Читать книгу Три чудодея - Валентин Яковлевич Иванов - Страница 2

Чудаки в науке – совсем не редкость. Едва появившись в Академгородке, Веня столкнулся с одним из таких. Правда, не прямо. Он тогда только что поступил в университет и решил поработать до начала занятий. Устроился резчиком бумаги в типографию Института математики. Работа нетрудная, в особенности для молодого парня, если он балуется гантельками и штангой. Бумагу привозят в огромных рулонах диаметром метра полтора. Скатывают из кузова грузовика по наклонным доскам прямо на тележку, на которой эти рулоны отвозят в подвал. Там её нужно разрезать на полосы специальным резаком и отвезти в печатный цех, где стоит гильотина. Не такая, как в фильмах о Великой французской революции, но не менее внушительная. Она представляет собой массивный стальной стол с прорезью, в эту прорезь входит острый нож длиной более двух метров, который управляется мощным электромотором. Уложив пачку грубо нарезанных полос на стол, нужно отмерить стальной линейкой необходимые размеры листов, сделать карандашом пометки и аккуратно подвинуть полосы под нож, вертя ручку, которая передвигает рабочую поверхность стола. Чтобы резчик по глупости не отрезал себе пальцы, левой рукой он оттягивает стальную скобку, которая блокирует движение ножа, а правой нажимает на кнопку, приводя его в движение. Вот и вся работа. Простая с виду, но требует аккуратности.

Лето в Сибири жаркое, но Академгородок весь в зелени. Всюду приятная прохлада, запах сосен и шелест берёзок на ветру. Перед фасадом института разбит обширный цветник – пышные георгины, горделивые розы, а справа от главного входа расположена стойка для велосипедов. Придя утром на работу, Веня заметил стоящий в стойке велосипед настолько необычного вида, что подошёл поближе, чтобы рассмотреть это причудливое сооружение. Собственно, сам веловипед был совершенно обычным – «Урал» за тридцать пять рублей. Необычным был у него руль. Вместо хромированной трубки, изогнутой наподобие бараньих рогов, на рулевой колонке был взгромождён автомобильный руль, обычно называемый баранкой. Самым примечательным было то, что это был руль не от легкового автомобиля, а от грузовика. Пластмассовая кнопка в центре для подачи звукового сигнала отсутствовала, на её месте водружён картонный циферблат от дешёвого будильника за пять рублей. Все эти новшества были приляпаны к рулевой колонке как попало руками яйцеголового интеллигента. Видимо, хозяин велосипеда был чрезвычайно горд тем, что ни у кого более такого велосипеда нет. Не потому, что его нельзя купить ни в каком магазине, а оттого, что никто более не догадается сделать такое.

Чем долее Веня жил в Академгородке, тем больше чудаков ему попадалось на глаза. Один, например, круглый год, даже в лютые морозы бегал по дорожкам в майке и спортивном трико за три рубля. Иногда бегал по снегу босиком. Говорили, что у него были слабые лёгкие, и врачи посоветовали ему закаляться, чтобы не умереть от туберкулёза. Другой бы на его месте просто переехал из суровой Сибири на жительство, к примеру, в Крым. Но он был учёным, и у него для такого переезда просто не было денег.

Но главные и самые интересные чудаки на улицах были неприметны, зато в стенах академических институтов, как показали дальнейшие события, их было в избытке.

В начале своей научной биографии Веня подолгу просиживал за столом, склонившись над книгами и рукописями. Плечи затекали и начинали болеть, когда вставал из-за стола. Друзья посоветовали ему купить иппликатор Кузнецова. Стоил он недорого. Раскрыв коробку, Веня обнаружил в ней десятка три пластиковых кружочка. С одной стороны у кружочка были острые иголочки в форме пирамидок. Все эти изделия изготовлялись методом литья из очень прочного пластика, поэтому были дёшевы впроизводстве. Кружочки следовало нашить рядками на кусочек ткани, образовывался коврик, на который и следовало ложиться затвердевшими мышцами. Сначала было очень больно, но стоило перетерпеть минуту-другую, боль проходила, и становилось даже приятно. Постепенно Веня научился даже засыпать на таком коврике. Помогало феноменально. Впившиеся в мышцы иголочки активизировали нервную систему, обеспечивая приток энергии к нужным областям мышц. Вставая с коврика, он ощущал необыкновенную лёгкость и свежесть. Полежав минут пятнадцать, можно было снова работать несколько часов.

Веня стал пропагандировать лечебные свойства иппликатора всем своим знакомым, но однажды ему в руки попался рекламный листок одной из многочисленных фирм, производящих судо-иппликаторы. Когда он дочитал до конца, пришёл в ужас. Реклама сообщала, что, помимо релаксации мышечной системы, иппликатор применяется для лечения серьёзнейших заболеваний – экземы, частичных параличей, хронических заболеваний внутренних органов и даже рака. Чем серьёзней заболевание, тем большую должна быть площадь соприкосновения с телом. Пациентам с хроническими заболеваниями рекомендуется нашить кружочки на пижаму изнутри, образовав костюм с лечебными свойствами.

Дочитав до конца, Веня пришёл к выводу, что от успеха первых применений иппликатора, автор изобретения подвинулся рассудком, решив, что его чудо избавит человечество от всех болезней. Впрочем, возможно и другое: эту афёру запустили ловкие и беззастенчивые дельцы, которых интересует только выгода, а вовсе не здоровье пациентов. Но могли ли они проделывать это, не согласовав с автором, в принципе, полезного изобретения?

Другой пример Веня нашёл в Академгородке – метод  Бутейко – волевой ликвидации глубокого дыхания. Изначально метод базируется на теории, выдвинутой К. П. Бутейко, учёным, физиологом, кандидатом медицинских наук и практикующим врачом. По его мнению, некоторые патологии человека являются симптомами (синдромами) открытой им «Болезни Глубокого Дыхания» – якобы излишний объём и скорость дыхания вызывают нарушения обмена веществ в организме, так как дыхание является одним из главных факторов, определяющих его. Он разработал диагностику, динамику и методологию избавления от этой «болезни». Сделав автоматическое дыхание правильным, тем самым, по этой теории, можно улучшить обмен веществ пациента и исключить проявления ряда симптомов и синдромов. Метод показал исключительно высокую эффективность при лечении самых запущенных форм астмы.

Одна из знакомых Вени буквально боготворила Константина Павловича, считая, что он спас её и тысячи других от медленного и весьма болезненного умирания, когда никакие другие методы лечения уже не помогают. Прочитав машинописный текст с описанием метода Бутейко, Веня нашёл его весьма разумным, но более всего впечатляла объективная статистика излечения пациентов. Правда, потом он нашёл отзывы и других известных врачей, которые считали, что лечебный эффект налицо, но механизм излечения заключается не в изменении газового состава в лёгких, а в выработке рефлексов сдерживания астматического синдрома путём длительной и упорной тренировки. Больным же было «до лампочки», чем это объясняется по науке. Главное, что методика работает и спасает пациентов.

В доме Бутейко постоянно проживали его приверженцы, бывшие или настоящие пациенты, почему-то исключительно женского пола. Они были бесплатными домработницами и помощницами, хотя злые языки чего только не говорили по этому поводу.

Константин Павлович, несомненно, был чудаком. Одним из его судачеств было учение о том, что зубы человека – самое комфортное место для размножения всевозможных бактерий, и потому они должны быть удалены полностью, если человек решает вести здоровый образ жизни. Наверное, сам он пришёл к такому выводу, когда зубов оставалось немного, и расставатьсяс ними было не так жалко. Хуже было то, что некоторые из его фанатичных поклонниц, молодые женщины, решили последовать советам Мастера.

Другое чудачество было подстать первому. Бутейко уверовал, что открытый им метод способен излечивать не только астму, и с каждым годом он расширял спектр лечебных процедур для пациентов самого широкого профиля. Теперь эффект воздействия на психику пациентов основывался на авторитете великого учёного. Легко догадаться, что спектр лечений должен, рано или поздно включить и раковые заболевания. В своей книге «Дыхание по Бутейко от всех болезней» он пишет: «Метод Бутейко был 60 лет запрещен в нашей стране, потому что его не признавала официальная наука. И только сегодня дыхательная гимнастика названа учеными РАМН «революционным открытием в области медицины».

Затем он взялся лечить отца Вениного знакомого, у которого диагностировали рак третьей стадии. Долго  тренировали ослабленного болезнью мужчину, затем он умер, как и прогнозировали врачи, а Константин Павлович по этому поводу сказал родственникам умершего:

– Слабый духом, он отказался прозодить полный курс тренировок поверхностного дыхания, что же вы хотите?

Тот факт, что больному был отпущен срок, который оказался короче длительности стандартного курса тренировок, как-то не принимался в рассмотрение. Гуру всегда прав. Так же, как и в случае с Кузнецовым, полагал Веня, проблема заключалась в том, что каждый из них сделал полезное, и даже очень полезное открытие для человечества, но на каком-то этапе славы вышел далеко за пределы своей компетенции, уверовав в свою сверхзначимость.

Однажды Веня зашёл в ИЯФ проведать друзей. Сидели, пили крепко завареный чай, обменивались новостями. Неожиданно открывается дверь, и в проёме появляется нелепая фигура в синем халате лаборанта. Худой, волосы торчат в стороны, глаза горят злобным огнём. Взгляд остановился на Вене:

– Ты где взял эту рубашку?

– Я… к-купил, а что? – Веня взглянул на себя: рубашка, как рубашка.

– Ты знаешь, что красный цвет – это цвет сионистских боевиков?

– Неужели? – изумился Веня. – Не знал.

– Знать надо, – пальцен ткнул в его сторону странный человек и исчез так же быстро, как и появился.

– Кто это? – осторожно осведомился Веня, когда дверь закрылась.

– Это Шмакин, – дружно заулыбались сотрудники.

Веня понял: Шмакин – это местная знаменитость. Активист общества «Память» и общества трезвости одновременно. Такая интересная комбинация.

Лет через тридцать Веня снова встретился со Шмакиным в одном из литературных клубов. Героя девяностых было не узнать. Вместо густой шевелюры аккуратная лысина. Прежнюю худобу сменило аккуратное пузцо. И только неукротимый блеск глаз остался прежним. За эти годы Шмакин успел развестись, жениться на девушке на тридцать лет моложе его и в шестьдесят три года родить сына. Стихи свои все знал наизусть и читал яростно, как Маяковский. Вот только остановить его было практически невозможно.

По окончании заседания клуба Шмакин вынул из портфеля загадочное сооружение, слегка напоминавшее гиперболоид инженера Гарина, и включил его в розетку. Сооружение засветилось синеватым светом, и в воздухе сильно запахло озоном.

– Моё изобретение, – с гордостью сказал он. – Генератор отрицательных ионов. Убивает всех микробов и способствует усилению мозгового кровообращения. У меня ведь тридцать семь патентов. Это вам не хрен собачий.

Да, мало у нас таких людей.