Читать книгу Любовь бандита, или Роман с цыганом - Валентина Басан - Страница 6

Илья лениво зевнул и нехотя заметил:

– Не называй меня больше милым. Меня это раздражает, ты же знаешь.

– Но она тебя постоянно называет милым, даже по телефону! – плаксиво заметила Нина и надула пухлые губы.

«Хороша, зараза, – подумал Илья мельком, – не то что бесцветная и бесхребетная сестрица. Эх, не была бы ты малолеткой…» Илья оценивающе погладил спину и заметил прекрасный плавный изгиб, результат занятий танцами с шести лет, грудь неразвита, но всё ещё впереди, личико практически идеальное.

– Малыш, а поехали ко мне домой?

Нина жевала во рту язык, промычала что-то нечленораздельное, но ей хватило силы воли отрицательно мотнуть головой.

– Ну глупышка, не упрямься. Посидим немного, кино новое посмотрим «Гарри Поттер и узник Аскабана».

– «Узник Азкабана», правильно через «з», – машинально поправила Нина, но ни для неё, ни для него это не имело принципиального значения.

Охотник увидел, что жертва заглотила наживку, и ему было наплевать на все согласные, неважно, звонкие или глухие.

Жертва уже поняла, что поедет. Она знала это с самого начала, но здравый смысл, задушенный глупостью, ещё пытался сопротивляться. Второй страстью, помимо Ильи, были книги и фильмы про Гарри Поттера. Нина ждала выхода каждой новой книги как праздника, поэтому здравый смысл понял, что у него нет шансов, лёг и умер.

– А далеко ты живёшь?

Они направлялись бодрым шагом к станции метро «Марьино». Нина попыталась взять любимого за руку, но тот сделал вид, что поправляет одежду.

«Видно, беспокоится о моей репутации», – нашептала глупость мёртвому здравому смыслу.

Когда Нина повторила свой вопрос, Илья ответил, что недалеко, на Римской, прямо по прямой веточке. Десять минуточек ходьбы.

После метро они шли не десять, а все сорок минут. Нина устала, так как после школы ничего не ела и не пила. Они подошли к старенькой, пятиэтажной хрущёвке без кодового замка, и парень, всё ещё играя роль галантного кавалера, открыл входную дверь в подъезд.

Нине резко ударил в нос отчётливый запах аммиака, мочи человеческой и (или) кошачьей, но оттого, что дверь в подъезд была предусмотрительно закрыта, хотя и не заперта, запах, видимо, здесь стоял круглогодично. Илья жил на пятом этаже, и Нина прошла с ним четыре круга преисподней, с блевотиной, лежащим наркоманом, которого Илья просто переступил, а Нину практически перенёс через него. На пятом этаже, куда поднимался весь сигаретный дым, Нина поняла, что первый этаж с глотком свежего воздуха не такой уже и вонючий.

Они зашли в угловую квартиру с дверью, оббитой красным дерматином.

– Прошу в логово холостяка!

Илья оптимистично включил свет, и Нина сразу же увидела двух тараканов, которые скрылись где-то в направлении кухни.

Бедненькая однокомнатная хрущёвка была настолько тесной, что Нина уже из коридора увидела слева окно комнаты, а справа окно кухни. Посредине сего творения человеческого маразма под названием «жильё» горделиво стоял остров «туалет/ванная», который разделял конурку на поспать и пожрать. Обстановка была очень бедной из далёких пятидесятых годов: сервант на тонких ножках с прямоугольной дверцей посредине, которая становилась столиком непонятно для чего, а вверху два стекла, которые разъезжались в сторону друг от друга, и если надо было достать сервиз или документы, то пальцами хватали одно стекло и аккуратно «толкали» его в сторону его товарища. При этом весь сервиз гремел, стёкла дребезжали, а на фарфоровом петушке, в который большинство мужчин прятали водку, чтоб жена не догадалась, крышечка грозилась разбиться. Два кресла на тонких ножках были продавлены до такой степени, что казалось, если ты в них сядешь, то тебе понадобится вся физическая форма, чтобы подняться обратно. А венцом меблировки была огромная тахта посреди зала, предусмотрительно накрытая чистой простыней. От простыни пахло свежестью, и Нина поняла, что это единственная вещь, которая ей нравится в этом доме. Нина села прямо на простынь, но не потому, что ей хотелось любовных утех, а потому, что это было единственное приятное и чистое место в квартире.

Илья, очевидно, не догадываясь об истинных намерениях Нины, заметно поморщился.

– Малыш, погоди, не торопись, а как же твой тюремщик?

Нина вздрогнула:

– Какой тюремщик, ми… Ильюша?

– Ну Гарри Поттер.

– Да! Да!

Нина подскочила и захлопала в ладоши.

«Какая же ты тупая малолетка», – с горечью и обидой подумал Илья и добавил себе под нос:

– Правда, очень красивая…

– Что, Ильюша? Я не услышала. – Нина сняла джинсовую курточку и повесила на спинку кресла.

Она была прекрасна в тёмной школьной юбочке и светлой рубашке, распущенные волосы красиво обрамляли лицо, брови, широкие и густые, добавляли ярким огромным глазам глубины и выразительности.

«И почему тебе не двадцать», – подумал Илья, а вслух добавил:

– Малыш, сейчас найду диск и принесу что-нибудь пожевать и выпить.

Нина была так счастлива, что забыла две самые важные вещи перед тем, как ехать в гости к малознакомому человеку. Но Илья был ближайшим другом последнее время, скажете вы, и будете правы.

Да даже если бы Нина помнила два золотых правила поведения в незнакомой квартире (1. Предупредить кого угодно: маму, сестру, подругу, соседку, но чтобы хоть одна живая душа знала, с кем ты. 2. Назвать адрес пребывания.), то всё равно бы не сделала этого. Она была слишком увлечена Ильёй, приключением, предстоящей премьерой: для неё, Нины Константиновны Зотовой, будет показ фильма, который только вышел на экраны Европы и Америки.

В начале нулевых сотовые телефоны приобретали популярность в геометрической прогрессии. Поэтому в 2004 году даже у скромной семьи Зотовых были довольно крупные, но надёжные Нокиа 3310. И если бы Нина не скакала морским конём по сомнительному «логову», а отправила матери или сестре СМС с адресом, то многих страшных событий можно было избежать.

Если бы здравый смысл воскрес, он бы спросил у глупости, куда Илья пошёл искать диск, если вся телевизионная техника, состоящая из бедненького серебристого Funai и видеомагнитофона к нему, была здесь, около ложа любви. Дисководом нигде и не пахло, но опустим.

Здравый смысл был мёртв, и задавать вопросы было некому.

Нина с ногами устроилась на чистой простыне, тахта измученно заскрипела. Девочка боялась вытянуть ноги обратно, подумав, что сломала раритет. Одной стороной тахта была прислонена к стене, на которой висел большой коричнево-бордовый ковёр, который доставал от двери комнаты до самого окна. Нина попыталась облокотиться на него, но, прикоснувшись, потревожила такое облако пыли, что закашлялась.

Илья вернулся в зал в странных грязных шортах и с голым торсом. В таком наряде девятиклассница своего бога ещё не видела. Но всё равно он был хорош. Первые впечатления от подъезда и хрущёвки прошли. Сидя на диване, Нина с замиранием сердца следила, как Илья приближается к ней с подносом.

На подносе стояла бутылка открытого советского шампанского (хотя звука открываемой бутылки не было, но разве Нина обратила бы на это внимание?), два пузатых бокальчика из тёмного цветного стекла, доверху наполненных игристым напитком, в тарелочке сиротливо лежали три четвертинки яблока с косточками, четвёртую жевал Илья.

– Малыш, угощайся, прекрасное вино для прекрасной девушки!

– Спасибо, Ильюша! – Нина расплылась в улыбке и взяла бокал в маленькую ручку, очевидно, ожидая тоста.

Но так как парень махнул свой бокал залпом, девочка немного пригубила из своего.

Нина редко пробовала спиртное, мама разрешала ей выпить бокал вина на Новый год или день рождения. Поэтому среди одноклассников Нина не была белой вороной, она знала вкус спиртного и могла сделать глоток на дискотеке. Но никогда не напивалась в хлам и не блевала в школьном туалете, как некоторые подружки, у которых дома был железный занавес, а на школьных дискотеках они срывались с цепи и пили всё подряд. Потом родители таких девочек приходили в школу со страшными скандалами, обвиняли учителей, которые силком заставляли их чадушек лакать пойло.

Нина знала вкус советского шампанского, но это ей показалось уж больно горьким.

– Глупышка, за любовь до дна! – Илья буквально руководил ножкой бокала, пока он не опустел.

Плохо Нине стало сразу. Сначала поплыла комната, а потом поплыл уже Илья. Он наклонялся, что-то спрашивал, улыбался, но одурманенная девочка уже ничего не слышала. Глаза всё ещё могли немного сфокусироваться на предметах, а вот слух совсем пропал, как будто выключили звук в комнате и во всём мире. Голодный молодой организм, не отравленный токсинами, вырубился мгновенно, один раз Нина в полубессознательном состоянии свесилась с чистой простыни, чтобы вырвать, и тут опять включился звук. Илья орал и матерился, называл её очень плохими словами, а она только глупо улыбалась и всё хотела напомнить, что «Гарри Поттер и узник Азкабана» пишется и читается через «з», а не «с».

За окном светало, Нина открыла глаза и застонала. Головная боль от света была настолько сильной, что девочка почти потеряла сознание. Немного отдышавшись, она пошевелилась. Ничего не болело, кроме головы. Когда-то в детстве у Нины было сотрясение мозга, ей постоянно тошнило и она рвала, в больнице её положили на койку и давали лекарства, и строго приказали сохранять полный покой.

Нина вспоминала, где вчера она могла так упасть, что опять получила такое страшное сотрясение, от которого тошнит, постоянно хочется рвать, а головная боль близка к пыткам. Потом она заметила сидящего рядом Илью, увлечённо читающего содержимое её телефона.

– А, малыш, очнулся! Ну ты моя глупышка, напилась вчера, как последняя свинка, вела себя безумно, ещё и нападала на меня. Практически изнасиловала.

В голове у Нины бил церковный колокол. Язык присох к нижнему небу и к части нижних зубов. Во рту был вкус желчи и протухшего яйца. Она попыталась открыть рот, но потом медленно встала и по стенке пошла в туалет.

Туалет был настолько маленьким, что сесть на унитаз можно было только с открытой настежь дверью. Стены туалета были до потолка обклеены голыми красотками с аппетитными формами. Но взглянув на унитаз, бедным женщинам на плакатах можно было только посочувствовать, потому что им, бедным, приходилось годами нюхать ржавую, подтекающую канализацию, коричневый унитаз, который в своей далёкой юности был белым и непорочным, и слой фекалий, который несчастные грудастые девушки с постеров не только нюхали, но и созерцали.

Нина вырвала, так и не закрыв за собой дверь. Согнувшись пополам, ногами она стояла в коридоре, а лицом над унитазом. Сил пойти в ванную и умыться не было, Нина упала на кровать.

– Любишь кататься, люби и саночки возить, нечего было вчера напиваться и дебоширить, малыш. Кстати, вот тебе баночка, сходи пописай в неё и мне принеси, я тест на беременность сделаю. А то ты рвёшь постоянно. Ты же не предохраняешься? Таблеточек никаких не пьёшь?

Нина мотнула волосами и замычала что-то нечленораздельное. В голове стоял маленький бульдозер, который собирался произвести демонтаж черепной коробки.

– Иди-иди, малыш, вот баночка. Быстрее.

Нина стояла и пялилась на две полоски. Выпрыгнуть, выпрыгнуть, выпрыгнуть с пятого этажа, чтобы это всё разом прекратилось. Она хотела убить двух зайцев: положить конец этой чудовищной головной боли и позору пьяного совокупления, которого даже не помнит.

Илья довёл Нину до Римской, поцеловал в щёку и задал вопрос:

– Малыш, рожать-то будем или как?

Нина отрицательно покачала головой.

– Ну умничка, если ты хочешь, чтобы мама и Наташа ничего не узнали, ты должна мне по-тихому вынести весь тайник. Этого, конечно, на всё не хватит, но я добавлю. Поняла?

Нина закивала головой. Ужас от того, что мать и сестра узнают о её похождениях, довёл её до истерики. А потом она поняла, что никто со вчерашнего дня не знает, где она, с кем и жива ли.

Илья увидел возрождение трезвых мыслей в беспомощных глазах девочки и добавил:

– Малыш, если только вякнешь мамаше или сеструхе, что была со мной, то я расскажу им во всех подробностях, что ты со мной вытворяла, поняла?

И вот Нина сидела перед Валей в маленькой кухне, красная, рыдающая, дрожащая и несчастная. А Валя, сцепив зубы, боялась подойти и вмазать со всей дури по тупой и заплаканной роже.