Читать книгу Куда бежать? Том 2. Надежда - Валентин Мирин - Страница 3

Никанор Иванович своим отказом обрёк сына Николая Тельнецкого на позорное увольнение из армии. С ним перестали здороваться все, от солдата до генерала. Тельнецкий поехал в Москву, предполагая уехать ещё куда-то дальше. Куда дальше – он не знал, но подальше от позора, от знакомых ему людей. В Москву он приехал почти без средств к существованию. Через несколько дней у выхода из ломбарда, в котором он заложил серебряный портсигар, инкрустированный несколькими драгоценными камнями и когда-то выигранный в карты, на его пути встали два незнакомца с предложением испытать удачу за карточным столом.

Имея горький опыт испорченной военной карьеры, Тельнецкий любезно отказал. Незнакомые мужчины настаивали. Новоиспечённый гость Первопрестольной повторно отклонил предложение. Мужчины чуть не силой стали подталкивать Тельнецкого в сторону соседнего трактира. Тельнецкий, прогоняя незнакомцев, высказал своё недовольство в довольно грубой форме. Завязалась драка, из которой Тельнецкий вышел победителем. Услышав свисток городового, незнакомцы поспешили унести ноги. Тельнецкий заявил блюстителю порядка, что именно он есть жертва нападения, свидетели подтвердили, и на этом инцидент был исчерпан для городового, но не для Тельнецкого.

Позднее к Тельнецкому в квартиру вломились те же незнакомые лица и их сообщники. Опять завязалась драка, и на этот раз она была не в пользу Тельнецкого. Незваных гостей было уже семеро. Очень своевременно на помощь Тельнецкому из соседней квартиры вышел мужчина. Только от одного его появления незваные гости разбежались, да так, что двое столкнулись между собой и упали на лестничной площадке, оставив на полу кровавый след. Тельнецкий обратил внимание на этот факт и после приветствия со словами благодарности осторожно поинтересовался у своего соседа:

– Чем это вы им так запомнились, что они от вашего появления удрали так, что пятки только и были видны?

– Уважают, значит. И вы сможете уважение заслужить, – спокойно ответил неизвестный мужчина лет пятидесяти, а может, и пятидесяти пяти на вид, но совсем уже седой, хотя из-за короткой стрижки это не замечалось, одетый в очень приличный костюм-тройку с бабочкой, чисто выбритый и с аккуратными усами.

Никак не мог Тельнецкий понять, кто есть этот незнакомый мужчина и что он из себя представляет: одет весьма дорого, но квартирует в столь бедном доме… Незнакомый мужчина протянул руку и представился весьма необычно:

– Ломов.

Тельнецкий, немного потрясённый подобным представлением только по фамилии, в ответ протянул руку и тоже представился:

– Тельнецкий.

Ломов принял предложенное рукопожатие и, не отпуская руку Тельнецкого, с приятной улыбкой на лице обратился к нему, показывая левой рукой на его голову:

– Позволите посмотреть рану. Она у вас кровоточит.

– Вы доктор? – спросил Тельнецкий, чтобы хоть как-то понять, кто есть его сосед, при этом нащупывая рукой место рассечения кожи на голове.

– Нет, но могу им быть, если нужно. Прошу вас, рану руками не трогайте, занесёте инфекцию, – очень спокойно ответил Ломов, взял Тельнецкого за локоть и повёл к лампе. – Ничего серьёзного. Есть водка у вас дома?

– Нет, – недоумённо ответил Тельнецкий, – я тут всего несколько дней живу, не обзавёлся пока.

– И не нужно. Водка – зло, но когда она нужна, водка – добро. Сейчас она нужна. И у меня её тоже нет, и нечем обработать вам рану. Давайте хотя бы её промоем. Снимайте одежду и вымойте рану хорошенько, а я найду, чем её обработать. Да у вас их две, я смотрю. Ладно, умывайтесь, я скоро вернусь.

Этот незнакомый мужчина, Ломов или как его ещё там, говорил так уверенно, что Тельнецкий поневоле стал исполнять поручения, хотя и сам прекрасно знал, что нужно делать в подобной ситуации. Не первый раз раны в кровь у Тельнецкого, а тут некий незнакомец так уверенно и заботливо всё велит, что как-то и перечить невежливо будет.

Минут через десять Ломов вернулся с бутылкой водки и куском марли в руках. Тельнецкий уже тщательно помыл голову, торс и следы крови на одежде, насколько это было возможно. Ломов искусно порвал марлю на куски для повязки, видимо, он это делал не в первый раз, обработал раны и повязал Тельнецкому голову.

– Вот теперь славно. Два-три дня – и вы будете как новенький. Только шрам на голове останется, но шрамы украшают мужчину… Голова кружится?

– Нет, – ответил Тельнецкий, всё ещё не понимая, как это он так подчиняется незнакомцу.

– Это славно. Пока славно, – ответил Ломов и улыбнулся своему соседу. – Нужна будет помощь – заходите, прошу вас, не стесняйтесь, – Ломов, улыбаясь, протянул руку Тельнецкому.

Тельнецкий ответил рукопожатием и, немного стесняясь, спросил:

– Чем буду обязан за оказанную помощь?

– Не огорчайте меня. Я вам оказал помощь из самых гуманных соображений.

Тельнецкий, немного уже набравшись смелости, продолжил свои вопросы:

– Вы говорили про уважение, что и я смогу его заслужить. Что вы имели в виду?

– Давайте мы об этом поговорим позднее. Завтра, например, это возможно в первой половине дня, по крайней мере, я постараюсь для вас найти время, но если не получится, прошу меня простить. Сейчас мне нужно идти. Не провожайте. До встречи.

Ломов скорым шагом вышел из квартиры Тельнецкого, а потом и из дома, оставив множество вопросов к нему и ко всей этой неожиданной встрече.

Последствия пропущенных ударов по голове проявились чуть позднее, как только Тельнецкий лёг спать. Ночью голова сильно разболелась, его тошнило, отчего уснул он только под утро, но проснулся без какой-либо головной боли.

Ближе к полудню Тельнецкий, не справившись с любопытством, постучал в дверь к соседу. Никто не открыл. Ломов в этот день не появился, не появился и на следующий. Тельнецкий ещё несколько раз стучал соседу в дверь, но, как и прежде, никто не открывал.

По первоначальной задумке Тельнецкий хотел в эти дни окончательно решиться уехать из Москвы, для чего и квартиру оплатил только на две недели. До окончания срока аренды квартиры было ещё два дня, Тельнецкий решил дождаться Ломова, удовлетворить своё любопытство и после поехать на юг империи, в Одессу или в Севастополь, а дальше видно будет, может быть, даже за границу: два иностранных языка он знает, как-нибудь обустроится. Поначалу он подумывал ехать в столицу, но отказался от этой идеи из-за отсутствия денег на более тёплую одежду. Хорошая одежда стоит дорого для него сейчас, а в дешёвую одеваться он принципиально не будет.

Ломов постучал в дверь квартиры своего соседа рано утром, когда уже Тельнецкий окончательно решился выехать поездом на Одессу, и его саквояж был собран.

Тельнецкий появлению соседа очень обрадовался. Надеясь удовлетворить своё любопытство, он уже допускал мысль продлить аренду квартиры ещё на один день.

Ломов своё отсутствие объяснил несколькими словами:

– Прошу меня простить, господин Тельнецкий, был очень занят. Дела. Раньше я не смог освободиться, как предполагал. Такое в моей деятельности бывает.

За время отсутствия Ломова Тельнецкий размышлял о разных вариантах его занятости, отвечая себе на вопрос: «Кто этот незнакомец?» Сколько бы вариантов он в голове ни перебирал, к единому решению так и не пришёл. Предполагал, что он сыщик, статский советник или даже приезжий купец. Слова о делах Ломова вернули и усилили надежду Тельнецкого узнать, кто он есть. Новое обличье соседа – смена костюма, шляпы, новое лёгкое и весьма дорогое на вид пальто, отсутствие усов – чуть не заставили Тельнецкого начать разговор с вопроса: «Кто вы, господин Ломов?» – но он воздержался от поспешности. И, раз уж сам Ломов заговорил о своей деятельности, Тельнецкий начал как можно деликатнее удовлетворять своё любопытство:

– Понимаю вас, господин Ломов, и не стоит вам просить прощения. Дела превыше всего. Понимаю.

– Да, вы очень правы. Мои дела превыше всего, – делая акцент на слово «мои», горделиво ответил Ломов, всем видом показывая своему соседу, что именно так оно и есть.

– Не сочтите за любопытство и заранее прошу меня простить за вопрос. А какой у вас род деятельности, если, конечно, не секрет? – тщательно скрывая свой интерес, спросил Тельнецкий.

– Не секрет, конечно. Я защищаю интересы общества. Позвольте именно так ответить… Скажу вам откровенно, меня интересует, чем вы занимаетесь, – ответил Ломов, вернув Тельнецкому его же вопрос.

В ближайшие несколько минут Тельнецкий рассказал своему соседу всю правду: о прежнем месте службы, о карточном долге и о намерениях сегодня покинуть Москву, показывая на собранный саквояж. Также рассказал о его искренних намерениях вернуть карточный долг, что было правдой. Тельнецкий поставил себе цель заработать и вернуть этот несчастный для него долг. Шансов заработать в Москве или в столице было больше, чем в другом городе империи, но репутация не позволит ему остаться в обществе, да никто и не станет с ним сотрудничать, зная о его карточном долге.

После этого рассказа Ломов достал из кармана чековую книжку, обратился к Тельнецкому с просьбой сообщить имя и отчество, выписал чек на сумму немного больше, чем называл Тельнецкий в своём рассказе, и отдал его ему, сопровождая словами:

– Я вас прекрасно понимаю и сочувствую. Верните карточный долг и верните своё благородное имя. Чек прошу обналичить в Петербургском Международном банке, филиал тут недалеко есть. Извозчики знают. Скажите, они вас доставят.

Тельнецкий, подчиняясь Ломову, взял чек, но потерял дар речи. Он не мог поверить, что так просто человек, который видит его второй раз в жизни, спокойно выписывает чек на сумму, состоящую из шести цифр до запятой. Тельнецкий держал чек двумя руками, ошеломлённо смотрел на написанную сумму.

Паузу прервал сам Ломов:

– Понимаю вашу реакцию, очень понимаю.

Немного приходя в себя, Тельнецкий с трудом выговорил:

– Но я теперь буду должен вам.

– Будете. Но карточный долг – это святое. Обещайте мне, что больше никогда карты в руки не возьмёте.

– Обещаю вам… Обещаю. Никогда…

– Славно… – Ломов задумался на секунду и продолжил: – И ещё из вашего рассказа я понял, что вы проигрались, пребывая в состоянии алкогольного опьянения. Прошу вас также мне пообещать более не злоупотреблять алкоголем.

– Обещаю вам. Я сдержу слово, господин Ломов, – Тельнецкий не знал, как обращаться к Ломову и закончил обращение замешкавшись, чем поначалу встревожил собеседника. Но потом Ломов допустил мысль, что Тельнецкий закрепляет в голове данные обещания, и с улыбкой ответил:

– Вот и славно.

Тельнецкий обратил внимание, что его сосед часто говорит слово «славно» или ему так показалось. Он не стал развивать мысль и размышлять, связано ли это с его родом деятельности, но именно это слово Ломов раньше, и не раз, говорил Тельнецкому.

– Но я даже не знаю, кому конкретно и куда отправлять деньги, когда они у меня будут…

– Так останьтесь в Москве. Теперь вы можете это сделать. А в этом городе вы меня найдёте, – Ломов показал рукой на свою квартиру, давая понять Тельнецкому, что его можно найти именно в этой квартире.

– При новых обстоятельствах останусь, конечно. Могу устроиться на любую службу. Я военный, бывший военный, меня охотно возьмут на службу.

– Вот и славно, – опять повторил Ломов с улыбкой на лице. – А пойдёмте-ка завтракать. Вы сегодня ещё ведь не завтракали?

– Не завтракал, – скромно ответил Тельнецкий. – Мне лучше в банк сейчас зайти, затем на телеграф и, наверное, только потом буду завтракать.

– Отлично! – воскликнул Ломов. – Вы идите по делам, потом приходите в трактир Судакова, он тут недалеко, за углом следующего дома, – Ломов показал рукой направление.

– Знаю. Приду. Не будет ли поздно? – впечатлённый новым предложением, ответил Тельнецкий, пытаясь угодить новому знакомому, а с этого утра ещё и спасителю чести.

– Приходите. Встретимся там. Я пока тоже кое-какие дела доделаю, – продолжая улыбаться, сказал Ломов. Поклонившись и немного приподняв шляпу, он вышел из квартиры Тельнецкого и вошёл в свою.

Новые знакомые расстались. Тельнецкий не взял извозчика, а пешим ходом дошёл до банка через три квартала, дабы поскорее оформить перевод карточному кредитору.

В самой квартире, по пути до банка и уже в банке Тельнецкий почему-то не додумался рассмотреть, кто выписал банковский чек. От волнения, или от доверия к Ломову, или от чего ещё неизвестного, но Тельнецкий не смог ответить в банке на вопрос, кто его выписал. Ответил только, улыбаясь:

– На чеке всё написано. Вы ведь читать умеете?.. Я очень на это надеюсь.

Сотрудник банка, нечасто имевший дело с подобными чеками, пригласил своего коллегу постарше в должности в целях выяснения, не является ли этот чек подделкой или чем-то подобным.

Пребывая в ожидании подтверждения подлинности чека, к Тельнецкому сзади подошли два человека в штатском, встали на расстоянии вытянутой руки и не отходили от него. Только в этот момент Тельнецкий и сообразил: сумма огромная, имя-отчество он не знает, и его волнение выглядит вполне вызывающе. С таким набором любой станет объектом недоверия.

Спустя несколько минут сотрудник банка подтвердил подлинность, сверив подпись и реквизиты чека с реестром, но люди в штатском от Тельнецкого не отстали. Один из них обратился к Тельнецкому, пригласил в отдельную комнату, чтобы как он выразился, обсудить и выразить слова сожаления об инциденте с недоверием. Тельнецкий согласился.

В комнате без окон за очень красивым массивным столом сидел опрятно одетый человек, явно следивший не только за своим внешним видом. Тельнецкому предложили присесть, что он и сделал. Незнакомец не представился, не сообщил своей должности, а начал разговор с вопроса, которого Тельнецкий не ожидал, ведь его пригласили в этот кабинет для другого.

– Николай Никанорович, вам хорошо знаком человек, от которого вы получили сегодня чек?

Тельнецкий ненадолго растерялся при виде столь странных обстоятельств общения. Отсутствие формального приветствия и представления подсказывали ему, что дело тут явно не в недоверии. Но вот в чём действительно дело, ещё предстоит узнать.

– Почему вы решили, что я именно сегодня получил предъявленный чек? – Тельнецкий всё-таки решил узнать, в чём суть этого общения, следовательно, без встречных вопросов было не обойтись.

– Мы точно знаем, что именно сегодня вам выписали чек, – спокойно ответил человек напротив.

– Прошу меня покорно простить, а мы – это кто? – тоже насколько возможно было в данный момент спокойно ответил вопросом Тельнецкий.

– Правильно ли я вас понимаю, Николай Никанорович, что вы не хотите с нами сотрудничать? – также спокойно ответили вопросом на вопрос Тельнецкому.

– Опять прошу меня покорно простить, а с нами – это с кем? Поделитесь сведениями, прошу вас! – продолжил Тельнецкий свою линию, не уступая оппоненту.

Человек, сидевший напротив Тельнецкого, был инспектором охранки1 и по случайным обстоятельствам он со своими подчинёнными филёрами находился в банке в рамках расследования обналичивания другого чека, выписанного Ломовым вчера, но на меньшую сумму.

Тельнецкому не ответили и на последний вопрос. Воцарилась пауза примерно на минуту. Всю эту пустоту от молчания ничего не заполняло, кроме мыслей каждого. Тельнецкий стал серьёзно задумываться, в какую ещё новую историю он попал, а человек напротив размышлял, насколько осведомлён оппонент и чем его можно зацепить и привлечь к какой-нибудь ответственности.

После паузы Тельнецкого попросили покинуть кабинет и вернуться к своим делам.

Завершив процесс закрытия карточного долга, Тельнецкий остаток средств по чеку, около трёх тысяч рублей, обналичил и вышел из банка. Прямо у выхода Тельнецкий перекрестился и последовал к телеграфу – отправить карточному кредитору телеграмму о возврате долга. Подумывал отправить телеграмму и отцу, но не стал, вспомнив свою обиду на него за отказ в помощи. Поразмыслив, решил отправить ещё несколько телеграмм своим бывшим товарищам по оружию в полк, также известив их о возврате долга. Он считал, что так быстрее отмоется от позора. По дороге к трактиру, всё ещё пребывая в стрессовом состоянии, Тельнецкий решил отвлечься от потрясений и сменил маршрут – последовал в ломбард, где, уже позабыв события в банке, горделиво выкупил портсигар.

Тельнецкий в трактире Судакова никогда не был. Войдя в трактир, он немного замешкался от новых обстоятельств, стал рассматривать интерьер. Его любезно встретили, пригласили за стол. Николай Никанорович занял место и продолжил рассматривать обстановку, а потом взялся изучать предлагаемые в карточке блюда. Через минуту к нему подошёл половой и пригласил его к другому столу.

Неожиданно для Тельнецкого они вошли в закрытый, прекрасно обставленный небольшой зал, где Ломов уже вовсю трапезничал. Увидев Тельнецкого, показал рукой на свободное место, предлагая присесть.

– Почувствуйте себя как дома, у друзей, – сказал Ломов, и потом очень любезно обратился к половому, повторив заказ, но уже своему гостю.

Блюда принесли довольно быстро. Тельнецкий не особо-то и успел морально освоиться, всё размышлял о необходимости рассказать об инциденте в банке. Решился, но начал издалека.

– Я перевод оформил. Теперь у меня уже нет карточного долга, стало немного легче, конечно, но есть долг перед вами. Я отдам, непременно отдам вам долг. День-другой и найду работу и понемногу буду возвращать.

– Я вам верю, мой дорогой сосед. Верю. Давайте позавтракаем, потом о делах поговорим, – спокойно ответил Ломов и продолжил трапезу.

Слова о делах зацепили Тельнецкого, и он стал немного даже фантазировать, а потом и вовсе волноваться, задавая себе вопрос: «О каких делах Ломов говорит?»

Утренняя трапеза была прекрасно подана и приготовлена. Блюда у Тельнецкого вызывали восторг. Еда, сделанная по-домашнему, была по вкусу Тельнецкому. В детстве и юности он вкушал отменные блюда, но этот вкус он немного подзабыл в армии. Изначальное казарменное положение, а потом постоянные походы снизили требования Тельнецкого к пище. Бывали моменты, когда приходилось питаться солдатской кашей. Тельнецкий на это никогда не жаловался, но всё новые и новые социальные условия снижали его требования к уровню жизни.

Тельнецкий от завтрака получил огромное удовольствие. Он снова почувствовал вкус к богатой жизни. Во время трапезы даже думал, что, собственно, так и желает устроить свою жизнь: вкусно есть в красивых интерьерах.

Когда новые знакомые дошли до чая, Тельнецкий решился и безо всякого стеснения, совершенно не показывая своего страха перед неизвестным, рассказал об инциденте в банке. Ломов от воодушевлённого рассказа только улыбнулся и в самом его конце, после небольшой паузы, обратился к рассказчику:

– Предлагаю познакомиться. Как вам моё предложение?

Тельнецкий на пару секунд от подобного предложения растерялся, но быстро собрался и ответил согласием.

– Тогда расскажите о себе и, если можно, поподробнее, – попросил Ломов с видом довольного жизнью человека.

Тельнецкий послушно рассказал о себе с малых лет. Где-то вкратце, где-то, по просьбе слушателя, поподробнее.

Ломов уже имел общее представление о должнике, и оно было весьма положительное. Интересный рассказ Тельнецкого усилил самодовольство Ломова способностью «читать» людей и добавил в его багаж представлений некоторые важные детали.

После рассказа Тельнецкий обратился к Ломову с аналогичной просьбой – немного раскрыть свою личность.

– Ломов. Для всех и для вас я Ломов… Могу предположить, что человек, который вас сегодня расспрашивал в банке, – это сыщик охранного отделения Вертинский. Очень инициативная личность. Что они от вас хотели, мне понятно, что они от меня хотят, мне тоже понятно, а вот что я хочу – им точно непонятно, и никогда они меня не поймут…

Тельнецкий безмолвно слушал. В жизни он придерживался определённых правил, и одно из них было – не перебивать, пока собеседники рассказывают или подчинённые докладывают. После паузы Ломов, понимая, что пауза не будет прервана собеседником, продолжил:

– Сегодня я ответил на ваш вопрос о роде моей деятельности. Я вам сказал сущую правду… И готов повторить… Я защищаю интересы общества. И делаю это так, как я это понимаю и как меня товарищи учат, если я к ним обращаюсь… Но перед тем, как продолжить, позвольте, Николай Никанорович, задать вам вопрос.

Тельнецкий выразил согласие кивком.

– Как вы относитесь к самодержавию?

Тельнецкий, пару секунд подумав, ответил неоднозначно, чем немного удивил Ломова:

– Когда-то дал клятву.

– Понимаю. Сам когда-то дал клятву. А сейчас как относитесь к самодержавию?

– Теперь я остаюсь преданным империи.

Воцарилась пауза.

Ломов на этот раз не стал показывать реакцию на ответ Тельнецкого, как бывало раньше. Ни одной эмоции на лице. Ломов смотрел собеседнику прямо в глаза. От этого прямого холодного взгляда Тельнецкому было очень некомфортно, но, пребывая в роли человека, отягчённого финансовыми обязательствами, он смотрел на Ломова в ответ, ожидая продолжения.

– Как вы относитесь к конституции?

Тельнецкий, немного подумав, ответил:

– Не до конца понимаю необходимость… И вообще, что конституция изменит…

Опять пауза.

– Позвольте, я кое-что вам поясню… Я вас заметил дней десять назад около дома, где мы с вами проживаем. Вы меня заинтересовали, буду с вами откровенен. Вы, конечно, были в штатском, но у вас армейское самообладание, выправка и все эти внешние черты армейского человека выдали в вас офицера. Подумал, что вы – филёр или новый сыщик из охранки и решил действовать другими методами, – немного улыбаясь, сказал Ломов. – Но оказалось, всё куда интереснее. Вас никто не знает в охранке, я уже узнавал, – Ломов широко улыбнулся, но быстро сменил улыбку на серьёзный взгляд, – там есть свои люди. Данные вашей паспортной книжки, которые вы представили при съёме квартиры, мне позволили узнать только, что я не ошибся: вы – военный человек. Бывший военный, как теперь оказалось. Я вам больше скажу. В этом доме не селятся люди из вашего общества. Дворяне без острой нужды тут не селятся. Дом очень бедный. Следовательно, если вы тут поселились, у вас финансовые трудности. Скажу так: временные финансовые трудности. Я даже перебирал варианты, но по-прежнему буду с вами честен: я не предполагал, что Москва для вас – транзитный пункт. Продолжу быть откровенным и скажу вам: я считаю, что наша встреча – это взаимная удача. Мне нужен помощник, и человек с вашими данными мне подходит. Вы военный, значит, приучены к порядку. Карты в руки, как вы мне обещали, больше не возьмёте. Спиртным обещали не злоупотреблять. Из вашего рассказа о себе я понял, что вы знаете иностранные языки. Пока вы – идеальный для меня кандидат, – Ломов в конце сказанных слов улыбнулся очень добродушно.

После услышанных рассуждений Тельнецкий спросил:

– Кандидат в помощники? А какие будут обязанности вашего помощника?

– Разные… Для начала необходимо посетить Европу, снять с моего счёта некую сумму денег и привезти в Россию.

– А почему не оформить перевод?..

– За доставку денег я вам дам десять тысяч рублей. Если согласитесь, вы сможете быстрей вернуть мне долг.

Тельнецкий задумался: «Кто же награждает такими деньгами за одну поездку? Кто вы, господин Ломов? Но, с другой стороны, как мне ещё оплатить этот злосчастный долг? Такую сумму, да ещё, возможно, с процентами, мне за всю жизнь не заработать, если устроиться клерком. А жить-то когда?..»

– Эти действия законны? – Тельнецкий не торопился с ответом и задал ещё один вопрос.

– Если бы они были полностью законны, вы бы сегодня не общались с сыщиком из охранки. Вы умный человек и, если будете всё делать по уму, ничем не рискуете.

– А куда и когда нужно ехать? – поинтересовался потенциальный помощник Ломова.

– Об этом мы поговорим позднее, но после того, как ударим по рукам.

По рукам ударили, но договорились на оплату в пять процентов от суммы.