Читать книгу Суженый? Ряженый? - Валентина Андреевна Лебедева - Страница 4
глава 3 Иванка и Алексий
ОглавлениеОказавшись по другую сторону зеркального стекла, я несколько растерялась. На такое я не рассчитывала!
Руки мужчины были крепкими и такими горячими, словно вот-вот готовы были прожечь тонкую ткань халата.
– Да, раньше ты была совсем другой, – не сводя с моего лица пристального взгляда, произнёс незнакомец, продолжая сжимать крепкие объятья.
– Раньше? Разве мы были знакомы? – пролепетала я, пробуя освободиться из его объятий и смущённо понимая, что от пристального взгляда антрацитовых глаз не укрылось ничего.
– Не в этой жизни, – произнёс зазеркальный принц, разжимая объятья.
– «Ну и пусть, – звучал в голове упрямый внутренний голос, – Я же совершенно свободна с того самого момента, как застала мужа в объятьях другой. К тому же – это только сон! Разве наяву я смогла бы пройти сквозь зеркало»!
С любопытством оглядев окружающее пространство я не обнаружила в срубе ни окон, ни дверей. Тяжёлая бревенчатый потолок нависал над головой, а всё убранство комнаты состояло только из массивного кресла, обитого тёмно-красным бархатом.
– «Глупо получилось, – настаивал внутренний голос, – Сколько раз тебе нужно говорить: – не доверяй всяким проходимцам! Особенно зазеркальным. Полезла не в своё дело и оказалась в чужом мире, с чужим мужиком, да ещё и в таком неприглядном виде»!
– Это можно легко исправить, – неожиданно заявил незнакомец, будто прочитав мои размышления. – Что предпочитаешь – платье или брюки? А можно и на мой вкус!
Мужчина повёл руками. Не успев понять, что произошло, я оказалась в лёгком белом платье с обнажёнными плечами и пышной многослойной юбкой в стиле шестидесятых годов двадцатого века. Туфельки-лодочки с серебряными пряжками приятно сидели на ногах. Шею украшало жемчужное ожерелье в несколько нитей. Длинный жемчужные серьги красовались в ушах. Тёмные волосы собраны в объёмную причёску и тоже украшены жемчугом.
– На мой взгляд – именно то, что надо! – констатировал мужчина, оглядев меня с ног до головы.
– Вы – волшебник? – удивлённо произнесла я, заметив своё отражение в обратной стороне зеркала. – Такое могло произойти только во сне…
– Сон, так сон, если тебе так будет спокойнее, – улыбнулся «принц», сложив руки на груди. – Надеюсь, тебе ещё интересно, почему уже несколько веков лишена любви?
– Если это мне сниться, то вы же не отстанете, пока не добьётесь своего, – пожала я плечами, понимая, что деваться всё равно некуда. – Показывайте, что хотели!
Мужчина рассмеялся.
– Упрямая! Хорошо! Будь по-твоему! Не пугайся и сохраняй тишину. Все вопросы потом. Ты увидишь своё прошлое воплощение и узнаешь, отчего огонь преследует тебя все эти годы.
Незнакомец протянул руку. Немного помявшись, я её приняла.
– Будет лучше, если ты закроешь глаза, – прошептал приятный голос над самым ухом (и когда только мужчина успел оказаться сзади…). Одной рукой он сжимал мою ладонь, другой приобнял за талию.
Я зажмурилась. До этой поры он не сделал мне ничего плохого. Я если попытается – проснусь! Только кошмаров мне на сегодня и не хватало!
– «К чему такие сложности, если мы во сне, – шептал внутренний голос, – Мог бы просто раздвинуть стену, раз уж из этого помещения нет выхода…»
Не успела я толком представить, что могло ожидать нас снаружи, как отчётливо почувствовала, что ноги мои не ощущаю больше твёрдой поверхности. Открыв глаза, я с ужасом осознала, что падаю!
Нет! Это было не падение, а полёт. Я летела. А за спиной слышались лёгкие взмахи крыльев. Понимая, что сейчас заору, я прикусила губу, почувствовав во рту вкус крови.
– Не бойся, – повторил крылатый принц, будто знал о моём страхе, – Это только сон. Ты же не раз летала во сне!
– «Ага! Летала…, – приставал внутренний голос, – Только это было в детстве. К ому же, каждый твой полёт заканчивался падением с кровати».
Я поняла, что ещё мгновение, и мне будет всё равно – потеряю сознание! Я боялась высоты гораздо больше, чем огня.
– Это в реальности ты боишься, – шептал принц, касаясь мочки уха тёплым дыханием. – Сейчас ты во сне, я рядом, так что бояться совершенно нечего.
Его слова подействовали успокаивающе. Сердце моё перешло с галопа на обычный ровный ритм, а в голове прояснилось. Я стала с любопытством разглядывать окружающий пейзаж.
По правде сказать, пейзаж был довольно однообразным – сплошные оранжево-красные всполохи да разводы. Однако, лететь было приятно. Ощущение невесомости слегка будоражило сознание. Крепкие руки незнакомца сжимали талию, а ветер ласково раздувал волосы, словно играя с ними.
– Мы что, летим сквозь огонь? – прошептала я, помня наставления незнакомца.
– Тебя это смущает? – послышалось за спиной, – Не бойся огня, он – твой защитник.
Впереди показался голубоватый просвет, мы стремительно влетели в него и…
Я перестала существовать!
Нет! Не так! У меня больше не было тела! Ни рук! Ни ног! Ни, даже, головы!
Ни-че-го!
Однако, разум мой был ясен, как никогда!
– «Я стала призраком? Тенью»? – завопил внутренний голос.
– Конечно – нет, – пояснил кто-то невидимый справа от меня, – Мы прошли сквозь время и пространство. А, так как здесь уже существуем другая «ты» и другой «я», мы не можем принять телесную оболочку. Но, обещаю, ты всё увидишь, услышишь и почувствуешь. И поймёшь! К этому я тоже приложу все старания. А когда всё закончится, мы вернёмся в свои тела.
– Это – всего лишь сон! Только сон! Здесь возможно всё! – успокаивала я внутренний голос, – Утром я проснусь в своей кровати и буду со смехом вспоминать ночные переживания!
Маленький скит в десяток домишек затерялся в ленточном бору неподалёку от быстрой горной речки. В одном из таких домишек с двускатной крышей, вросшем в землю по самые окна, за столом трапезничали седая старуха и худосочная девчонка лет десяти-двенадцати. Вскочив из-за стола, девочка нечаянно задела локтем глиняную кринку с квасом, отчего та, покачнувшись, грохнулась об пол, расплескав содержимое и разлетевшись на крупные осколки. Ойкнув, девчонка присела под стол, зажав рукой кровоточащую царапину на ноге.
Иванка выглядела младше своих годков. Худая и чересчур костлявая, она, однако, была жилистой и выносливой. А как не быть, когда матери нет, батя в поле целыми днями, а большуха всю работу по дому младшенькой поручает, поскольку снохи да старшие чада при деле. Бабка Агафья была вовсе не злой и часто жалела Иванку, но и спуску ей не давала.
– Недотёпа безрукая, – ворчала старуха, собирая осколки разбитой непоседой кринки, – Неумеха! Одна убыль от тобе! Такая же бестолковая, что твоя приблудна мать: появилась невесть откудова и пропала незнамо куды! И кто токма таку замуж возьмёт!
– А я и не хочу замуж, – виновато бормотала девчонка, потирая ушибленную ногу. Матери Иванка не помнила, оттого на слова большухи внимания не обращала.
– Ишь, ты! Не хочет вона, – вздыхала Аганя, – Так и будешь у бати на горбу сидеть! И чаго ж ты така худюща, ведь ешь за троих, да видно – не в коня корм! Поди с глаз моих!
Иванка тотчас же выполнила наказ, сбежав за ворота. У кромки леса она нашла крупный лопух. С трудом оторвав крепкий лист, поплевав на него, приложила к кровоточащей ноге и уселась под берёзу. Девочка знала, что бабушка вскоре передумает и станет её кликать, потому далеко от ворот не уходила.
Как и ожидалось, не успела тень от солнца сдвинуться, как у ворот загремел зычный голос Агани:
– Эй! Иванка, подь сюды! На реку сбегай, вода кончается!
Девочка выскочила из укрытия и бросилась к воротам: ослушаться бабушку было чревато. Коренастая Ганя протянула крепкую бадью, приговаривая:
– Бери воду супротив течения, полы мыть станем.
Кивнув, Иванка быстро засеменила к реке, слегка покачивая кадушку при ходьбе. В ските имелся колодец, но воду из него брали только для приготовления пищи и обрядов, а для стирки и мытья приносили из реки. Идти к речке приходилось по тропе через лес. Скит располагался в укромном месте, среди вековых сосен и ельника. Чуть поодаль находились паши и заливной луг, на котором братья пасли коз. На дворе конец мая, но солнце уже по-летнему припекало. Вдоль леса распустились цветы: трепетали на ветру беленькие колокольчики первоцветов, медленно покачивали синими и сиреневыми соцветиями медуницы, под ельником появились кукушкины слёзки с острыми листочками. Запах влажного весеннего леса кружил голову.
Иванка старалась не наступать на прошлогодние шишки, чтобы не поранить босые ноги. Тёмно-русые косы, связанные сзади одним бантом из выбеленного льна, упруго бились о спину. В некоторых местах, чтобы перебраться через оставшиеся на тропе лужи, приходилось подбирать подол сарафана и придерживать его свободной рукой. Вскоре лес расступился, обнажив каменистый берег и убегающую вниз тропинку. Бурная река была не слишком широкой, однако – быстрой и каменистой, а местами и глубокой. Вода в ней студёная, оттого, что исток размещался высоко в горах. Отражение этих гор в ясную погоду можно было увидеть в воде, словно зависшие между небом и землёй.
Отмахиваясь, от назойливой мошкары, девочка быстро сбежала вниз к реке. Перепрыгивая с камня на камень, она искала место ближе к середине, там, где вода самая чистая. Для пола сгодилась бы и мутная, однако, набедокурив с утра, девчонка хотела загладить вину. Бадья быстро наполнялась студёной водой, становясь тяжёлой. Не рассчитав сил, Иванка потянула её на себя и… Нога соскользнула с мокрого валуна… Оступившись, девочка выпустила бадью. С треском ударяясь о камни, та быстро поплыла вниз по течению.
– Стой! Эх, беда-беда!
Иванка пыталась выловить потерю, прыгая с камня на камень. Безуспешно.
Понимая, что бадью не вернёшь, девочка разревелась. Плакала она редко, даже когда тятя наказывал, а он умел это делать с толком и расстановкой. Иванка не боялась боли, привыкла… Опасалась она только осуждения Агафьи, да насмешек сродных братьев. Эти бузуны вновь начнут дразнить её приблудой, да над матерью смеяться. Оттого и старалась девочка держаться особняком, подальше от дома, поближе к лесу.
Вернувшись на берег, Иванка села на камень и стала хлюпать носом, размазывая грязь по впалым щекам. Она даже не представляла, как вернётся домой после такого. И без воды, и без бадьи…
Долговязый мальчишка выбрался на берег чуть ниже по течению, стянул через голову мокрую рубаху и, с силой отжав, напялил вновь. На его груди девочка разглядела необычный крестик.
Поставив бадью на камень у своих ног, он произнёс с хрипотцой:
– Эй, босоногая, чего ревёшь белугой? Не ты бадейку упустила?
Иванка замерла, спрятав продрогшие ступни под мокрый подол, отёрла рукавом грязное лицо, размазав слёзы по щекам.
– Ага, я так и помыслил, – оборачиваясь, сообщил мальчишка. Его круглое голубоглазое лицо просияло неполнозубой улыбкой. – Да тута окромя тобя и нету никого!
Пустая бадья звонко шлёпнулась о камень возле Иванки, едва не потеряв стягивающий обруч. Вихрастый был с другого берега, где жили мирские, не принимающие кержаков. В ските таких отчего-то не любили, называя нехристями и раскольниками. Иванка понимала, что не может его игнорировать, но и заговаривать боялась.
– Ты, случаем, не немая? – не отставал мальчишка, поёживаясь в мокрой рубашке.
Заметив её пристальный взгляд, он хмыкнул, скривив рот и двинулся в её сторону. От испуга Иванка подскочила, схватила бадью и, не поблагодарим вихрастого, ринулась вверх по берегу. Она понимала, что без воды в скит возвращаться нельзя, но, не могла усидеть на месте.
– Дикарка. Вот и помогай таким, – вздохнул парнишка, обречённо махнув рукой. Он медленно направился к реке и, бросившись щучкой в холодную воду, поплыл обратно к своему берегу.
Спрятавшись за прибрежным кустом, Иванка следила, как вихрастый, взобравшись на противоположный берег, резво побежал по тропинке и вскоре скрылся из виду.
– Только бы тятя не узнал, что этот со мной заговорил, – думала девочка, переступая с ноги на ногу, – Не то выпорет, с него станется. Или, чего доброго, по новой в погреб запрёт, лишив еды на сутки.
Всхлипнув, девочка спустилась к реке, но в этот раз не стала забираться далеко, а набрала воду почти у берега. Подняв бадью двумя руками, наклонившись в противоположную сторону, чтобы нести было сподручней, она поплелась к скиту. Наверху Иванка услышала пронзительный свист и обернулась – с противоположного берега активно махал рубахой улыбающийся мальчишка.
– Эй, босоногая, – прокричал он, – Вдругораз приходи, я ждать стану.
Окончательно смутившись от такого внимания, девочка припустила в лес.