Читать книгу Стратегии счастливых пар - Валентин Бадрак - Страница 19

В них обоих присутствовала порода – прямое следствие их мировосприятия, нечто незримое, но наделенное энергетической составляющей, формирующее изолированность от внешнего мира даже при близком соприкосновении. Вместе они старались достойно выполнять свою миссию, будто намереваясь благодаря искусству приуменьшить долю абсурдности в трагикомическом движении человеческого общества. Их насыщенная эмоциями совместная жизнь в искусстве являлась проявлением высочайшего сопереживания, реализацией идеи равного взаимодействия и взаимного дополнения. Вклад и функции каждого почти невозможно разделить. Хотя каждый старательно брал на себя выполнение традиционных функций пола, в их семье умели сообща преодолевать любые трудности, у них было сходное отношение к рационализму и утилитарным ценностям. И все же самой выразительной чертой союза, отчетливо проступающей на размытом фоне советских семей, был сплав самобытных, совершенно неординарных характеров каждого – то, благодаря чему их семья так выделялась в своей среде и так запомнилась их современникам. Мстислав Ростропович остро чувствовал и не мог не использовать политический момент, и так было на протяжении всей жизни. Он всегда словно проверял, можно ли бесконечно проводить пальцем по отточенному лезвию без опасных последствий: то сам организовал знакомство с замкнутым и нелюдимым Солженицыным, то пригласил опального, но набирающего силу писателя пожить у них на даче, то отправлял телеграммы Брежневу, то, наконец, бросив все, в возрасте шестидесяти четырех лет рванул в Россию – защищать осажденный Белый дом и демократические ценности. Эти действия носили общественно-политический характер и придавали семье особый блеск, ибо они предполагали соучастие в жизни планеты; Ростропович, подобно дежурному врачу «скорой помощи», находился в постоянной готовности помочь окружающим.

И все-таки, даже при бросающейся в глаза активности мужа, именно Галина Вишневская оставалась в семье тем основополагающим и формообразующим элементом, который отвечает за ее выживание и здоровье. Ярче всего эта проникающая суть ее уникального характера проявилась, когда семья очутилась в творческой блокаде. В то время, когда неуемный талант Ростроповича начал растворяться в невыразимых муках невостребованности, ее воля включилась в поиск оптимального решения, как вступает в действие система самонаведения ищущей цель ракеты. «Знаю, что случилось бы, останься мы тогда в Москве. Ростроповича не было бы вообще – это точно. Он бы либо спился, либо покончил с собой, и я потеряла бы мужа, семью», – утверждала певица через много лет после драматических событий изгнания. Именно она создала парадигму выживания семьи в меняющемся мире, почти навязав ее угнетенному действительностью мужу. К тому же она обладала еще одним феноменальным качеством, сформировавшимся в детстве как результат ответа искореженной психики на разрушительное воздействие со стороны близких людей. Она научилась решительно вытеснять из души все отравляющее радость бытия. Сначала она вытеснила родителей, которые бросили ее на произвол судьбы. Причем отца, черным вороном наблюдавшего за способностью дочери выживать, она «вычеркнула из своей жизни раз и навсегда». То же с первым и вторым мужьями, которые встали на ее пути самореализации. То же случилось с друзьями, оставшимися по другую сторону баррикад. То же стало и с родиной. «…У меня не было никакой тоски по березкам, матрешкам и резным оконцам. Никакой. Я знала, что никогда не увижу своей родины. И приняла это как данность, жесткую, несправедливую, но неизбежность». В этих словах певицы, относимых к любому враждебному пространству для своей личности и своей семьи, содержится точный рецепт стойкости и выживания, способности философски оценивать настоящее и уверенно двигаться в будущее.