Читать книгу Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе» - Валентин Катасонов, Валентин Юрьевич Катасонов - Страница 6

Если говорить о России, то праздность стала настоящей болезнью русского общества со второй половины XVIII века. Толчком для распространения праздности в обществе стал подписанный императором Петром III в 1862 году «Манифест о вольности дворянства». Историки говорят, что фактически указ был инициирован и подложен на подпись будущей императрицей Екатериной II, бывшей на тот момент супругой императора. Основные положения Манифеста были подтверждены в Жалованной грамоте дворянству в 1785 году. Согласно Манифесту, все дворяне освобождались от обязательной гражданской и военной службы; состоявшие на государственной службе могли выходить в отставку. Дворяне получили право беспрепятственно выезжать за границу, но обязаны были по требованию правительства, «когда нужда востребует», возвращаться в Россию. Манифест объявлял службу почетным долгом дворянства и призывал ее продолжать. Однако, воспользовавшись разрешением, многие дворяне сразу после обнародования документа подали прошения об отставке. Так началось сначала не очень видимое, но впоследствии (уже в XIX веке) стремительное разложение элиты общества. Как отмечает А. С. Пушкин в «Заметках по русской истории», этим указом «Екатерина унизила дух дворянства». Кроме того, при Екатерине II началась активная раздача дворянских званий (потомственное дворянство было отменено еще Петром I, для искателей «фортуны» появился непреодолимый соблазн добиваться дворянства и соответствующих привилегий интригами и обманом). И Пушкин продолжает: «Отселе произошли сии огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. Все было продажно. Таким образом, развратная государыня развратила свое государство»[35].

Дворяне военной и иной «государевой» службе стали предпочитать удовольствия и праздность: сибаритство, игры в карты, балы, пиры, наряды, поездки за границу и длительное пребывание в Европе.

Всё это прекрасно показано в романе «Евгений Онегин» А. С. Пушкина. Главный герой романа Евгений Онегин, дожив «без службы, без жены, без дел» до 26 лет, не знает, чем заняться. Он живет в шумном Петербурге, предаваясь всевозможным столичным утехам. Пресытившись столичной жизнью, уезжает в деревню. Однако и сельская жизнь ему быстро надоедает. Иногда совершает далекие путешествия, время от времени ездит в гости к соседним помещикам, но и это не спасает от скуки. Опять уезжает из деревни в Петербург, и. т. д.

Вот как А. С. Пушкин в стихотворении «Добрый совет» выражает этот modus vivendi (образ жизни) дворянства:

Но помимо грубого гедонизма (получение плотских удовольствий и наслаждений), часть дворянства стала предаваться утонченному гедонизму – удовлетворению так называемых культурных и «духовных» потребностей.

В качестве последних – увлечение европейскими философиями (сначала философами французского «Просвещения», затем немецкой классической философией). Более массовым явлением среди дворянской верхушки было приобщение к европейской художественной литературе. Тот же Евгений Онегин спасается от скуки чтением романов.

Читали романы и поэмы европейских авторов не только мужчины, но и представительницы «слабого пола». Путешествовавший по России в первой половине XIX века Теофиль Готье отмечал, что женщины очень развиты: «…с легкостью они читают и говорят на разных языках. Многие читали в подлиннике Байрона, Гёте, Гейне…»[36] Удивление Готье оправдано. С. И. Лякишева в своей статье «Женское чтение в России в конце XVIII – начале XIX века» отмечает быстрое приобщение женской половины дворянского сословия к чтению, которое воспринималось как источник не только знаний, но и удовольствий: «Если в допетровские времена книга в России была предметом роскоши, при Петре I, преимущественно, – учебным пособием, то с конца XVIII – начала XIX века она, благодаря безупречному полиграфическому исполнению, стала восприниматься как источник знания и удовольствия»[37].

Всё это блестяще отразил в своем романе в стихах «Евгений Онегин» Александр Сергеевич Пушкин на примере Татьяны Лариной: ее главным занятием было чтение европейских романов:

Известный литературовед Юрий Лотман следующим образом комментирует увлеченность Татьяны Лариной зарубежными романами: «Текст письма Татьяны представляет собой цепь реминисценций в первую очередь из текстов французской литературы… Ее собственная личность – жизненный эквивалент условной романтической героини, в качестве которой она сама себя воспринимает»[38].

А что мужчины? Они в перерывах между кутежами, карточными играми и балами пытаются «убить время» чтением европейских книг.

Если обратиться еще раз к роману, то можно на примере главного героя увидеть, что для молодых помещиков чтение было отнюдь не чуждым занятием:

Судя по контексту восьмой главы, герой романа читает более для отвлечения, чем из интереса. Список довольно большой, почти все авторы современные (для Онегина), преобладают французские писатели, причем ярко революционной окраски.

Судя по всему, привычка читать европейские романы сложилась и у другого героя – Владимира Ленского. Удивительно, но в ночь перед дуэлью Ленский читает Шиллера. Возникает ощущение, что герои романа «Евгений Онегин» не живут, а играют свои роли, которые они подсмотрели (прочитали) в различных литературных произведениях. Можно вспомнить, например, эпизод из второй главы «Евгения Онегина», когда Ленский над могилой Ларина-старшего повторяет слова Гамлета рооr Yorick! из пьесы Шекспира.

То же самое мы находим в любовном сюжете Ленского. Пушкинист А. Н. Архангельский пишет о Ленском: «Он влюбляется в соседку, Ольгу Ларину, как герой романа – в героиню романа; видит в ней только поэтические черты, словно вычитал свою Ольгу в любовной лирике К. Н. Батюшкова:

Ленский воспринимает возлюбленную так же, как Татьяна воспринимает Онегина: сквозь призму литературы»[39].

Но для образованного русского дворянина намного интереснее самому писать романы и сочинять стихи. Пробует это делать и Евгений Онегин, но неудачно: «ничего не вышло из пера его». А вот другой герой – Владимир Ленский – находит в литературе и поэзии отдохновение, регулярно берется за перо:

Он жил и учился в Германии, «под небом Шиллера и Гёте», где «их поэтическим огнем душа воспламенилась в нем». Ленский – поэт романтического толка, «он пел поблеклый жизни цвет / Без малого в осьмнадцать лет». Ленский живет в мире поэтических иллюзий и мечтаний: «…Поэт, задумчивый мечтатель…». «…Он забавлял мечтою сладкой / Сомненья сердца своего…». А. С. Пушкин достаточно иронично оценивает литературные достоинства поэтического творчества Ленского: «…Берёт перо; его стихи, / Полны любовной чепухи…»

И многие молодые дворяне начала XIX века, подобно Ленскому, погружаются в литературное творчество, при этом осознанно или неосознанно подражая таким кумирам, как Руссо, Байрон, Шиллер, Гёте и другие. Но об этом разговор ниже.