Читать книгу Далеко ли до счастья - Валентина Астапенко - Страница 4

Дед Данила знал, что доживает последние годочки: они уже давно перекатились за девяносто. И пришло ему как-то на ум: «А не рассказать ли своим о давнёшней моей тайне? Али унесть её с собой?»

В этом году случилось несчастье с его зятем, и младшая из детей, дочь Вера, уговорила отца переехать к ней в город. Дескать, вдвоём-то веселее, вернее, втроём, потому как неженатый её сын все выходные был дома после занятий в институте. Да и за самим стариком уже глаз да глаз нужен. Четверо его сыновей тоже один за другим перебрались в этот же город, но навещают отца редко: некогда, крутятся-вертятся, как белки в колесе.

Дед Данила был могучего телосложения: высокий, плотный; руки как лопаты, в трещинах от вечной работы с землёй. Но вот ноги стали слабоваты. Передвигаются они всё осторожнее, будто исследуют почву, как бы не промахнуться и не оступиться. В поблекших карих глазах не осталось былого задора, огня, стал затухать интерес к жизни.

Однако не скажешь, что он дряхлый старик. Всегда ухоженный, с аккуратно выбритыми щеками, подстриженными бровями. Седых волос осталось немного, лишь вокруг лысины на затылке. Только чуть отвисшая нижняя челюсть выдавала его возраст: будто уже недоставало сил держать её в узде.

Дед Данила стал чаще уединяться, даже притворялся, будто спит, чтобы его не тревожили попусту. Походит по квартире, как потерянный, с угла в угол, потопчется около аквариума, жалея золотых рыбёшек, закованных в неволю, да и вон на свежий воздух, чтоб ветерком продуло да мозги прочистило. Сидеть, как зверюге загнанному, больше невмоготу. Того и гляди голова лопнет, душу наизнанку вывернет.

Эх, домой бы, в деревню родимую… Взяткино… Снег откидать от крылечка, поскрипеть катанками по дорожке к поленнице, прихватить охапку берёзовых дровишек, закинуть их в прожорливую печь, посидеть на кукурках возле неё да поглазеть, как она ловко управляется с берёзой, а та, пыхнув, будто порох, заполняет теплом всю избу. Вот где думается легко да рассуждается здраво!

…А тайна Данилова была в том, что досталась ему от деда с бабкой заветная шкатулочка с дорогими камешками. И велено ему было не касаться их, кроме как в крайней нужде. Об этом даже супруга ни сном ни духом не ведала.

Сколько раз порывался он раскрыться перед Фёклой, женой своей, любушкой-голубушкой, сколько раз признание обжигало рот и готово было скатиться с языка, но, поразмыслив, заглатывал его снова и крепко-накрепко замыкал рот на замок. «Не время ишшо. Обойдёмся, не баре! Люди живут, а мы чо, хужее их будем? Пусть себе лежат побрякушки, есть-пить не просют. Сами – уж как поработаем, так и полопаем», – уговаривал себя не раз. И только как на фронт уйти, всё-таки насмелился Данила:

– Давай укладывай мальца да выходи в сенцы. Дело есть, – его слова прозвучали каким-то особым, чужим для неё голосом.

У Фёклы от нехорошего предчувствия похолодело в груди. В её глазах, серо-зелёных, глубоких, словно списанных с иконы, застыли растерянность и тревога. Как только Николка смежил глазёнки в люльке, она поспешно выскочила к Даниле.