Читать книгу Граф Соколов – гений сыска - Валентин Лавров - Страница 55

Соколов и Дмитрий вышли на Тверской бульвар и, поймав лихача, отправились к Тургеневской площади. Огромная людная Москва жила своей прекрасной и шумной жизнью, двигалась мимо богатых витрин магазинов, затененных брезентовыми навесами, яркой нарядной толпой, оглашалась криками офень и торговцев мороженым, звоном конки, была хороша лубочной прелестью золотых церковных куполов, шумной бестолочью едущих колясок и неимоверным количеством тяжко нагруженных ломовых телег. Это была сказочная и вечно праздничная жизнь, которую нам нынче и представить себе невозможно.

Соколову было странно и больно сознавать, что где-то рядом, в темных углах бушуют грязные страстишки, царствуют жестокость, притворство и лживость. Те, кого Господь создал по своему образу и подобию для жизни светлой и радостной, уничтожают ее алкоголем, наркотиками, преступлениями.

Дмитрий с явным трепетом вошел в квартиру, где совсем еще недавно страшно умирал его отец.

Соколов сказал:

– Внимательней проверьте, все ли на месте, нет ли каких перемен? Картины, вазы, статуэтки, вообще, весь антиквариат – целы?

Дмитрий задумчиво осматривал ящики комодов, содержимое книжных шкафов и полок, конторку, стоявшую в библиотеке. Открыл даже тайный ящик в секретере, где лежали редкие древние монеты, которые отец коллекционировал.

– Кажется, все лежит на своих местах, – сказал он.

– Стало быть, самоубийство?

– Вне сомнений. Человек он был кристальной честности, доброжелательный, спокойный. Но порой на него накатывала какая-то меланхолия. А что касается редких книг, то тут, уверен, батюшка был просто одержимым. Среди сна он мог вскочить и начать целовать какой-нибудь уникум.

– Вы желаете сказать, что Лев Григорьевич был психически больным?

– Нет, но даже ученые пишут, что коллекционер – человек не совсем здоровый. Я, поверьте, у кого-то читал…

– Об этом пишут Сербский, Крафт-Эбинг, Попов. Это разновидность рефлекса цели. Но, Дмитрий Львович, вы были невнимательны. В их работах речь идет о реакции накопления, когда стяжание теряет всякую биологическую и культурную ценность. Вспомните Плюшкина. Слабоумные собирают тряпки, нитки, всякий мусор. Но ваш отец собирал вещи высокой ценности – материальной и художественной. Для такого собирательства необходим высокий интеллект и глубокие знания предмета.

Кто-то крутанул дверной звонок. На пороге стоял Кошко. Он приблизил лицо к уху Соколова:

– На чертеже отпечатки пальцев Дмитрия! Вот, я привез увеличенные фото.