Читать книгу Генерал Брусилов. Лучший полководец Первой Мировой войны - Валентин Рунов - Страница 8

Германия к большой войне в Европе, в том числе и против России, готовилась давно и основательно. Первым западным специалистом, выделившим начальный период войны, по праву можно считать германского военачальника и теоретика генерал-фельдмаршала графа Альфреда фон Шлиффена (1833–1913).

Шлиффен разработал теорию ведения «скоротечной наступательной войны». В этом плане он, во-первых, рассматривал превентивную войну как обязательное условие решения поставленных военно-политических задач. Во-вторых, он был сторонником крайне ограниченных сроков для решения этих задач. Он писал: «Начавшись весной, война до осеннего листопада должна быть окончена полной победой над противником, и военная машина, требующая миллионов на свое содержание, не может долго стоять… Мы должны изыскивать возможность быстро разгромить и уничтожить врага».

Шлиффен выделил начальный период войны в особый период, не похожий на все другие. Он писал, что война не может начаться стихийно, а является заранее подготовленным актом, требующим создания определенных условий.

В своем меморандуме, известном как «План Шлиффена», он изложил проект плана ведения операций в начальном периоде войны. Разработке этого плана он уделял особое внимание. Он считал, что своевременное сосредоточение, оперативно-стратегическое развертывание, внезапность действий и относительное качественное превосходство германских вооруженных сил над сравнительно более низкими боевыми качествами вооруженных сил противника принесут успех первым.

Важнейшим условием успешного ведения скоротечной войны он считал внезапность и мощь первоначального удара. Он писал, что «преимущество будет за тем, кто первым нанесет удар» и что «первый удар должен быть нанесен всеми силами» и он должен обеспечить достижение «решающего и сокрушительного успеха».

Представляют интерес взгляды Шлиффена на стратегическую операцию в целом. Он видел ее как сумму взаимосвязанных целями отдельных боев даже при отсутствии непосредственной тактической связи войск друг с другом. Он писал: «Не обязательно, чтобы вся масса войск была сосредоточена на одном поле сражения… Речь должна идти не о соприкосновении частей на местности, а об их внутренней связи, необходимой для того, чтобы на одном поле сражения боролись за победу на другом».

Как способ разгрома противостоящих группировок противника в начальном периоде войны Шлиффен рассматривал их глубокий обход и окружение с последующим уничтожением. Он писал: «Простое наступление на неприятельский фронт, может, удастся, но результат, достигнутый таким наступлением, окажется весьма ограниченным. Неприятеля, правда, оттеснят, но спустя некоторое время он возобновит сопротивление в другом месте, и кампания затягивается… Чтобы добиться решительного и сокрушительного результата, необходимо вести наступление с двух или трех сторон, то есть с фронта и с одного или с обоих флангов… Вместо того чтобы нагромождать резервы позади фронта, которые пребывают в бездействии и не попадают к решительному пункту… они должны быть сразу введены в дело для флангового наступления. Чем больше сил будет привлечено к операции, тем решительнее совершится наступление».

Важно то, что Шлиффен не только предлагал проведение охватывающей операции стратегического масштаба, но и многое делал для практической ее подготовки. Так, в период руководства им Большим Генеральным штабом на военных играх и полевых поездках неоднократно отрабатывались способы окружения и пленения армий противника численностью до 600 тыс. человек.

Представляют интерес взгляды Шлиффена на роль и место укрепленных районов (крепостей) в операциях начального периода войны. Он указывал, что «современные большие крепости не имеют целью способствовать оборонительным операциям, напротив, они предназначены сделать к наступлению даже численно более слабые силы, давая возможность войсковым соединениям, пользующимся крепостями, наносить внезапные удары в самых различных направлениях и прикрывая их фланги и тыл».

Принципы оперативной доктрины Шлиффена в отношении начального периода войны нашли отражение в его последнем официальном меморандуме, который он начал составлять в конце декабря 1905 г., а полностью завершил над ним работу в феврале 1906 г., уже находясь в отставке. Этот меморандум, известный как «План Шлиффена», и был передан новому начальнику Большого Генерального штаба Германии генералу Мольтке-младшему.

Шлиффен придавал исключительное значение изучению боевого опыта и уроков военной истории. Он писал: «В эпоху массовых армий и длительных периодов мира нельзя ограничиваться посещением учебных плацов и маневренных полей. Нам приходится теперь уходить в прошлое и искать опыта, в котором нам отказывает современность, в тех событиях, которые происходили недавно или очень давно».

Таким образом, теоретические взгляды Шлиффена на войну, безусловно, были передовыми для своего времени. Их ценность состояла в том, что был четко выделен начальный период войны, сформулированы цели и предъявлены требования к операциям начального периода войны, определены наиболее эффективные способы разгрома противника в этих операциях.

В то же время взгляды Шлиффена были не лишены и определенных недостатков.

Первый из них заключался в том, что Шлиффен допускал ведение войны Германией одновременно на два фронта, на Западе и на Востоке.

Для проведения стратегической наступательной операции Шлиффен предлагал создавать ударную и сковывающую группы войск. При этом он рекомендовал три подвижных (кавалерийских) дивизии иметь в составе первого эшелона последней, что, безусловно, затрудняло их использование для немедленного развития успеха в глубине.

В своих планах операций Шлиффен совершенно не рассматривал вопросы материально-технического снабжения наступающих войск, при том, что эти операции должны были вестись на большую глубину и в высоких темпах.

Россия также всегда готовилась к ведению войны на Западном театре. Разработка первых планов традиционно приписывалась военным министрам и начальникам Главного штаба. Первый такой план начали разрабатывать с 1873 года, сперва под руководством военного министра Милютина. Однако первый стратегический план войны был составлен Обручевым в 1880 году и подвергся некоторым изменениям в 1883 и 1887 годах. Но основная его идея сводилась к тому, что русская армия, используя выгодное географическое положение вдававшегося в глубь вражеских земель Царства Польского (Передовой театр) и опираясь на продуманную систему крепостей, должна будет нанести мощный удар по сообщениям противника. По этому плану удар по германцам наносился из Буго-наревского района в тыл Восточной Пруссии, а по австрийцам – вдоль берегов Вислы в тыл Восточной Галиции. При этом главный удар наносился против Австро-Венгрии. Особенно четко была выражена идея удара по австрийцам в плане 1887 года.

В последующие годы главный удар постепенно начал перемещаться на российско-германский фронт. Так, по планам 1890 и 1892 годов, несмотря на то что удар против австрийцев оставался главным, сила удара против немцев начала возрастать.

В 1900 году военный министр генерал Куропаткин составил новый план (18-е расписание), согласно которому еще больше стали наращиваться силы против Германии. Но при этом основная идея плана осталась прежней – главный удар должен был наноситься по австрийцам.

Противником этого плана выступил генерал М. И. Драгомиров, который считал, что главный удар необходимо наносить по Германии как по наиболее опасному врагу. При этом он предлагал его нанести из Польши по кратчайшему направлению прямо на Берлин. Но решительность Драгомирова испугала робкую и половинчатую натуру генерала Куропаткина, и стратегический план войны был оставлен без существенных изменений.

В 1902 году было санкционировано деление вооруженной силы на «фронты», названные сперва – по противникам – Германским и Австрийским, затем – географически – Северо-Западным и Юго-Западным. Во главе первого был поставлен великий князь Николай Николаевич при начальнике штаба генерале Палицыне, во главе второго – генерал Куропаткин с начальником штаба генералом Сухомлиновым. При этом великий князь был сторонником оттягивания стратегического развертывания назад, в глубь Белоруссии, но осенью 1903 года Куропаткину все же удалось уговорить Николая II оставить в силе «милютинские соображения» и развертывание войск в Польше.

Военный министр Сухомлинов Владимир Александрович.

В начале XX века разработка планов войны возлагалась на Генеральный штаб, который являлся высшим органом управления сухопутными войсками Российской империи. В своем развитии он прошел достаточно сложный путь и в 1905 году под названием «Главное управление Генерального штаба» (ГУГШ) был выделен, по примеру Германии, в самостоятельный орган во главе с независимым от военного министра начальником (с правом, как и военный министр, личного доклада императору). Начальником Генерального штаба с 1905 по 1908 год был генерал Ф. Ф. Палицын. За Военным министерством было оставлено в основном решение административно-хозяйственных вопросов, включая использование кредитов. Все же остальные стали прерогативой Генерального штаба.

Рабочим органом начальника Генштаба являлось управление генерал-квартирмейстера, которое и занималось вопросами разработки планов войны.

Тогда же из Главного штаба в Генеральный штаб были переданы управления 2-го генерал-квартирмейстера (без Мобилизационного отдела), Военных сообщений и Военно-топографическое.

В 1908 году Генштаб (ГУГШ), возглавляемый генералом В. А. Сухомлиновым, был возвращен в состав Военного министерства, а начальник Генерального штаба был подчинен военному министру.

В том же году генералом М. В. Алексеевым была разработана записка об инженерной подготовке театра военных действий в войне. В ней он указал, что Польша в этом отношении является «самым слабым местом» и не годится для мобилизационного развертывания войск.

Тогда же появился еще один стратегический план полковника Ю. Н. Данилова – тогда 1-го квартирмейстера Главного управления Генерального штаба, – легший затем в основу всех последовавших наших планов. Он считал, что Германия, направив все свои армии на Россию, выберет для этого район к северу от Полесья, куда и будут переброшены войска австрийцев. Поэтому управление Юго-Западного фронта упразднялось, и почти все дивизии предлагалось сосредоточить в район Свенцяны – Барановичи. При этом за 1-й и 2-й армиями стояли 4-я и 5-я, а вся Польша отдавалась врагу без выстрела. Никакой задачи армиям не ставилось, никакого маневра не указывалось. Им предписывалось «действовать по обстоятельствам», то есть их отдавали в подчинение неприятельскому главнокомандующему…

В 1909 году, в связи с назначением Сухомлинова военным министром, Генеральный штаб возглавил генерал А. З. Мышлаевский. В короткий шестимесячный период нахождения в этой должности им были разработаны «предложения о преобразовании центрального военного управления в видах устранения важнейших недостатков существовавшей организации Военного министерства», доложенные императору в ноябре 1909 года и получившие его принципиальное одобрение. Однако реализовывать эти предложения генералу не пришлось, так как вследствие интриг в Военном министерстве он был переведен в штаб наместника на Кавказе.

В конце 1909 года начальником Генерального штаба назначается генерал Е. А. Гернгросс. В период его руководства Генеральным штабом в нем проводились реформы, начатые в рамках принятой в августе 1908 года программы военных преобразований, направленных на повышение боеготовности армии. В соответствии с новым положением, объявленным 1 (14) октября 1910 года приказом по военному ведомству № 496, Главное управление Генерального штаба, вновь вошедшее к этому времени в состав Главного штаба, перешло на новую организационно-штатную структуру. При начальнике Генерального штаба был создан специальный комитет для обсуждения важнейших вопросов, имевших отношение к боевой готовности армии. В его ведение перешли офицеры Генерального штаба, несшие службу в войсках. Начальнику Генерального штаба были подчинены Николаевская академия Генерального штаба и Военно-топографическое училище. Тогда же из Главного штаба в Генштаб (ГУГШ) была передана Генерал-квартирмейстерская часть по устройству, расквартированию и службе войск.

Под давлением Гернгросса в сентябре 1910 года план Ю. Н. Данилова был принят за основу.

Однако Е. А. Гернгросс, не имея серьезного опыта штабной работы, не пользовался большим авторитетом среди подчиненных и мало влиял на суть проводимых реформ. Работавший в то время в ГУГШ начальником мобилизационного отдела генерал А. С. Лукомский вспоминал: «Гернгросс… службы Генерального штаба совершенно не знал; с административными вопросами не был знаком… Он был хороший строевой начальник, безукоризненно порядочный и умный человек, но для должности начальника Генерального штаба он был совершенно не подготовлен». Освобожден от должности в феврале 1911 года.

Новым начальником Генерального штаба был назначен генерал Я. Г. Жилинский. Тогда мир уже стоял на пороге Первой мировой войны. США, Германия и Япония, позже других государств Европы вступившие в стадию империализма, стали быстро теснить с мировых рынков Англию и Францию. Стремительно шло вперед экономическое и индустриальное развитие России. Это привело к резкому обострению международной обстановки и конфронтации двух мощных военно-политических блоков – Тройственного союза, куда вошли Германия, Австро-Венгрия и Италия, и Антанты в составе Англии, Франции и России. Шла лихорадочная подготовка к войне.

Лукомский А. С., начальник штаба Верховного главнокомандующего (июнь – август 1917)

Напряженно работал в это время Генеральный штаб Вооруженных сил России. Одним из направлений его деятельности стало согласование планов войны России и Франции против Германии и Австро-Венгрии. Но план, предложенный Ю. Н. Даниловым, в штабах округов вызвал единодушные протесты, а на совещании начальников штабов военных округов, которое проходило в феврале 1912 года, он был вообще признан невозможным. Особенно против него возражал генерал Алексеев, в то время начальник штаба Киевского военного округа, который считал, что к тому времени русская армия достаточно усилилась для того, чтобы действовать наступательно. По его мнению, против Германии следовало иметь не более шести корпусов, а все остальные силы двинуть на Австро-Венгрию.

Главному управлению Генерального штаба пришлось уступить. Выработка новых основ плана развертывания была поручена комиссии генерал-квартирмейстеров окружных штабов во главе с генералом Постовским.

Комиссия генерала Постовского пришла к необходимости нанести главный удар по Австро-Венгрии, при том, что признавалось необходимым восстановить управление обоих фронтов и иметь на всякий случай вариант для парирования германского наступления.

1 (14) мая 1912 года императором были утверждены «Указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза». В соответствии с этими Указаниями перед армиями Северо-Западного фронта ставилась задача нанести поражение германским войскам и овладеть Восточной Пруссией. Перед армиями Юго-Западного фронта (4, 5 и 3-й) ставилась задача нанести поражение австро-венгерским войскам, воспретив им отход за Днестр и на Краков. В качестве ближайших задач этих армий рассматривались разведка противостоящего противника, прикрытие мобилизации и общего сосредоточения войск армии, а также подготовка наступления по одному из направлений[6].

В августе 1913 года в Красном Селе, что под Петербургом, состоялось девятое с 1892 года совещание начальников Генеральных штабов союзных государств – Франции и России. Третий раз в его работе участвовали генерал Ж. Жоффр от Франции и генерал Я. Г. Жилинский от России. На этом совещании вопрос о взаимодействии союзников был центральным. Было подтверждено мнение глав союзных штабов, что Германия первоначально направит большую часть сил против Франции, оставив лишь незначительную часть против России. Генерал Жоффр заявил, что Франция введет в сражение на своей границе почти все свои силы, общее число которых составит полтора миллиона человек, что будет на двести тысяч человек больше, чем предусматривалось текстом конвенции 1912 года. Сосредоточение на границе планировалось закончить на десятый день, наступательные действия начать утром одиннадцатого дня. Генерал Жилинский со своей стороны отметил, что Россия введет в действие против Германии группировку численностью около восьмисот тысяч человек. Сосредоточение действующих войск предполагалось закончить по просьбе союзников на пятнадцатый день мобилизации, несмотря на то что, по расчетам военных специалистов России, это можно было сделать не ранее чем на восемнадцатый день.

Во время встречи было принято соглашение о наиболее выгодном направлении удара русских войск против Германии. Наступление представлялось начать в полосе от Нарева на Алленштейн (в случае сосредоточения немцев в Восточной Пруссии) или прямо на Берлин (если бы немецкое командование сосредоточило свои главные силы в районе Торн, Познань). Принятое обязательство стесняло стратегическую свободу российского высшего военного командования в распределении своих сил. Некоторые государственные деятели, в частности начальник Главного штаба и председатель Военно-учебного комитета генерал от инфантерии Н. Н. Обручев, увидев эту ошибку при подписании конвенции в 1892 году, обращаясь к военному министру и императору, писали: «Мы должны сохранить за собою свободу распределять так свои войска, чтобы нанести решительный удар армиям Тройственного союза. Может быть, для достижения сей цели нам прежде всего придется направить главные силы против Германии, как опаснейшего и сильнейшего противника, но, может быть, представится еще более выгодным сокрушить как можно скорее Австрию, чтобы затем легче справиться с изолированной Германией. Нам надо сохранить за собой безусловную свободу действий и потому в вопросе о совместных с Францией операциях, кажется, наилучшим будет ограничиться лишь общим обязательством в случае нападения одной из держав Тройственного союза на Францию, тотчас же мобилизовать свою армию и начать военные действия против ближайших нам держав сего союза – Германии и Австрии, требуя с французской стороны соответственного обязательства». Эта точка зрения, известная Якову Григорьевичу и представлявшаяся ему целесообразной, под воздействием генерала Жоффра была отвергнута.

На встрече последовало изложение общих основ сосредоточения и группировки французских и русских армий против Германии. Представители держав согласились относительно необходимости направить удар в сердце неприятельской страны. Было признано разумным сосредоточить силы таким образом, чтобы быть в состоянии действовать либо против сил противника в Восточной Пруссии, либо идти на Берлин по операционной линии к югу от этой провинции. Не отрицая необходимости для России держать многочисленные силы против Австрии и Швеции, генерал Жоффр считал, что поражение Германии значительно облегчит операции русских армий против других держав Тройственного союза. Он полагал необходимым добиться уничтожения с самого начала Вооруженных сил Германии. С этой целью возникла задача ускорить мобилизацию и сосредоточение союзных армий. На русском фронте это было связано с проблемой железных дорог. Из объяснений Якова Григорьевича выяснилось, что некоторые из работ, намеченных на совещании начальников штабов в прошедшем году, уже выполнены. Участок Жабинка-Брест учетверен. Удвоены колеи участков Брянск-Гомель, Лунинец-Жабинка, Орел-Варшава. Предполагается постройка новой двухколейной линии Рязань-Тула-Варшава. На совещании было намечено проведение второй колеи на участках Батрики-Пенза-Смоленск, Ровно-Барановичи и Лозовая-Полтава-Киев-Сарны. Было признано желательным перешить на европейскую колею железных дорог на левом берегу Вислы, а также увеличить количество мостов через эту реку в Варшавском районе.

На совещании обсуждался вопрос о ведении военных действий. Было признано совершенно необходимым для союзных армий добиться как можно скорее решительного успеха. Не без оснований считалось, что неудача французских армий в начале войны позволит Германии перенести на свою восточную границу часть сил, которые продолжали бы сражаться против Франции. Если же французские армии смогут одержать верх над силами, выставленными против нее Германией, то этот успех облегчит операции русских армий, так как Германия не будет в состоянии перенести свои войска с Западного фронта на Восточный. Высказывалось мнение поэтому, чтобы французские армии обладали значительным численным превосходством над германскими силами на западе. Это условие считалось выполненным, если Германия будет вынуждена охранять свою восточную границу значительными силами. Исходя из этих соображений, генерал Жоффр полагал, что было бы выгодно для обеих армий, чтобы группировка русских сил в Варшавском округе уже в мирное время предоставляла для Германии прямую угрозу. В этой связи последовало заявление генерала Жилинского, что новый проект организации русской армии предвидит формирование армейского корпуса в Варшавском районе.

В конце совещания было определено, что связь между штабами будет осуществляться по уже отлаженному каналу через Англию, с которой имеется соглашение по данному вопросу.

Совещание союзников, таким образом, прошло под давлением начальника Главного штаба Франции генерала Жоффра. Он смог подчинить решение ключевых вопросов интересам своего государства, что нельзя сказать о генерале Жилинском, которого многие в высших правительственных и военных кругах напрямую обвиняли в «близорукости».

25 сентября (8 октября) 1913 года императором были утверждены новые «Основные соображения по развертыванию наших вооруженных сил при войне с державами Тройственного союза», разработанные Главным управлением Генерального штаба. Согласно этим соображениям 3-я армия, как слишком громоздкое по своему составу объединение, была разделена на две – собственно 3-ю армию (11 пехотных и 4 кавалерийские дивизии) и 8-ю армию (9 пехотных и 5 кавалерийских дивизий). При этом было определено, что 8-я армия с началом войны должна будет вести разведку противника к югу от дороги Базалия, Ожоговцы, Тарнополь и готовить наступление на фронте Тарнополь – Чертков в общем направлении на Львов[7].

В начале 1914 года умер варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа генерал-адъютант генерал от кавалерии Г. А. Скалон. Я. Г. Жилинский был освобожден от должности начальника Генерального штаба и назначен на освободившуюся должность. Новым начальником Генерального штаба российской Императорской армии был назначен генерал-лейтенант Н. Н. Янушкевич, не имевший ни должных знаний, ни необходимого опыта для работы в такой должности.

Поэтому неудивительно, что основную роль в вопросах стратегического планирования военных действий играл начальник Главного управления Генерального штаба (генерал-квартирмейстер) генерал-лейтенант Ю. Н. Данилов (Черный). В основе стратегического плана по-прежнему лежала идея нанесения двух мощных охватывающих ударов с целью окружения и разгрома всей группировки противника (большие «Канны»). При этом Данилов и его помощники не учитывали так называемый человеческий фактор – состояние командования, в том числе австро-венгерскими войсками и войсками Юго-Западного фронта.

Схема 1. Развертывание сторон на Восточноевропейском и Балканском театрах войны.

Командующим фронтом по штатному расписанию должен был стать командующий войсками Киевского военного округа генерал от артиллерии Н. И. Иванов, а начальником штаба фронта – генерал М. В. Алексеев. Им противостоял в качестве главнокомандующего австро-венгерскими армиями эрцгерцог Фридрих, при котором начальником штаба был генерал Конрад фон Гетцендорф.

Генерал Н. Н. Головин, характеризуя этих людей, пишет, что по своим профессиональным качествам Иванов и Алексеев уступали противнику. Если личность первого в военном отношении являлась незначительной, то относительно генерала Конрада сказать этого ни в коем случае нельзя. Генерал Конрад долгое время до войны являлся выдающимся начальником Генерального штаба австро-венгерской армии, и появление его в роли начальника штаба австро-венгерского главнокомандования, при условии что пост главнокомандующего будет иметь по преимуществу почетное значение, не могло быть ни для кого секретом. Таким образом, базировать свое решение дать сражение в форме «Канн» на ничтожности неприятельского главного командования изначально было ошибочным. На этом основании Н. Н. Головин делает вывод о том, что «Главное управление русского Генерального штаба не имело никакого основания»[8].

Ошибался русский Генеральный штаб и в отношении соотношения сил и средств в полосе действий Юго-Западного фронта. Они превосходили противника только по количеству кавалерии. Но Данилов считал, что «Россия имела все основания рассчитывать восполнить недостающую численность своих войск их доблестью»[9].

При этом русское командование ошибочно было убеждено, что сможет упредить противника в развертывании войск в начале войны. При этом расчеты делались на том основании, что «судьбе было угодно, чтобы в руки нашего ГУГШ (Главного управления Генерального штаба. – Авт.) попали в 1909–1912 гг. подробные сведения о намеченном австро-венгерским планом войны развертывании». На этом основании «составители нашего плана считали, что выбор «поля» предстоящего генерального сражения будет принадлежать нам»[10].

Но в последующем планы австро-венгерского командования менялись. Несмотря на это, Генеральный штаб русской армии продолжал ориентироваться на старые стратегические планы противника, даже при которых выходило, что австро-венгерская армия сможет закончить свое сосредоточение в Восточной Галиции к исходу 15-го дня мобилизации. В то же время возможности мобилизации и развертывания русских войск были значительно ниже. Так, по подсчетам выходило, что войска Юго-Западного фронта могли произвести частичное развертывание (36 пехотных дивизий) только на 25-й день после объявления мобилизации, а остальных 13 пехотных дивизий – к 40-му дню. В результате этого у военных специалистов не оставалось сомнений, что «в начале операций на Юго-Западном фронте инициатива в действиях окажется в руках наших врагов»[11].

Имелись серьезные расхождения и в определении направления главного удара. В Записке генерал-квартирмейстера Главного управления русского Генерального штаба Ю. Н. Данилова от 1 марта 1914 года высказывалось предположение, что австро-венгерская армия, сосредоточенная в Восточной Галиции, нанесет главный удар на фронте Седлец, Брест, Кобрин. Для обеспечения главного удара с юга австро-венгерские войска «постараются овладеть дубно-ровенским районом и выставить заслон на проскуровском направлении». Штаб же Киевского военного округа считал, что главный удар австро-венгерская армия нанесет именно на направлении Проскуров, Винница, Киев. «Разница в оценке обстановки порождала разницу во взглядах на наиболее целесообразный способ наших собственных действий. Местное начальство Киевского военного округа всегда настаивало на усилении 3-й и 8-й армий и оттяжке их наступления, считая более соответствующим выждать вперед австрийцев и рассчитывая встретить их короткими контрударами. Напротив ГУГШ, исходя из соображения о вероятном направлении главных усилий австрийцев к северу и учитывая опасность такого удара для наших запаздывающих в своей готовности 4-й и 5-й армий, требовало скорейшего перехода в наступление армий, развертывавшихся на территории Киевского военного округа», т. е. 3-й и 8-й[12].