Читать книгу Граф Соколов – гений сыска - Валентин Лавров - Страница 38

Сыщики спустились вниз. Здесь скучал городовой, звонивший в полицию и теперь поставленный охранять вход. Соколов перебросился с ним несколькими словами и приказал:

– Пошли с нами!

В глухом нежилом дворе, недалеко от стены, лежал мужчина с проломленной головой. Соколов взял его руку – пульса не было. Он распорядился:

– Несите в вестибюль!

Через минуту из карманов убитого извлекли какие-то счета «Товарищества С. Габай» и незначительные деньги – около трех рублей.

Соколов поднялся на второй этаж, открыл ключом кабинет. Разъяренный Кошко брызгал слюной:

– Как вы могли? Я уже позвонил в сыск, оттуда едет наряд. Он прекратит беспорядок, который вы, граф, устраиваете.

Соколов добродушно улыбнулся:

– Это хорошо – наряд. Пусть доставят два трупа в морг, а организатора этого злодейства и убийцу – в тюрьму.

Кошко задохнулся от гнева:

– Каких два трупа? Где вы видите убийцу? Я больше не намерен терпеть ваши шуточки! Вы, Аполлинарий Николаевич, из серьезнейшего дела устраиваете развлечение, какой-то балаган!

Соколов оставался невозмутимым:

– Как можно! Я просто не осмелился бы шутить с таким важным господином, как вы, Аркадий Францевич. Труп Морозова в вестибюле. Вот, – Соколов положил на стол предметы, – изъятое из его карманов. Да, бумаги «Габая», но, кажется, пустяковые и уж, во всяком случае, малограмотному сторожу вовсе не нужные. Ясно, что убийца положил их для отвода глаз.

– Как они попали к Морозову?

– Этот вопрос не ко мне, а к убийце сторожа – Латышеву.

Латышев смертельно побледнел и тяжело опустился в кресло.

Опешивший Кошко помотал головой:

– При чем здесь Латышев? Зачем очернять человека?

– Коля, – весело сказал Соколов, – освободи от казенных ценностей бухгалтера.

Жеребцов, к неописуемому удивлению Кошко, полез Латышеву за пазуху и выволок оттуда плотно набитый чем-то мешочек. Тряхнул – на стол вывалилась кипа ассигнаций. Улыбнулся:

– Ну, сокол ясный, на эти денежки ты весело погулял бы! Плевать, что по твоей милости – два трупа, главное – тебе сладко. А бумажки ты, Латышев, видать, не зря спешил сжечь. В них, поди, сраму для тебя с избытком?