Читать книгу Фаетон. Научно-фантастический роман. Часть 4 - Валентин Колесников - Страница 17

– Слово предоставляется Советом Учёных, астрофизику Тео! – голос Сона известил его выступление. Тео встал, подобрал бумаги в папку и медленно двинулся к трибуне. Зал напряжённо вглядывался в молодого человека 1400 парами глаз. Наконец, он взошёл на трибуну. Некоторое время шуршал исписанными листиками. В облике его все читали ту спокойную уверенность, которая приходит с мудростью к маститым учёным.

– Уважаемые коллеги, представители своих планет. На обсуждение выносится вопрос поиска разумных существ … – Зал взорвался от возмущения, кто-то даже свистнул. Как выстрелы, посыпались реплики в его адрес. Стараясь перекричать зал, Тео громко сказал:

– Даю вам полчаса на голосование, и если большинство будет за, то Президиум изложит дальнейший вариант действий уже в этом направлении…

– Он надеется ещё на Президиум!

Зал вновь загудел, как улей. Тео не стал складывать бумаги в папку, он сошёл с трибуны под вой присутствующих. В фойе у окна, из которого хорошо видна площадь, застал его Сон.

– Я тебя предупреждал.

– Думаю, с нашим проектом все кончено…

– Тебя требуют выдать на суд учёных. Благодари Бога, что я тебя хорошо знаю, и Президиум тобой доволен, но спасти тебя уже не в наших силах.

Тео опустил глаза. На скулах заиграли крутые желваки, руки сжались, в бессильной злобе стучало сердце. Сон выжидал, глядя на Тео.

– В самый раз тебе исчезнуть. – Тео внимательно взглянул на коллегу? – Я имею в виду законсервированную станцию, исчезнешь, пока утихнут страсти.

Тео тяжело вздохнул. Суд учёных – страшная кара, лишающая многих привилегий. Неожиданное предложение Сона говорило о том, что и он не поддержит Тео, если тот не примет эту единственную «соломинку», как спасение. Учёный посмотрел на Сона. В его серых глазах искрилось недоумение и досада. Но медлить нельзя, иначе Совет вычеркнет его из своих рядов.

– Я согласен. – Коротко ответил Тео. Домой он пришёл поздно. Долго возился с громоздкой одеждой, снимая тёплые и неуклюжие вещи в коридоре. Прогулка по скованному морозом городу несколько успокоила расшатанные нервы. Тео устало вдохнул, когда после тёплого душа мягкий домашний халат принял его в свои объятия, и вошёл в спальню. Мигающий глазок сигнала сиял в темноте комнаты, призывая хозяина к телефону. Тео неохотно подошёл, щёлкнул кнопкой, и в ту же секунду раздался звонок.

– Алло. – Сказал он в трубку.

– А, это ты? Пользуешься благами, а мы должны урезать свои пайки для тебя?.. – Кричал в трубке мужской, хриплый голос. Тео, с раздражением, машинально бросил трубку. Взялся обеими руками за голову, потёр виски, глаза, затем дёрнул за шнур телефона, отключая его. В это самое время в дверь позвонили.

– Кошмар какой-то, покоя нет из-за одной оплошности.

Он резко рванул дверь спальни и в мгновенье ока очутился у выхода. Когда в дверном проёме образовалась достаточная щель, в неё буквально влез незнакомец. Повисая на предохранительной цепочке, он выпалил:

– Здесь живёт астрофизик Тео? – и, осматривая живыми карими глазами хозяина, продолжал удовлетворённо, – Тео, вы меня должны выслушать?

– Я не принимаю по ночам! – Раздражённо начал астрофизик, пытаясь захлопнуть дверь. Но незнакомец уперся сапогом в проём и уже орудовал ею, пытаясь открыть дверь. Тео не ожидал такой наглости, в крайнем изумлении отступил от двери.

– Вы должны меня выслушать, иначе я взломаю дверь! – угрожал незнакомец.

– Говорите! – Сдался Тео. Незнакомец, несколько успокоившись, начал сбивчиво:

– Я математик Понтий, – этих слов было достаточно. Вспомнились блестящие работы математика в области теоретического моделирования пространственных взаимосвязей, и Тео уже внимательнее стал слушать.

– Я математик Понтий, – повторил он. – Мне удалось доказать существование энергии неуравновешенных систем и рассчитать приёмник-уловитель этой энергии. – С этими словами он поднёс к дверной щели свёрток, – Вот модель, надо показать вам.

Загадочное поведение Понтия вселяло в Тео надежду о том, что математик ничего не знает о происшествии в Совете, и он решительно отбросил цепочку и распахнул дверь.

– Входите, Понтий.

Волнуясь, математик снимал с себя одежды. Вскоре они сидели в спальне Тео за столом, на котором Понтий демонстрировал своё изобретение. Тео рассеянно слушал. Он знал о незаурядных способностях гостя, но знал также и о его фанатичной одержимости в достижении поставленных целей. Таким образом, впустив математика, решил отделаться от него, когда тот наконец кончит. Между тем Понтий продолжал: – И отклоняется стрелка аптечных весов. Что это за энергия? Я задавал себе один и тот же вопрос и… – Тео не слушал. Он думал о Лее. Теперь, когда под угрозой его имя, он вынужден спрятаться в Космосе, как ненужный хлам, а она, что будет с ней? Сон предупредил не говорить никому, даже Лее. Образ девушки с зелёными, как бирюза, глазами и пышным русым водопадом вьющихся волос стоял в воображении несчастного Тео. Слова Понтия на ее фоне доносились до сознания, как рокот шторма в тёплых океанских широтах Су.

– Индикатор нагревается… – Продолжал Понтий. И тут впервые он взглянул на безучастное лицо Тео. На любопытном, с чуть вздёрнутым носом, на лице математика отразилась угрюмая гримаса. Он несколько мгновений сидел молча, изучая астрофизика, затем хлопнул изо всей силы кулаком по столу. Приборы подскочили на столе, стакан с водой упал и облил халат. Тео очнулся:

– Вы закончили? – спросил он жёстко.

– Нет я привык, чтобы меня выслушивали! – резко ответил Понтий. Скрипя зубами, Тео вопросительно взглянул на математика:

– Начинайте! – скомандовал он.

Понтий возобновил рассказ, который был закончен в четыре утра. Прощаясь, математик сказал:

– Я оставил вам описание прибора и свой телефон. Я буду следить за вашими действиями, попробуйте только не доложить в Совете об этом, неприятности я вам гарантирую. Тео ничего не ответил, на его лице лишь сверкнула улыбка, чтобы тут же смениться печатью горечи… В спешке он прихватил с собой коробку с прибором Понтия. У подъезда его уже поджидал аппарат и Лион. Было раннее утро, вернее, пять часов. Иней огромными лепестками свисал с потолка у входной двери дома. Жутко было смотреть, как струится пар, облаком тает в глубине коридора. Тео решительно толкнул входную дверь и очутился на трескучем морозе. Щеки обожгло, мгновенно холод коснулся пальцев на ногах и пальцах рук, надёжно укрытых мехом. Почти бегом Тео двигался к аппарату, и вскоре очутился внутри. Тепло и уют внутри машины сняли с души Тео почти всю тяжесть положения.

– Ну, я не поеду с тобой! – сказал вместо приветствия Сон, – Ты дорогу знаешь.

По тону, коллеги и его напряжённому взгляду Тео понял, что последняя нить в их отношениях лопнула. Что теперь Сон, может быть, жалеет о своём предложении укрыться на станции. Но содеянное не вернёшь, а Тео тогда не отказался, хоть Сон был уверен, что Тео откажется, предложи ему убежище. Надежда на Лею не оправдала себя. Положение астрофизика в Учёном Совете Тео устраивает, как видно, больше, чем чувства. С такими мыслями Сон оставит летательный аппарат… Завод-платформа или станция сначала была видна маленькой светящейся точкой среди ярких звёзд. Но эта маленькая точка все увеличивалась на глазах, вырастая в груду хаотического нагромождения металла. Отдельные детали станции начали проступать, когда Тео приблизил свой аппарат на расстояние около километра. Мрак царил в утробе заводских корпусов, лишь по периметру станции горели красные лампочки, обозначающие габаритные контуры. Спустя минут десять он уже стоял на стартовой платформе завода, определяя местоположение. Сориентировавшись, Тео направился в жилой комплекс. Ритмичные шаги магнитных подошв скафандра делали его схожим с механическим роботом. Внутри жилого комплекса царил мрак, если не считать все тех же красных лампочек, обозначавших коридоры, лазейки, люки и лестницы, переходы и двери. Это так называемое контрольное освещение помогало найти в случае необходимости тот или иной блок-цех станции или нужный корпус. У двери с надписью «УПРАВЛЕНИЕ» Тео остановился, нащупывая клавиатуру кода слева на стене. Внезапно красная лампочка над входом замерцала, и дверь утонула, образовывая чёрный прямоугольник пространства. Космонавт вошёл. В ту же секунду дверь закрылась, и послышалось знакомое шипение воздушно-кислородной смеси. Внутри «шлюза» на стене вспыхнула надпись: «СКАФАНДРЫ МОЖНО СНЯТЬ», но Тео этого не сделал из-за излишней предосторожности и вошёл в коридор жилого комплекса. Он облюбовал среди множества пустующих комнат одну с широкой двуспальной кроватью и центробежною гравитацией. Сразу же включил блок, регулирующий вес. Комната чуть качнулась, началась раскрутка. Кровь медленно отходила от головы. В висках перестало стучать. Когда вес Тео стал таким, как на Гее, он снял скафандр и очутился в почти привычных земных условиях. И только теперь он ощутил себя в полной безопасности, более того, в его руках волею случая оказался теперь сам председатель Президиума Союза планет Сон. Самолюбие тёплой волной согрело потаённые уголки эгоизма. Тео вздрогнул от этих мыслей, прогнал их, но чувство неловкости ещё оставалось в нем. Усталость последних дней, нервное напряжение давало знать. Веки сами закрывали глаза, и вконец разбитый усталостью, он лёг в постель, не снимая комбинезон… С этого мгновения время остановилось для Тео. Он не хотел замечать его ток в ожидании чего-то непонятного в его столь необычном добровольном заточении. В жилом блоке была библиотека с набором всевозможной литературы, дисков с фильмами и концертных записей. Тео не скучал. Вначале он перечитал все, что там хранилось. Обладая искусством скоро чтения, ему это удалось без особых затрат времени, читая ежедневно по пятисот страниц. Вот с видеодисками было сложнее. Когда и их запас подошёл к концу, Тео взглянул на себя в зеркало. Вначале он не понял, кто на него смотрит. Нечто косматое с чёрной «лопатой» бороды и горящими серыми глазами. Невольно отшатнулся. От внешнего вида он пришёл в себя:

– Да сколько же времени я торчу здесь? – сказал сам себе в слух, затем сверил время наручных часов с электронным хронометром станции. Обмана не было, шесть месяцев ушло, а Сон даже не поинтересовался им. Да, крепко задел он председателя своим выступлением в Совете. Снова самолюбие ласково прикоснулось к груди. Довольный собой, Тео вошёл в ванную. Приведя себя в безукоризненный вид, он решил устроить пир. И угостил себя роскошным обедом. Мгновенно анализатор самочувствия выдал на табло цифру 12.

– Ого! – изумился Тео. – Да, двенадцать килограммов лишнего веса – это ненормально.

Мысли невольно стали возвращаться к Гее. Что там творится сейчас? Что решил Совет? Ничем, даже сотой частичкой лишней энергии он не может воспользоваться, мгновенно службы контроля зафиксируют утечку, и его затворничеству придёт конец. Аварийный запас, которым он пользуется, практически неиссякаем для завода, так как его дают звезды. Вот поэтому-то внешняя связь с Геей невозможна. На третьи сутки с того самого момента, как все им было уже прочитано и просмотрено Тео ощутил себя в странном одиночестве. И заметался по комнате от стенки к стенке, как загнанный зверь. Были мгновения, когда хотелось выть от тоски, наплевать на все и вернуться в лютый холод. Но мысль о том, что его ждут цеха заводов глубоко под землёй, отрезвляла разбушевавшееся сознание. Однажды утром он поднялся с постели и, не ведая, что творит, стал облачаться в скафандр. Ноги сами в ускоренном темпе понеслись к выходу и лишь у самого выхода он очнулся.

– Стоп, назад! – приказал сам себе. И еле сдерживаясь от порыва, вернуться в комнату. Заставил снять скафандр. Затем привязал себя обрывками простыни к привинченной кровати. Так прошло двенадцать часов. Он развязал узлы.

– Только чтобы размяться. – Оправдывался он перед самим собой, – О, как затекли ноги.

Он встал. Начался озноб. Крупные капли пота выступили на лице, и на ввалившихся щеках. Теперь его вес не добирал и тринадцати килограмм до нормы. И настал час. Тео решительным движением открыл дверь, быстро, без скафандра, направился к шлюзовой камере. Открыл дверь, смело стал в ней. Когда за ним закрылась дверь, и воздушная смесь с шипением опустошала пространство, в Тео неожиданно проснулась

жажда к жизни. Он лихорадочно, в припадке удушья, остановил откачну, теряя сознание.