего плохо понимают, что именно и как нужно развивать у маленького ребенка.

Глебу три с половиной года. Его учат читать с помощью кубиков Зайцева: родители водят его на специальные занятия, конечно, далеко не бесплатные. Еще он ходит в кружок «Пифагоровы штаны». Еще – в студию «Домисолька»: развивает свои музыкальные способности. Через год начнет заниматься английским: это уже решено.

Я с Глебом не знаком, но часто его вижу: преподаю в той самой негосударственной школе, где Глеб «развивается по Зайцеву». Занятия эти происходят в соседнем классе: все слышно. Учительница все время повторяет: «Мо-ло-дцы! Ой, какие молодцы!.. Молодец, Глеб! Молодец, Максимка!.. Ах, какие умницы!» – и так без конца, фальшивым сладеньким голосом, по всякому поводу: произнесет ребенок один слог правильно – и тут же его засыпают похвалами. На занятиях присутствуют родители, и, видимо, преподавателю очень хочется им понравиться.

После занятия мама или папа «в предбаннике» одевают сына. Он никогда не одевается и не раздевается сам. Я в это время в канцелярии заполняю журналы, дверь всегда открыта: мне хорошо видно все, что там делается. Родители Глеба – люди очень солидные, в меру упитанные, серьезные; на лицах – сияние самодовольства, сознание своей важности и значительности. Уж не знаю, кем они работают, но люди они – по современным меркам – весьма успешные.

Сын у них тоже крупный, хорошо кормленый, мясистый, краснощекий. Но физиономия у него неприятная, даже противненькая: всегда с выражением пресыщенности и брюзгливой вредности.

Когда его одевают и раздевают, он порой ни с того ни с сего начинает молотить кулаками по лицу мамы или папы. Но родители – люди выдержанные: никогда ребенка не одернут, не прикрикнут – подержат за ручки, объяснят: «Ой, как некрасиво! Разве так можно себя вести? Перестань сейчас же!» Сын никакого внимания на эти слова не обращает.

Как-то рядом с Глебом примостился совсем маленький мальчишечка: у него была игра-конструктор, что-то он там собирал. Глеб заинтересовался, подошел, по-хозяйски сгреб все детали, передвинул на свою сторону. Мальчик потянулся было к своему конструктору, – тогда Глебушко, выпятив нижнюю губу, изо всех сил толкнул его и стал садить руками и ногами, да так сильно, злобно! Малыш заплакал.

Мама с трудом оттащила сына, причем, и ей попало несколько раз. Вернула игру владельцу. Но только чуть отвернулась, сынок схватил спорную вещь, сбросил на пол, наступил ножкой. Раздался треск. Мама снова схватила сына, стала ему выдержанно и спокойно объяснять, почему так себя вести нельзя. Он, набычившись, отвернулся, бросая злобные взгляды на противника и, конечно, не слушая, что ему говорят.

Еще я заметил, что этот ребенок никогда не отвечает тому, кто с ним заговаривает: просто не обращает внимания – даже если это его мать или отец. Порой он произносит – а часто и громко выкрикивает – отдельные слова и фразы, часто довольно неприличные: но без всякой связи с тем, что ему говорят. Добиться от него ответа можно, только если как-то его поощрить: что-то подарить, похвалить – он привык ничего не делать даром.

Ване тоже три с половиной. Он живет в деревне, где я отдыхаю каждое лето. Я хорошо знаю всю его семью (Ваня – четвертый по счету, а всего детей в этой семье пятеро) и самого Ваню. Ваня еще не учится читать, и даже его старшая сестра, шестилетняя Алена, тоже пока не читает, знает только отдельные буквы.

Зато Алена уже умеет срезать траву маленьким серпом, скирдовать сено, кормить скотину. Умеет окучивать картошку, поливать, удобрять и окапывать ягодные кусты. Прекрасно ориентируется в лесу, находит грибы лучше взрослых, собирает бруснику, землянику.

Ваня тоже уже многое умеет. Физиономия у него простецкая: нос-курнос, волосы как солома, рот до ушей, веснушки – но он чрезвычайно симпатичный, вроде подсолнуха. Очень любит помогать взрослым: и не просят его, а он обязательно притащит какое-нибудь угощение, что-нибудь интересное расскажет. Он всегда отвечает на все вопросы и сам задает множество вопросов. Готов выполнить любое поручение. Ужасно живой и шустрый, глаза горят от возбуждения и интереса к жизни. На любого нового человека смотрит с восторгом, как на инопланетянина, и ждет от него всяческих чудес.

Ваня тоже часто дерется, но, по словам Алены – его главной воспитательницы – никогда не начинает первый и охотно мирится. Он не только сам одевается и раздевается, но сам стелет свою постель, сам бегает по всей деревне и всюду сует свой нос. Надо сказать, ужасно любопытный нос!

Кто же из этих двух детей более развитый? Кому из них больше подходит модный ныне ярлычок «РАННЕЕ РАЗВИТИЕ»?

Еще несколько десятилетий тому назад трудно было себе представить родителей трех-четырехлетнего ребенка, которые уже озабочены его развитием (т.е. развитием его интеллекта, памяти, отдельных способностей и пр.). Пока мал – был бы здоров и весел. Пусть пока играет – учеба от него никуда не уйдет. Так думали в «патриархальных» семьях.

В этом смысле мы живем в полном смысле слова в другую эпоху, в совершенно ином мире, в ином культурном пространстве, с иной системой ценностей. Сейчас «раннее развитие» считается нормой. Это обычно. Это, наконец, престижно.

Но всегда ли мы хорошо понимаем, что это такое – «раннее развитие»?

Появлению термина «раннее развитие» (а это научный термин, хотя одновременно и общеупотребительное выражение) мы обязаны замечательному человеку и педагогу, «заслуженному отцу» семерых детей, Борису Павловичу Никитину. Что же он имеет в виду, когда говорит о «раннем развитии»?

Оказывается, у Б. Никитина – это особая педагогическая концепция, специфический подход к воспитанию и развитию ребенка. Согласно этой концепции, нужно:

Создать для ребенка как можно раньше максимальное богатство возможностей для разнообразной деятельности. В распоряжении ребенка должны быть развивающие игры (не развивающие что-то одно, а развивающие многое), спортивные снаряды, зеленая полянка, куча песка, разнообразные «строительные материалы» (кубики, в том числе – с буквами и слогами; досочки) и пр., и пр. Т. е. «среда обитания» ребенка должна быть максимально разнообразной.

При этом, что и когда ему делать, чем заниматься – решает сам ребенок. Ребенок сам выбирает, что ему делать, как и когда делать. Начнет он интересоваться конструктором в 2 года – ну, что ж: возможно, это будущий Эйфель. Начнет в 5 лет – и это хорошо. В этом понимании «раннее развитие» – это своевременное развитие, развитие, соответствующее индивидуальности ребенка, именно для него органичное.

Т.е. «раннее развитие» в этом смысле вовсе не антоним «позднему развитию». Это антоним усредненному развитию, когда слово «развитие» понимается как развитие одного и того же у всех детей одновременно. Антоним обезличенного безындивидуального развития (без учета индивидуальности ребенка). «Раннее развитие» – это сугубо индивидуальное (совсем не обязательно такое уж раннее и стремительное) развитие.

Как видите, взгляды Б. Никитина возникли «по отталкиванию» от обычного «школьного» понимания развития, при котором:

Для детей искусственно создается замкнутая и однообразная среда, ограничивающая их возможности (школьный класс, где можно делать только что-то одно, все остальное запрещено);

Что делать и когда делать, за детей решает взрослый;

Притом все делают одновременно одно и то же: индивидуальность ребенка не имеет значения.

Б. Никитин сформулировал закон – он назвал его законом необратимого угасания возможностей эффективного развития способностей (сокращенно – НУВЭРС) – который состоит в том, что если не предоставить ребенку КАК МОЖНО РАНЬШЕ самые разнообразные возможности для деятельности, то какие-то его способности, имевшиеся от рождения, «необратимо угаснут». Вот в чем смысл «раннего развития»!

И вот мы дожили до такого счастливого времени, когда очень многие родители занимаются «развитием» своих чад чуть не с пеленок, водят их на различные курсы, в школы. Если Алла Пугачева все еще поет, что «нынче в школе первый класс вроде института», то она безнадежно отстала от жизни: нынче все дошкольное детство – «вроде института».

И вот что любопытно: одним из первых авторитетных педагогов, выступивших с резким протестом против подобной общественной практики, оказался Б. Никитин! Казалось бы, его идеи «пошли в массы»: радоваться надо. Ничего подобного!

Все дело в том, что обыденное понимание «раннего развития» не имеет ничего общего не только с концепцией Б. Никитина, но и вообще с педагогикой (и даже – вообще с подлинной человеческой культурой). В обыденном понимании «раннее развитие» – это просто сдвигание возраста начала обучения школьного типа «вниз», к самым первым годам жизни ребенка.

Между тем, любой мало-мальски грамотный специалист, педагог или психолог, и даже любой приличный студент пединститута 2 курса скажет вам, что классно-урочное обучение не годится для маленьких детей в принципе, что таким способом научить чему-то ребенка дошкольного возраста нельзя, и нельзя его «развить».

Все дело в том, что «раннее развитие» – это прибыльный бизнес. Затрат самый минимум, а прибыль очень значительная. Это все и объясняет.

Ведь мы же покупаем очень много такого, что, в сущности, не только не нужно для жизни, но и создает дополнительные проблемы: но мы покупаем это, платим деньги, привыкаем этим пользоваться и уже не можем без этого обойтись.

Такова особенность современного общества: кто-то приобретает что-то очень часто не потому, что это нужно покупателю, а потому что нужно продавцу. Нужно, чтобы получить прибыль.

А дети – это просто жертвы. Жертвы нашего безумного взрослого мира. Заложники нашей глупости, нашей внушаемости, нашей манипулируемости. «Вкладывайте в образование своего ребенка» – это формула внушения. Такой массовый гипноз, опять же очень характерный для Общества Потребления, в котором мы живем.

И вот ему нужно уметь не поддаваться. То, что ребенок сидит на каких-то ужасно развивающих занятиях, на каких-то курсах – совсем не значит, что он развивается. То, что ребенок копается в песочке, глазеет в окно или просто с философическим выражением лица ковыряется в носу – не значит, что он не развивается. Наукой пока не установлено, какие подвижки в развитии ребенка дает процесс ковыряния в носу, но я уверен, в будущем это обязательно установят. И, может быть, кто-то еще получит за это какую-нибудь премию.

Так кто же у нас более развитый: Ваня или Глеб? Конечно, Глеб раньше научится читать. Но будет ли он любить чтение? Ванины жизнерадостность, огромный интерес к миру и людям тоже ведь чего-то стоят. А как быть с нравственными качествами: у кого из них больше шансов стать хорошим человеком? Или это в эпоху «рыночных отношений» совсем не важно?

Иногда мне кажется, что некоторые родители покупают своим детям «раннее развитие» так же, как они покупают себе машины и компьютеры: что дороже, престижнее – то и лучше. Но всегда ли это так?

Умейте быть самостоятельными и независимыми и не поддаваться массовому внушению. Это нужно и вам самим – но особенно вашему ребенку.

Впрочем, все сказанное не означает, что любые «коммерческие» развивающие программы – плохие. Дело не в этом, конечно. Есть много очень даже интересных и полезных курсов и программ для малышей. Дело в нас, взрослых, у которых есть дети. Нам нужно избавиться от иллюзии, что развитие своему ребенку можно КУПИТЬ. И только тогда мы сможем понять, что же нужно нашему малышу, а что нет.