Читать книгу Западный Форпост России - Валентина Батманова - Страница 8

На следующее утро, как и обещал вчерашний гость, на квартиру к Надежде прибыли два крепкого телосложения «качка». Женщина, окинув их быстрым взглядом, подумала: «Вон, какие крепкие жеребцы откормились на ворованных деньгах коррупционера Лысака. А мой несчастный муж всегда жил впроголодь. Да и наше государство надеется именно на таких голодных, но преданных ему парней, как мой Павел. А потом в трудную для этих парней годину, словно забывают о них».

Войдя без стука в комнату к Надежде, один из них, нагло улыбаясь, спросил:

– Ну что, хозяйка, не вернулся к тебе твой приблудный муженек?

– Да он такой больной, что, по всей вероятности, даже не помнит дом, где когда-то жил, – посмотрев в лицо нахала, ответила Надя.

«Гости» молча походили по комнате, а потом один из них, заглядывая в холодильник, сказал:

– Да у тебе в холодильнике совсем пусто. Чем же ты, красавица, питаешься?

– Если вы мне позволите сходить в магазин, то я пойду куплю что-нибудь съедобного.

– Да зачем же тебе ходить, – сказал один из гостей. – Вот этот красивый пацан, – показал он пальцем на своего подручного, – свозит тебя с ветерков в магазин на своем автомобиле.

Подъехав к магазину, водитель, приоткрыв дверку, сказал:

– Ну, давай выходи, красавица. – И, отступив от женщины на небольшое расстояние, последовал следом за нею в магазин.

Войдя в магазин, Надя, подавая продавщице сто рублей, сказала:

– Дайте мне, пожалуйста, половину булки серого хлеба и пакет куриных голов.

Вернувшись к себе во двор, женщина отрубила клювы на куриных головах и, вымыв их в холодной воде, опустила в большую эмалированную кастрюлю. Пока суп из куриных голов варился, она взяла веник и пошла подметать за двором налетевшие с деревьев за ночь листья. Выходя на улицу, она сказала следовавшему за нею мужчине:

– Теперь улицу у домов дворники не метут, это входит в обязанности хозяина дома. Хотя по закону все тротуары находятся на балансе районной администрации, и она должна их содержать в надлежащем порядке. Но нашлись умники, которые получают из бюджета денежные средства на содержание тротуаров, а работу перекладывают на жителей домов.

Пригнув низко голову к земле, Надя не спеша подметала тротуар. Наблюдавший за нею гость сказал:

– Я вижу вокруг твоего дома, как черные вороны, вьются цыганские дети. – И громко обращаясь к своему напарнику, сказал. – Ты только посмотри, цыгане, словно голодные крысы, обложили дом человека, которого мы с тобою пасем.

– Второй мужчина вышел из дома и, лениво потягиваясь, сказал:

– Раз эти черномазые черти решили выследить нашего Павла Кирилловича, то нам здесь уже больше делать нечего. – И громко засмеявшись, добавил. – Если этого мужика найдут цыгане, то обещанную сумму вознаграждения они не получат. Ее, в любом случае, получат только ленивые менты.

Сделав уборку на улице, Надя вошла в дом. Налила в глубокую миску супа из куриных головок и, опустив в нее щепотку черного молотого перца, спросила:

– Хотите, парни, я вам налью по тарелочке свеженького супчика?

– Какого, на хрен, супчика, – закрывая рукою нос, сказал один из гостей и тут же пулей выскочил из комнаты во двор. За ним последовал и его напарник. Присев на ступеньках дома, один из парней, сказал:

– Я не могу видеть, как эта тощая мымра ложкой черпает сваренную тухлятину из куриных голов. Меня от нее тошнит. А я думал, что мы сегодня, после того, как она подкрепится куриными головами, покувыркаемся с нею в постели.

– Ты что мелишь? – вскочил на ноги его командир. – За кого ты меня принимаешь? Думаешь, что я смогу заниматься сексом с этой дохлой крысой?

– А мне все равно, кого топтать в постели, худую или толстую. В любом случае секс будет бесплатным.

– Нет, – сказал начальник, – ни я, ни ты с этой бабой заниматься любовью не будем. Нам, что с тобой велел Иван Иванович? А велел он нам вести себя строго, но без грубых выходок. – И, немного помолчав, добавил: – Давай мы с тобой съездим на море, а дом, который нам велено контролировать, пусть находится под пристальным наблюдением наших конкурентов – цыган. Вон посмотри, – указал он пальцем на проезжую улицу, – эти бесы там не просто гуляют. Они опекают наших хозяев прилежнее, чем мы с тобою. – Он тут же поднялся со ступенек и вошел на кухню, где хозяйка продолжала есть суп.

– Нам необходимо съездить по очень срочным делам, останавливаясь на пороге сказал он. – А ты смотри, как только появится твой благоверный, то звони в первую очередь нам по телефону, который я тебе уже дал.

– Хорошо, – поднимаясь со стула, сказала Надя. – Вы езжайте по своим делам и не беспокойтесь, мой муж в этот дом больше не возвратиться, в этом я вас уверяю.

Как только машина с не прошеными гостями скрылась за поворотом улицы, из дома цыган, находящимся на противоположной стороне улицы, высыпало все цыганское семейство. Старик Митяй с сыном и двумя подростками направились на выгон, где, по предположению женщины, мог находиться выход из подземелья. В это же время старая цыганка, повесив на руку пластиковый пакет, пересекая улицу, направилась к дому Надежды. Увидев, что цыганка приближается к ее дому, Надя быстро закрыла замок на двери калитки и, низко пригибаясь к земле, забежала к себе в дом.

С сильно бьющимся сердцем, она стала рассматривать, как цыганка подошла к калитке и стала громко стучать, при этом без конца повторяя слова: «Надежда, я знаю, что ты дома, давай, открывай дверь». Слушая угрожающие слова своей соседки, Надя ловила себя на мысли, что она всегда больше всего на свете боялась сказанных слов старыми цыганками. А соседка, еще немного постояв у забора и потолкав ногою в калитку, плюнула в сторону окон и, громко сквернословя, пошла к своему дому.

Надя, наблюдавшая за своей соседкой через тюлевую занавеску, видела, как старуха подошла к своему дому. Цыганка достала из кармана юбки телефон и стала кому-то звонить. Затем, немного постояв у своей калитки, ушла в дом. Надежда с болью в сердце вспомнила, что старый цыган со своим выводком пошел к тому месту, где, по всей вероятности, должен находиться выход из подземелья, идущего от их дома. Она плотно прикрыла окошко, идущее из спальни в огород и, прижимаясь к дощатому забору, поспешила к пустырю, сильно заросшему травой и кустарниками.

Женщина не знала, где это может быть, но интуиция ей подсказывала, что выход может быть далеко за пределами жилого массива. Она остановилась у зарослей и, присев, стала прислушиваться к разговору, идущему из-за кустов. Цыгане говорили на своем цыганском языке. Поэтому из их слов она так ничего и не поняла. Немного успокоившись, женщина стала пробираться через заросли к тому месту, откуда шел разговор цыган.

Пролезая сквозь колючую траву, она услышала детский разговор. Находящиеся на карауле два цыганских подростка, громко говорили между собою на русском языке. Из их разговора Надежда поняла, что их отец полез в дыру лаза и где-то там натолкнулся на кирпичную кладку, закрывающую дальнейший проход в бомбоубежище. Женщина прилегла на земле и, затаив дыхание, продолжала слушать разговор не по возрасту слишком развитых цыганских детей.

Вскоре из зарослей вышли Митяй с сыном и, закуривая папиросы, стали между собою вести разговор.

– В том месте, где подземный ход углубляется, и его высота составляет рост высокого человека, стоит плотная кирпичная кладка, – сказал молодой цыган. – Вероятно, старый Иванченко ее установил собственноручно.

Надя видела сквозь ветви кустарника, как было сосредоточено лицо старого цыгана. Женщина поняла, что цыгане от своей затеи не отступят. И она не ошиблась. Митяй, докурив свою папиросу, сказал сыну:

– Завтра прямо с утра ты ломом разломаешь эту стенку. И бывший опер Пашка Иванченко будет в наших руках. А мы, естественно, получим обещанные нам большие деньги. А сейчас забирай детей, и валите домой. А я съезжу к барону и получу для нас нужную консультацию.

Митяй повернулся и пошагал в сторону улицы, в конце которой была автобусная остановка. А сын Митяя позвал следящих за дорогой цыганят, и пошел с ними домой.

Надя дождалась, когда цыганская семья скрылась из вида, и, пригнувшись, поспешила к себе домой. У нее постоянно крутилась в голове только одна мысль: как сообщить мужу о том, что цыгане завтра утром намерены взломать кирпичную кладку, идущую в убежище. Но потом, немного успокоившись, решила не травмировать и без того нервную систему мужа. Долго рассуждая над сложившейся ситуацией, вспомнила слова покойной свекрови, которая всегда ей говорила: «Нет в мире сильнее помощи людям и поддержки, какой является милость Божья. Только Господь Бог может вывести своего дитя из сложного, даже, казалось, безвыходного положения».

Она тихо опустилась на колени перед иконостасом, который остался в углу спальни умерших родителей мужа. Смиренно всматриваясь в лица Иисуса Христа и Матери Божьей, она стала громко на весь свой дом просить их о милости к ней и ее мужу. Говорила такие слова перед иконами, каких она от себя раньше даже не слышала. Наконец, обессиленная она повалилась на пол и громко зарыдала.

Когда Надежда немного успокоилась, то почувствовала в себе такую силу, что была готова идти даже на эшафот. В голове у нее неожиданно родилась смелая мысль о том, что она, боевая подруга капитана Иванченко, должна вывести из такой сложной ситуации не только себя с дочерью, но и ее загнанного в угол несчастного больного мужа.

Надежда посмотрела на часы, и сказала вслух: «Время сейчас два часа дня. Темнеет у нас только в восемь часов. За это короткое время я должна перепутать все намеченные цыганами планы». Она быстро пошла в сарай и сложила в мешок несколько десятков пустых стеклянных бутылок и банок. Опустив мешок на деревянную колоду, на которой у них во дворе всегда кололи дрова, взяла топор, стоящий в углу сарая и, не теряя времени, стала с огромной энергией обухом топора наносить удары по мешку со стеклянной посудой. Вскоре от пустой посуды в мешке образовалась мелкая стеклянная крошка. Сняв мешок с битым стеклом с колоды, она тут же смазала машинным маслом висевший на гвоздике волчий капкан, и опустила его в мешок с битым стеклом. Взяла лежащий на деревянных ящиках электрический фонарь, и поспешила к тому месту, где некоторое время назад работали ее вездесущие соседи – цыгане.

Искать вход в подземелье ей долго не пришлось. Едва она подошла к расколупанному земляному отверстию, сразу поняла, что молодой цыган расковырял лопатой отверстие, идущее в убежище. Худая, не большого роста женщина в течение часа пробиралась по низкому проходу к расположенному под их домом убежищу. Остановилась она лишь тогда, когда перед нею раскрылся подземный ход высотою в рост высокого человека. В этом месте она присев на корточки. При свете фонаря Надя увидела перед собою стенку из красного кирпича, сложенную, явно, неопытным мастером.

Рассматривая преграду, она была уверена в том, что эту стенку установил ее покойный свекор. И, вероятно, он это сделал, чтобы защитить свое подземелье от посторонних любознательных людей. Немного отдышавшись, женщина стала фонариком освещать каждый клочок окружающего ее сооружения. Когда она ощупывала руками небольшое расстояние пола, находящиеся между бетонной трубой узкого входа и широкой трубой идущей в сторону убежища, у нее возникла мысль установить волчий капкан на стыке узкой и широкой труб.

Надежда осторожно раздвинула скобки капкана, и аккуратно закрепила его между трубами. Осматривая со стороны свое приспособление, она была твердо уверена, что большого роста молодой цыган обязательно попадет в ловушку.

Отступив на небольшое расстояние от капкана, Надежда высыпала перед собою битое стекло из мешка. И, разравнивая его пустым мешком по узкому проходу, подумала: «Увлеченный своей идеей цыган, даже не заметит на своем пути рассыпанное на два-три метра перед капканом битое стекло».

Закончив работу, она, очень довольная, возвратилась огородами к себе домой. Едва она переступила порог своего дома, как услышал гул автомобиля, остановившегося прямо перед ее калиткой. Она выглянула в дверь. «Обнаглели, негодяи, – сказала она сквозь зубы. – Скоро на машине прямо в дом будут заезжать.

В это время из машины вышел один из парней и, громко матерясь, стал стучать в калитку.

– Чего это ты, стерва худосочная, закрываешься? Боишься, что на твое костистое тело кто-нибудь страстно посмотрит.

Женщина подошла к забору. Открыла калитку. И, пропуская сварливого гостя, вежливо сказала:

– Проходите, пожалуйста, ребята на кухню. Я вас сейчас чаем напою.

– Да на хрена мне твой паршивый чай, – закричал вошедший мужчина, и схватил хозяйку за руку. – Мне надо, чтобы ты здесь и сейчас удовлетворила мои мужские физиологические потребности.

Надя, отступив несколько шагов назад, правой рукой взяла стоящий у стены топор, а левой схватила нахала за то место, которое находится между ног. При этом, не помня себя, она кричала такие матеренные слова, которые ей в детстве приходилось слышать от старой родственницы, отсидевшей в колонии строгого режима десять лет. Эти скверные слова она никогда не понимала, но с детства их запомнила на всю жизнь. Такие слова почти звериным голосом кричала ее родственница на тех, кто ее унижал и называл мерзкой убийцей.

Надежда так сильно держала рукою гульфики на джинсах мужчины, что тот от боли заорал на весь дом. На крик своего партнера в комнату забежал его начальник. Увидев перекошенное от страха лицо женщины, он понял, что она готова в любую секунду нанести удар топором по голове кричащего от боли напарника. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от женщины, сказал:

– Отпусти, Надежда, этого насильника. Я тебе клянусь своей матерью, что этот ненасытный мужик к тебе никогда даже не подойдет.

Женщина, для убеждения, поднесла топор к искаженному болью лицу парня, при этом, что было силы, потянула его за гульфики. Отчего мужчина заорал, как умирающий бык. Потом она убрала руку от кричащего насильника и, отступив на небольшое расстояние от гостей, белыми дрожащими губами, сказала:

– Отрублю вам, вонючие скунсы, обоим головы. Мне все равно на этом свете уже не жить.

Главный из гостей схватил своего напарника за куртку, сказал:

– Давай, дурак умалишенный, вали из этой хаты, пока она не расколола нам топором головы.

В скорости автомобиль с пацанами Лысака уехал в неизвестном направлении. А Надежда, опустившись на пол в кухне, громко зарыдала. У нее от пережитых страшных минут, мелкой дрожью тряслось все тело. Долго она сидела на полу и тихонько, как больная, стонала. Потом, немного успокоившись, подумала: «А ведь цыгане от ее дома так просто не отстанут. Их, как хищников на дичь, влечет назначенная большая сумма вознаграждения за голову моего мужа».

Она поднялась с пола, зашла в ванную комнату, вымыла заплаканное лицо и, расчесывая перед зеркалом волосы, тихо сказала: «Ты, Наденька, не прижимай хвост, как побитая собака. Пока все меры, которые ты приняла по защите своего мужа, работают в правильном направлении». Женщина пыталась себя успокоить. Но ее постоянно терзало чувство одиночества и незащищенности. Ее волновал тот факт, что друг ее мужа Вадим не принимает ни каких мер, чтобы ей как-то помочь. Она вышла во двор и через щель в своем заборе стала наблюдать за цыганским двором.

После того, как молодой цыган с детьми возвратился домой, на их улице наступила тишина. Надя долго наблюдала за своими соседями, и при этом тревожно думала, что наступившая тишина – предвестник чего – то страшного, непредсказуемого. Когда на западе погасли последние лучи солнца, женщина заметила, как из крутого автомобиля важно вышел цыган и, протягивая руку водителю автомашины, твердым шагом поспешил к себе во двор.

Надя дождалась, когда автомобиль скрылся, и закрыла калитку на замок. Вынесла из сарая моток стальной проволоки и протянула ее вдоль забора с тыльной стороны дома. Затем прикрепила к проволоке собачью цепь. «Теперь, Промитей, тебе предстоит очень серьезная служба, – тихо проговорила она, обращаясь к собаке. – Ты ведь главный хозяин нашего дома. Поэтому прошу тебя, во двор чужих людей не пускай». Пес обрадовался перемене в передвижении, и тут же быстро погнал цепь по стальной проволоке.

Довольная проделанной работой, хозяйка с радостью наблюдала, как ее собака с большим желанием бегала по двору. Она вслух себе сказала: «От полиции и бандюков меня собака не спасет, а вот цыганскому выводку она желание попасть во двор быстро поломает».

Наступила ночь. Надежда возвратилась к себе в дом и, не включая света, легла прямо в одежде на кровать. Сон ей на ум не шел. Женщина со страхом ожидала следующего дня. Она почему-то с дрожью в теле думала о том, что завтрашний день в ее жизни будет роковым. И чувство ее не обмануло.

На следующий день, едва на востоке заалел рассвет, цыганская семья пришла в движение. От их дома с ломом и механической дрелью, в окружении молодого цыгана и двоих подростков, Митяй в новеньком темно-синего цвета костюме зашагал к заросшему пролеску. Надя подошла к забору заднего двора и со страхом стала наблюдать, как смело, к уже проколупанной трубе, устремилось это ненасытное семейство. Вскоре цыганская семья исчезла из вида. Надя поняла, что цыгане уже пробрались к входу в трубу.

Она тихонько перелезла через забор и, с замиранием сердца, стала медленно пробираться к тому месту, откуда можно было наблюдать за цыганами. Раздвинув ветви кустарника, она, затаив дыхание, стала смотреть.

Митяй, как и всегда, сидел на корточках напротив трубы и ждал, когда поступит сигнал от сына, который должен пробить каменную кладку. Наверное, он в этот момент думал, что пройдет еще немного времени, и он будет звонить самому Ивану Ивановичу Молчанову, что бы тот направлял своих ребят с деньгами к месту, которое он ему укажет.

Время тянулось очень медленно. У Надежды, сидевшей на четвереньках, занемело и заныло все тело. И только она подумала изменить позицию, как на месте, где топтались вездесущие цыгане, раздался душераздирающий крик. Митяй вскочил на ноги и грозно распорядился цыганятам занять места, которые им были назначены еще дома. Мальчишки быстро разбежались в разные стороны, стали всматриваться в окружающую местность. Надя от страха упала лицом в траву и затаила дыхание. До ее слуха доносились слова молодого цыгана, который, сквозь дикие крики, говорил отцу, что он обеими руками угодил в какое-то металлическое приспособление.

Надя, немного осмелев, снова встала на четвереньки и продолжала наблюдать за происходящим в стане цыган. Ей хорошо было видно, как выползая ногами к выходу, молодой цыган тащил на своих руках волчий капкан. Женщина видела, как с лица и с рук цыгана текла кровь. Она поняла, что крепкий волчий капкан сломал цыгану обе руки, а лицо он изрезал толченым стеклом. Митяй попытался руками расправить створки капкана, но от его действий сын закричал, как раненный зверь. Тогда Митяй снял с себя пиджак и, набросив его на сына так, чтобы закрыть капкан, быстро повел стонущего сына домой. Цыганята, на небольшом расстоянии от взрослых, наперегонки спешили следом.

Женщина дождалась, когда взбудораженное цыганское семейство скрылось за домами, и бегом бросилась к своему дому. Перелезая через забор своего дома, она вдруг поняла, что цыгане теперь ее замордуют своими коварными действиями. Она тут же вышла на улицу, и пошла по ней вверх от цыганского дома. Ей хотелось позвонить Вадиму и попросить у него защиты от злобно настроенного цыганского семейства. Пройдя небольшое расстояние, она встретила у себя на пути девочку-школьницу, которая не спеша шагала по тротуару и с кем-то разговаривала по телефону. Надя, боясь испугать школьницу, вытирая платком катящиеся по лицу слезы, сказала, обращаясь к девочке:

– Милая девочка, ты меня, пожалуйста, извини за то, что я хочу попросить у тебя разрешения позвонить.

Девочка остановилась. И, увидев перед собою худую, очень измученную женщину, протягивая Наде телефон, сказала:

– Пожалуйста, звоните, сколько хотите. Это папин корпоративный телефон.

Надежда набрала номер телефона Севы, племянника капитана Дьяченко.

– Сева, мне очень плохо. Нам нужно встретиться.

– Ждите на старом месте, я скоро буду, – раздался в ответ доброжелательный ответ мальчика.

– Большое тебе спасибо, добрая девочка, – возвращая телефон, сказала Надя. – Дай Бог тебе счастья и здоровья.

– Вы, тетечка, не плачьте, – пряча телефон в карман, попыталась успокоить Надежды школьница. – У вас в доме все будет хорошо.

Надя написала записку Вадиму. В ней она сообщила капитану, что цыгане знают о том, что ее муж находится в убежище под домом и пытаются в него попасть. Она подробно написала о действиях ее соседей и тех мерах, которые она приняла себе в защиту. Повесив пластиковый паке себе на руку, она пошла к магазину, где они всегда встречались с подростком. В магазине она купила пакет сахара и батон серого хлеба. И едва она вышла из магазина, как увидела мчавшегося ей навстречу на своем велосипеде Севу.

– Дядя Вадим находится под жестким наблюдением и со стороны полиции, и со стороны бандитов, – скороговоркой проговорил Сева, останавливая велосипед. – Я думаю, они с Виктором Николаевич, что-нибудь придумают, чтобы вывести вас из такой трудной ситуации.

Сева уехал. А Надежда возвратилась домой и стала размышлять над тем, что же придумают полицейские специалисты, капитан Дьяченко и полковник Токарев…