Читать книгу Великие Революции от Великих Подлецов. История строительства нашего общества, написанная по совести - Валентин Маэстро - Страница 7

Вскоре пришел день отъезда в Москву и Сашок передал весь бизнес в управление ставшему ему настоящим другом скромному, умному и образованному Павлику Морозовой-Страздиньшу. Передал другу, с высшим образованием юристу, еврею, взявшему фамилию титульной нации, компанейскому парню, бывшему секретарю комсомола. Их взгляды и отношение к жизненным ценностям совпадали.

«Повезло мне, что есть на кого оставить дела», – с радостью отметил про себя Александр..

Знакомые торгаши поступок Санька – передачу всех активов, с правом подписи, другу – не поняли, но промолчали.

Он, увидев недоуменный молчаливый вопрос в их глазах, рассмеялся весело:

Интуиция чувством тревоги об опасности грядущей пробовала остановить его, но логика отогнала сомнения.

«Идут жесткие девяностые годы переходного периода двадцатого века.

События сегодня однозначно всем показывают, что подлецов, обманщиков, присвоивших чужое, расстреливают без суда и следствия сами обманутые или их друзья.

Меня все знают как принципиального мужчину. Такое быть не может, чтобы Пашечка – друг – обманул меня. Исключено. Об этом думать, даже, не стоит», – уверенно заявил Александр в ответ на замечание своей любовницы, что он, отдав все права, здорово рискует.

Теперь он уже в дороге и, будто захлопнув дверь в банкетный зал, где проходило шумное застолье, оставил за спиной всю гонку мыслей, чувств, тела.

Начал спокойно искать причины неудовлетворенности собой.

Партнеры-торговцы утверждали, что главное – это деньги, звали на совместные мероприятия, а Саньку почему-то было чуждо-неуютно с ними.

«Не чувствую себя я своим среди них, будучи с ними. Ощущаю, что здесь только одна грань личности моей соприкасается и живет. Уровень телесный, физическая плоскость. Мало есть, пить, лобызаться в постели, спать… Надо чего-то еще…

Чего? Любви? Мариам? Сына? Со мною, ведь, он, малыш и я за него отвечаю…

Добиться законного наказания демофилиных, которые упрятали меня, невиновного, в тюрьму? Добиться возмездия?

Для этого надо воевать со всей системой, которая, вроде бы, поменялась, стала другой уже…

Поменялась ли по сути? Люди – те же.

Не знаю, не зна-а-аю, но это не мои люди, не мое место в обществе… А, может, и общество не то, что надо…?

Я – среди торгашей сейчас. Окружен рабами денег и сам выбрал погоню за деньгами. Кто же – я?

В другом месте, в другое время, встречаюсь с интеллигентом и, видя его трудности, сразу предлагаю помощь – деньги. Тут же чувствую, что мы не на равных с ним тоже. Разные «весовые категории». Он не может позволить себе поехать со мной на Крит или другое место, где поговорим-почувствуем общность интересов…»

Санек разрывался между внешне богатыми торгашами, которые бедны в чувствах и красоте, и между имеющими богатство внутреннее, чувствующими красоту. Вторые не имели средств, чтобы позволить себе съесть, выпить то, что желают, прийти туда, куда ходит он.

Александр не сошелся ни с теми, ни с другими.

Постоянно желая услышать эхо, отзвук на его желание слиться в единении ценностей, интересов, соприкосновении всех граней личности его, метался в потоке людей в поиске некой теплоты, но оставался один, в холоде одиночества.

Внутренне оставался один, а внешне – ежесекундно, ежеминутно то один, то другой, третий навстречу шли…:

«Здравствуйте. День добрый. Привет…»

При встречах слащавые улыбки, подобострастная услужливость. Вокруг постоянная толчея, автоматически произносимые фразы. Лесть. Торжествующий рык при увеличении прибыли… Постоянное ощущение наигранности.

На общем фоне порядочностью своей выделялся Павел, которого в начале он принял на работу как охранника с хорошим вознаграждением. Затем, после ряда опасных ситуаций, когда Павел стоял рядом с пистолетом наготове, их отношения переросли в дружбу.

Глядя всегда только вперед, Александр не слышал предупредительного вещания подсознания:

«Внимание обрати: друг-то твой, при опасности, не рядом стоит или впереди, а чуть позади тебя…»

Надо было разобраться с окружением и определиться в сегодняшнем дне, настоящем ради завтра.

Александр понимал, что, имея миллион долларов и общаясь с такими, как Юлий Краминьш, который уже в советское время торговал цветами и умел «делать» деньги, легко можно приумножить состояние.

Здесь, опять, было расхождение. Санек считал, что приобретенного достаточно, а Юлий – наоборот.

Бросить эту гонку? Разорвать все связи, что устроил за последнее время?

Нельзя, вот, так просто-напросто взять и уйти в сторону. Появились не только права, но и обязанности, взаимоотношения…

В то же время, ведь. главное не увеличение капитала, а увеличение счастья, по которому так истосковался и тоскует. Счастье. Что это такое?

Желая осознания всего этого, он с тайной радостью, направив все дела здесь и оставив письменные инструкции всем руководителям производств, уехал.

Избавился от дергающей его суеты на целых шесть месяцев.

Убыл не столько за новыми знаниями, сколько за поиском ответа на вопрос:

«Что же меня постоянно мучает, как будто совесть шепчет, что не так я живу? А надо как? Все так делают. Что же мне надо еще?»

Приехал на курсы в Подмосковье и новые знания буквально заполонили-захватили его, будто мощный огромный водоворот, втянул, отодвинул от всего остального.

По вечерам он, как бы мимоходом, для успокоения угрызений совести, уходил в себя. Блоки информации новой переплетались с мыслями – вопросами его к самому себе. Вроде, начинал приближаться к незнакомому, зовущему к диалогу, Мудрецу, но ответа на чувства-ощущения не находил. Не успевал, даже, осознанно сформулировать вопросы. После занятий, поздним вечером засыпал, а утром – вновь на лекции…

Иногда Саньку удавалось вырваться из обязательной череды практикума, семинаров и тогда он выезжал в Москву.

Встречался со знакомыми и те показывали, рассказывали об изменениях.