Читать книгу Полина, небесное создание - Валентина Батманова - Страница 2

В Пятигорске она вышла на вокзале, оставила вещи в камере хранения и, уточнив у прохожих место нахождения юридического колледжа, быстро добралась до него на трамвае.

Когда она подошла к входу в здание, у нее учащенно забилось сердце. Какое-то недоброе чувство подсказывало, что здесь ее ждет разочарование. Стараясь не думать о плохом, Полина смело открыла дверь кабинета с надписью «Приемная комиссия». За столом в одиночестве скучала пожилая женщина. Подняв глаза и, посмотрев немигающим взглядом на вошедшую, она с раздражением сказала:

– Девушка, если вы прибыли сдавать документы на бюджетное обучение, то прием уже закончен. А если на платное, то давайте я приму.

Полина растерялась. Она подошла вплотную к столу и достала вызов, полученный из колледжа. Взглянув на бумагу и даже не взяв ее в руки, женщина презрительно усмехнулась:

– Ну и что из того, что вам послали вызов? Нужно было вовремя приезжать. А вы явились с опозданием на две недели.

– Я опоздала по уважительной причине, – заплакала Полина.

– Не важно, по какой причине вы опоздали, – категорично сказала женщина. – Нужно было прибывать именно в тот день, который указан в вызове.

– Но у меня действительно было безвыходное положение. У меня умерла мама, – глотая слезы, Полина протянула свидетельство о смерти.

Женщина покрутила в руках документ, прочла причину смерти.

– Да, у тебя случилось большое горе, – понизив голос, с нотками сочувствия сказала женщина, – но я тебе ничем не смогу помочь. Если хочешь, сдавай документы на платное обучение. Экзамены тебе сдавать не нужно, так как ты окончила восьмой класс с отличием. Пройдешь собеседование и будешь зачислена в колледж.

– А сколько нужно платить за обучение? – немного поразмыслив, спросила Полина.

– Да не так уж и много, – не поднимая головы от разложенных на столе бумаг, ответила женщина. – Всего двадцать тысяч в год.

– Двадцать тысяч! – с удивлением переспросила девушка. – У меня нет таких денег.

– А ты займи, – пристально глядя поверх очков, предложила женщина.

– Да у кого же я займу, – навзрыд заплакала Полина. – Мой отец пропал без вести на границе, мама умерла, родственников у меня нет…

– Ну чем же я могу тебе помочь? – сочувственно ответила секретарь приемной комиссии. – Колледж наш не благотворительная контора, у него никогда не бывает денег. – Полина собралась уходить, но голос женщины ее остановил. – А ты сдавай документы, а оплату сделаешь через неделю. Может быть, найдешь пять тысяч, чтобы оплатить первый семестр. А там, как говорится, будет день, будет пища.

Полина послушалась совета женщины и сдала документы. Взяв листок с реквизитами банка, куда следовало перевести деньги за обучение, она не спеша вышла на улицу. Девушка знала, что в ее кошельке чуть больше одной тысячи рублей. А ведь еще нужно снять квартиру и хотя бы один раз в день чем-то питаться.

Девушка пешком дошла до вокзала, зашла в буфет и попросила стакан чая и два кусочка хлеба. Наскоро съев свою нехитрую пищу, она вышла на платформу, присела на краешек скамейки и стала наблюдать за снующими пассажирами. Ей казалось, что эти куда-то спешащие люди не знают никаких трудностей. У них есть все: крыша над головой, еда и деньги, чтобы ее купить, есть работа. Она обратила внимание на пожилую женщину, опирающуюся на палочку, которая вышла из электрички и, протянув руку, стала просить у прохожих милостыню. Мимо нее с безразличием проходили люди, отворачивали головы и не слушали тех слов, которые старушка произносила. Лишь некоторые сердобольные пассажиры доставали из карманов мелочь и, видимо, ради приличия, опускали монеты ей в руку. Каждому подавшему женщина-нищенка низко кланялась и желала здоровья.

Полина посидела еще некоторое время и направилась в камеру хранения. Сначала она хотела взять все вещи, но потом передумала. «Куда я с ними сунусь? Сначала нужно определиться с жильем». Тяжело вздохнув, она прислонилась к косяку двери и стала наблюдать, как уборщица тщательно выжимая тряпку, протирала кафельный пол в зале ожидания вокзала. Девушка подошла к ней.

– Тетечка, вы не подскажите, где здесь можно снять квартиру, – тихо спросила она.

– Нет, девочка, я не знаю, – таким же тихим голосом ответила та. – В Пятигорске снять квартиру трудно даже за большие деньги. А вот угол, наверно, можно найти. Но и за угол берут много. За сутки самое малое сто рублей. Но это на окраине города и без всяких удобств.

Полина посмотрела на женщину глазами полными слез.

– У меня нет таких денег, с трудом сдерживая рыдания, тихо сказал она.

– А у кого они сейчас есть? – продолжила двигать шваброй женщина. – Вот я и пенсию получаю, и работаю на две ставки уборщицей, а дома едва свожу концы с концами. Со мною живет старшая дочь с двумя детьми. Работает на электроламповом заводе и получает зарплату меньше моей. А где сейчас больше заработаешь? Везде предлагают зарплату в конвертах. С одной стороны платят больше, а с другой – останешься без пенсии.

– А где же отец ваших внуков? Тоже погиб на войне?

– Да на какой там войне, – замахала руками женщина. – Спился. Еще молодой мужик, а нигде постоянно не работает. Шабашит на рынке. Помогает фермерам машины с сельхозпродуктами разгружать. Что заработает, то и пропьет со своими собутыльниками. Перевелись, скажу я тебе, девочка, мужики. Чем такого вонючего мужа терпеть в доме, лучше жить одной.

– Если я буду ночевать на вокзале, вы меня не наругаете? – спросила Полина, уступая место уборщицы для мытья полов.

– Я на вокзале не хозяйка, – ответила та, отвлекаясь от своей работы. – Как только стемнеет, так наряд милиции у всех подозрительных проверяет документы. А бомжей выгоняют за порог вокзала.

– Что же мне делать? – громко зарыдала девушка. – Как дальше жить?

Эти слова Полина произнесла с таким надрывом в голосе, что уборщица и сама расплакалась. Немного успокоившись, сказала:

– Вот что, деточка, у меня на вокзале есть кладовка. Я там храню свой инвентарь. Там стоит старый деревянный диван. Правда, кое-где пружины прорвали обшивку, но спать на нем можно. В кладовке тепло и свет есть, но нет окон. Вообще-то свет зажигать не желательно. Если узнают, что там кто-то живет, выгонят, а меня лишат премиальных. Днем ты туда не ходи, а вот когда я закончу уборку, я тебе буду оставлять ключ, и ты осторожно будешь туда пробираться. Поночуешь какое-то время, а там, может быть, что-нибудь придумаем. Мы же живые люди, должны помогать друг другу. Не погибать же чужому ребенку на улице.

Полина неожиданно для себя сорвалась с места и поцеловала уборщицу. Женщина посмотрела на радостного ребенка и понимающе улыбнулась.

– Как мало порой нужно сделать для того, чтобы человек стал счастливым. – Она покачала головой, вздохнула. – Как же тебя, дитятко, величать?

– Меня зовут Поля.

– А меня Лаура Мартыновна. Я не всегда работала уборщицей. Тридцать пять лет преподавала товароведение в торговом техникуме, а вот на старости лет мыть полы пошла.

– Я бы тоже согласилась мыть полы или окна.

– Ну, мы что-нибудь для тебя подыщем, – Лаура Мартыновна ласково посмотрела на девочку.

Полина еще немного постояла, потом, поняв, что у женщины много работы, вышла из здания вокзала. Она неспешно перешла широкое поле и вышла на площадь. Вокруг все было зелено, газоны на клумбах коротко острижены, кустарники ровненько обрезаны. Девочка решила немного прогуляться и посмотреть город. Дойдя до парка имени Кирова, увидела, как у входа сидят нищие и просят милостыню. Услышала голос сзади идущих людей: «Надо же, нищие, а понимают, что в парк ходит много людей и место это доходное. Буквально оккупировали всю площадку». Второй голос ответил: «При Советской власти такого количества попрошаек не было. Впрочем, пусть лучше просят, чем воруют».

Полина постояла, посмотрела на поток людей двигавшийся в обоих направлениях: в парк и обратно, подумала: «А что если стать рядом с попрошайками, протянуть руку… Ведь меня за это не побьют». Потом ей пришла в голову другая мысль. «Я не буду просто просить милостыню, а стану петь». Немного поразмыслив над своей идеей, она сказала сама себе: «Вперед, Полина. Всякая работа не позор. К тому же тебя никто в этом городе не знает». Она смело подошла к самому входу в парк и, стараясь смотреть людям поверх голов, звонким голосом запела:

Вокруг Девочки стали собираться люди. Полина не спеша вынула из сумочки пластиковый пакет, аккуратно разгладила его и положила у своих ног. Сама тем временем продолжала петь:

Когда Полина сделала передышку, припоминая дальнейшие слова песни, раздвигая собравшуюся топу зрителей, к ней подошел на костылях военный в звании полковника и, положив на пакет сто рублевую купюру, сказал:

– Хорошая девочка! Где ты научилась так петь?

– На пограничной заставе, – смело ответила Полина. – Там эту песню все пели.

– Если это не военная тайна, где находится твоя застава? – продолжал любопытствовать военный.

Полина опустила голову и заплакала. Крупные слезы ручейками потекли по ее щекам.

– У меня больше нет погранзаставы, – проговорила она всхлипывая. – Мой папа служил на российско-грузинской границе и в схватке с нарушителями пропал без вести. А мама умерла. Мне на учебу нужно заработать денег. – Полина посмотрела в глаза военному. – Мне очень нужны деньги.

Среди собравшихся наступила тишина. Подходили все новые и новые люди, а Поля продолжала петь.

Военный еще долго стоял возле Полины, слушал песню, опираясь на костыли. Потом полез в нагрудный карман, достал пятисотрублевую купюру и, обращаясь к толпе, сказал:

– Добрые люди, давайте поможем дитю необъявленной войны.

Полина даже испугалась того, что произошло в следующее мгновение. На пластиковый пакет посыпались деньги. Люди подходили и бросали кто мелочь, кто десятки, некоторые полусотни. Одна молодая женщина, на пальцах рук которой блестели кольца, протянула девочке пятитысячную купюру. Затем, взяв Полю за руку, сказала:

– Пойдем со мною на почтамт, он здесь рядом. Там есть сберкасса. Я оплачу всю твою учебу сразу за год. Ведь такой урожай денег у тебя будет не всегда.

Полина покорно пошла с женщиной. В сберкассе она помогла девочке заполнить бланк и оплатила всю сумму. Получив квитанцию и передавая ее Полине, сказала:

– Первый год учебы оплачен полностью. А дальше… Даст Бог день, даст Бог пищу – Она погладила Полину по плечу, увлекая ее из помещения сберкассы. – У тебя хороший голос, тебе нужно учиться музыке. – И уже уходя, пояснила свое поведение. – У меня самой муж служит в составе миссии голубых касок. А я здесь лечусь. У меня язва желудка. Переживаю за мужа очень, вот и заработала болячку. – Она протянула Полине на прощанье руку. – В жизни всегда есть выход из любого положения, нужно только попросить Бога, попросить не словами, а душой.

Женщина ушла, так и не назвав своего имени. Полина долго стояла и смотрела ей вслед. «А она очень худая, – промелькнула в голове мысль. – Видимо, язва ее сильно сосет».

Постояв еще немного возле почтамта, Полина пересчитала и сложила бумажные купюры в кошелек, а на мелочь решила пообедать. Она зашла в кафе и купила тарелку молочного супа и два куска хлеба. Сытая и довольная девочка пошла на вокзал. Уже вечерело. Люди спешили с электрички по своим домам. Присев на скамейку в зале ожидания, Полина стала наблюдать за прохожими. Когда стало совсем темно, она обратила внимание на дежурного милиционера, который со стороны рассматривал ее. Девочка догадалась, что на его заинтересовала, и он в любой момент может подойти и попросить предъявить документы.

В это время к перрону подошла электричка. Поля быстро вскочила и вышла из здания вокзала. Теперь ее интересовал только милиционер. Она притаилась за углом и, дождавшись, когда тот вышел на улицу, юркнула в помещение, быстро нашла оставленный уборщицей ключ, открыла коморку и захлопнула за собой дверь. Не включая свет, на ощупь дошла до дивана и уселась на него.

Молча просидев на диване пару часов, Полина решила сходить в камеру хранения за вещами. Разыскав свою ячейку и набрав код, вынула сумки, огляделась по сторонам. Вокруг никого не было. Девушка перетащила вещи в каморку. Выждав еще какое-то время, она сходила в общественный туалет и набрала полный чайник воды. Вернувшись в свое убежище, стала кипятить воду. Чтобы не включать свет, Полина слегка приоткрыла входную дверь. Проникающий через щель свет достаточно хорошо освещал помещение кладовки.

Попив чай с вареньем, которое стояло в тумбочке Лауры Матвеевны, девочка достала из сумки маленькую подушку, старое армейское одеяло, легла на диван и заснула.

Проснулась она из-за громкого шума. Это дежурная по вокзалу объявляла о прибытии электрички. Полина высунула голову в проем двери, посмотрела на часы. Первая электричка прибывала ровно в шесть часов утра. Захлопнув дверь, вернулась на диван. «Посплю еще немного, – сладко зевая, сказала она самой себе. – Мне спешить не куда».

Поворочавшись около часа под одеялом и поняв, что заснуть больше не удастся, девочка поднялась, сбегала в общественный туалет, умылась. Вернувшись, убрала свои вещи в выдвижной ящик дивана. Повесив на плечо сумочку, поспешила на заработки.

Пройдя по скверу, она уселась на скамейку и, подставив лицо солнцу, подумала. «Еще очень рано и идти в парк пока не следует». Поднявшись, Полина решила сходить в колледж и показать квитанцию об оплате за учебу. В кабинете приемной комиссии ее встретила та же женщина.

– Я оплатила обучение за весь год, – сказала Полина, показывая квитанцию.

– Странная ты девочка, – подняла на нее глаза секретарь. – То лила крокодильи слезы, доказывала, что у тебя нет денег, то вдруг двадцать тысяч рублей словно с луны свалились.

Полина смущенно улыбнулась. Она хотела рассказать, откуда у нее появилась такая сумма, но потом передумала и решила немного пофантазировать. Смело глядя в глаза женщине, она стала рассказывать, как встретила женщину, у которой муж генерал. В молодости он служил на той пограничной заставе, на которой служил ее отец. Полина даже сама удивилась своей выдумке.

– А как же она тебя узнала? – поинтересовалась секретарь приемной комиссии.

– Очень просто, – без запинки ответила Поля. – Я встретила ее на Главпочтамте, когда хотела оплатить за один семестр обучения в колледже. Попросила ее помочь мне заполнить квитанцию. А когда я назвала свою фамилию, имя и отчество, тут она и сказала, что знала моего папу. Я рассказала, что со мной произошло. Женщина достала из сумочки деньги и велела мне произвести оплату за весь первый год обучения.

– Ну, вот видишь, – спрятав ехидную улыбку, сказала секретарь, – а ты, глупенькая, ревела. В природе всегда после грозы бывает хорошая погода. Так и у людей, после череды невезения наступает череда удач. – Она по-доброму взглянула на девочку. – Завтра с утра приходи на собеседование.

Довольная собой, Полина отправилась в парк. Ей очень верилось, что сегодня ее также ждет удача. Остановившись на том месте, где стояла вчера, она не спеша достала пластиковый пакет, поставила на него полиэтиленовую коробку и, осматривая проходящих людей, громко запела:

Люди стали собираться вокруг певицы, опускать в коробку деньги. Несколько молодых парней стояли в стороне и острили: «Надо же, телка нашла свою нишу в бизнесе». Люди одергивали их: «Уж лучше петь, чем другими вещами заниматься». Ничего этого Полина не слышала и продолжала петь:

Зевак собралось, как на базаре. Люди подходили, слушали, переговаривались: «Откуда такая певунья появилась в нашем городе? Раньше ее здесь не было». Женщина, стоявшая недалеко от Полины, сказала: «А ведь песня у нее идет от самого сердца. Петь с таким чувством может только тот человек, который на себе испытал невзгоды военных действий». Полина услышала эти слова и, захлебываясь слезами, продолжала петь:

Закончив песню, Полина опустила голову и замолчала. За полчаса работы коробочка была наполнена доверху. Уловив момент, когда людей при входе в парк почти не было, она вынула бумажные купюры и сложила их под стельку туфлей. Затем продолжила свой концерт.

К вечеру коробочка снова была полной, и Полина решила закончить свое пение. От усталости у нее болела голова, тряслись ноги. Положив деньги в пластиковый пакет, она отправилась к себе в кладовку. Пройдя небольшое расстояние, девочка заметила, что за ней на некотором удалении следует мальчишка лет двенадцати. Остановившись, решила пропустить парня вперед. Но тот тоже остановился. Такое поведение неизвестного испугало Полину. Но еще раз взглянув на преследователя, она успокоилась. «Он меньше меня ростом. Пусть только сунется, я его тут же поколочу, – успокаивала она себя. – Ведь недаром же я дочь боевого офицера».

Но ее уверенность в собственных силах таяла по мере того, как она шла к вокзалу. В один момент Полина бросилась бежать. Но парень быстро догнал ее, дернул за сумку.

– Ну, ты, артисточка, думала убежать от меня? Это сделать не так-то просто.

Полина растерялась. Вдруг за ее спиной раздался женский голос. Оглянувшись, увидела двоих высоких девиц, от которых разило спиртным. Одна из них приблизилась к парню.

– Ты, недоносок, оторвись на пол портянки.

Не говоря ни слова, парень повернулся и пошел назад. Вторая девица тем временем крепко взяла Полину за плечо.

– Не хорошо, дюймовочка, поступаешь. Заработала денежку и бегом домой. А кто же будет платить за крышу?

– Какую крышу? – возмутилась Полина.

– Очень простую. Ту, которая только что за тебя заступилась. – Полина молчала. – Стыдно, девочка, жадничать, – продолжала девица. – Нужно обязательно делиться с ближним. – Она нахально выхватила пакет, достала пластиковую коробку и, забрав все бумажные купюры, вернула коробку Полине. Чавкая жвачкой и пуская пузыри в лицо девочки, добавила: – теперь мы ежедневно будем контролировать твой бизнес. И не вздумай крутить, у нас быстро найдется на тебя управа. – Она достала из своей сумочки баллончик. – Видишь? Один нажим и у тебя больше не будет таких красивых глазенок. Запомни, малявка, если ты сменишь место пения, то мы тебя и там найдем. Советуем с нами не шутить. Завтра с утра ты должна быть снова у парка и петь свои военные песни. Сейчас на них снова появилась мода. А теперь иди и никому ни слова. – Она подтолкнула Полину в спину. – Иди и не забывай о сказанном.

Полина молча сделала один шаг и остановилась. Вторая девица дернула ее за сумку.

– Почему я не слышу ответа?

Полина продолжала молчать.

– Оставь ее, – сказала подруге вторая девица. – Молчание – знак согласия.

Они быстро направились в сторону трамвайной остановки и в скорости уехали, увозя с собой с таким трудом заработанные нищенские деньги.

Полина еще долго стояла на месте как вкопанная. Потом перешла сквер и присела на скамейку, скрытую от человеческих глаз зарослями. Оглянувшись по сторонам, она вытащила из-под стельки туфлей деньги, пересчитала их и положила в карман кофточки. Настроение было плохое, хотелось плакать. Но когда ком горечи подкатил к горлу, она нашла в себе силы, чтобы не расплакаться. Стала сама себя успокаивать. «Чего реветь, ведь не так уж все и плохо. А то, что эти хулиганки отобрали часть заработанных денег, так это пустяк. Из всякого тупика есть выход, и мне не следует так сильно убиваться».

Посидев какое-то время в уединении, она решила пойти поужинать. От голода у нее тряслось все тело. Сначала Полина хотела зайти в кафе железнодорожной станции, но потом вдруг передумала. Вспомнились слова матери, которая говорила, что на станциях продукты намного дороже, чем в других кафе. Поэтому она приняла решение купить что-нибудь на ужин в продуктовом магазине. Подойдя к трамвайной остановке, она увидела на другой стороне улицы то, что ей было нужно. Перейдя дорогу, вошла в магазин.

От запахов копченостей, идущего от прилавка, у девочки закружилась голова. Посмотрев на цены, поняла, что колбаса ей не по карману. Поэтому решила купить пакет молока и булку черного хлеба. Отсчитав на ладони мелочь, отдала продавцу.

– Вот спасибо за мелочь, – поблагодарила работница прилавка. – А то у меня совсем нечем сдачу давать.

Купив продукты, Полина вернулась на свою скамейку в сквере. Отломила кусок хлеба и, запивая его молоком, поужинала. Остатки еды сложила в пластиковый пакет. Хлеба осталось много, чтобы хватило попить чай вечером и утром.

Солнце катилось к закату, и Полина пошла в здание вокзала. Людей почти не было. Она решила сходить в общественный туалет, чтобы умыться. Но на пол пути остановилась и вернулась к себе в коморку. Подойдя к двери и оглядевшись по сторонам, она словно мышка юркнула в проем двери. Сняв колготки и нижнее белье, решила их постирать. «Завтра у меня собеседование, – размышляла она, – и идти в колледж в грязных колготках не годится». Девочка нашла в кладовке обмылок хозяйственного мыла и, обрадованная такой находке, соблюдая осторожность, выскользнула из кладовки и бегом направилась в общественный туалет. Там никого не было, и Полина не спеша выстирала все, что хотела постирать, вымыла ноги и, подержав их некоторое время на газете, снова обулась. Вернувшись в кладовку, развесила на швабре мокрые пожитки и уселась на диван. От усталости гудели ноги, от сильного перенапряжения першило в горле, из-за чего она постоянно подкашливала, прикрывая ладонью рот.

Когда Полина собралась уже ложиться спать, дверь в кладовку вдруг распахнулась, и на пороге появился силуэт высоко мужчины. От страха девочка накрыла голову одеялом и с замиранием сердца стала ждать чего-то страшного и непредсказуемого. Но ее страхи были беспочвенными. На пороге кладовки стоял дежурный по вокзалу сержант милиции.

– Ты думаешь, если спрятала голову под одеялом, то я тебя не увижу, – сказал он спокойным голосом, не переступая порог. Пошарив лучом фонаря по помещению, нашел выключатель, включил свет. Пройдя в помещение, присел на краешек дивана. – А я смотрю, здесь прячется какой-то заяц, – проговорил он, трогая за плечо лежащего. – Давай, поднимайся. Хочешь ты этого или нет, но нам с тобой придется познакомиться. Поэтому, одевайся и проедем в отделение милиции.

Поля сбросила с себя одеяло и запричитала.

– Дядечка милиционер, не надо в отделение. Я ничего плохого не сделала. – Слезы ручьями полились из е глаз.

Молча встав с дивана, сержант отошел к двери и стал наблюдать, как девушка пыталась найти в сумочке документы. Для себя он отметил, что она очень юная и до неприличия красивая. Единственное, чего он пока не мог понять, что ее заставило бродяжничать. Вероятно, не поладила с родителями и решила попробовать жить самостоятельно. Каково же было его удивление, когда Полина показала ему свои документы. Возвращая девушке свидетельство о рождении и свидетельство о смерти матери, сержант поинтересовался:

– А отец у тебя есть? Мы его, негодяя, обязательно найдем.

– Нет у меня отца, – тихим голосом ответила Полина. – Несколько лет назад он без вести пропал на границе.

Милиционер вернулся к дивану, присел на краешек.

– Ну, ночь ты проведешь в кладовке, ну, две, а что потом? – спросил он с теплотой в голосе.

Полина снова полезла в сумку и показала вызов на учебу в колледж.

– Это еще не гарантия того, что тебя зачислят, – рассудительно заметил сержант, покрутив в руках бумажку.

– Я закончила восьмой класс с отличием, – глядя в глаза сержанту, сказала Полина. – Думаю, что после собеседования меня зачислят в колледж.

– А когда у тебя собеседование?

– Завтра в девять часов утра.

– В таком случае, не смею тебя больше беспокоить. – Он достал из нагрудного кармана рубашки визитную карточку. – Вот возьми на всякий случай мои телефоны. Если потребуется помощь, звони, не стесняйся.

Полина взяла визитку и вслух прочитала: «Коростылев Вадим Сергеевич».

– Так точно, он самый, – приложив руку к козырьку фуражки, щелкнул каблуками сержант. – Но шутки в сторону, – он снова стал серьезным. – Ночевать на вокзале девушке не годится. Здесь столько всякого сброда шляется. После полуночи словно из-под земли выползают. Мы, конечно, следим за тем, чтобы посторонние люди не прибывали, но разве за всеми усмотришь. На моем дежурстве тебя никто не обидит, спи спокойно. А когда будет дежурить мой напарник, я попрошу его, чтобы проследил за порядком. Ты его не бойся. На вид он очень грозный, но в душе как ребенок. – Прикрывая дверь, добавил: – спокойной ночи. Тебе нужно хорошо выспаться, ведь завтра серьезный экзамен.

На следующий день задолго до прихода уборщицы Поля позавтракала компотом из алычового варенья, разбавив его кипятком. Кисло-сладкий напиток ее очень взбодрил. Пряча остатки хлеба в дорожную сумку, подумала: «Если крысы хлеб не утащат, то ужин будет таким же, как и завтрак». Прикрыв тумбочку картонкой, она повесила на плечо сумочку, обула высохшие за ночь кроссовки и, закрыв дверь на замок, спрятала ключ в условленном месте. В зале вокзала она встретила вчерашнего сержанта милиции.

– Доброе утро, Вадим Сергеевич, – глядя ему в глаза, поздоровалась Полина.

– Доброе, доброе, – ответил тот. – Ну, что пожелать тебе? Пожалуй, ни пуха, ни пера. – Полина улыбнулась. – Иди смело, – подбодрил он девушку. – У тебя ведь еще совсем свежие знания. И вот еще что. На собеседовании не молчи, говори все, что только знаешь. Экзаменаторы не любят, когда на их вопросы не дают ответов. Это я по себе знаю. Тоже учился в юридическом колледже.

Полина повернулась и, опустив голову, быстрым шагом пошла к выходу. Утро было теплое. С гор дул свежий ветерок. Обернувшись, девушка посмотрела на часы, расположенные под крышей вокзала. Было уже половина девятого, и она ускорила шаг.

Спросив у снующих по коридорам колледжа абитуриентов, где заседает комиссия по собеседованиям, она смело направилась к двери кабинета. Но у самого входа остановилась. Сердце учащенно забилось, ладони рук вспотели. Прижимая локтем левой руки сумку, правой нащупала на груди крестик, крепко прижала его к телу и прошептала: «Господи, помоги мне пройти собеседование». В это время из кабинета выскочил парень и бросился на грудь стоявшей поодаль женщине.

– Мама, меня приняли, – радостно сообщил он.

– По-другому и быть не могло, – ответила мамаша, обнимая сына.

Полина толкнула дверь и переступила порог.

– Здравствуйте, – поздоровалась она сразу со всеми присутствовавшими. – Я Полина Родионова.

Мужчина, сидевший за столом между двумя пожилыми женщинами, снял очки и оглядел Полины с головы до ног.

– На собеседование, девушка, могли бы прийти в более приличном виде, – строго сказал он. – Не по грибы собрались.

– Извините, – покраснела Полина, глядя на свои стоптанные кроссовки, – но у меня нет другой одежды.

– Ну, на нет и суда нет, – буркнул мужчина. – Вообще-то, неважно в чем ты одета, важнее то, что у тебя есть в голове. – И уже более снисходительно добавил, – проходите и присаживайтесь.

Он просмотрел все ее документы, задал несколько вопросов по истории. Полина смело и последовательно на них ответила. Затем несколько вопросов по литературе задала женщина, сидевшая по левую руку от мужчины. Девушка не спеша отвечала на каждый вопрос. Когда очередь дошла до ответа на последний третий вопрос, экзаменатор ее остановила.

– Достаточно, Поля. Мы убедились, что знания у тебя есть и ты подтвердила свои оценки, выставленные в свидетельстве об окончании восьмого класса.

– У меня нет к вам вопросов. – сказала женщина, сидевшая справой стороны. – Вы зачислены на первый курс нашего колледжа. Первого сентября приходите на занятия. А сейчас пройдите по коридору и перепишите расписание занятий. – Подняв голову от стола, добавила, – на занятия следует ходить без опозданий и прогулов.

Обрадованная Полина вышла в коридор, переписала в блокнот расписание занятий и номера кабинетов, в которых будут проводиться лекции. Постояв немного у информационной доски, она с болью в сердце подумала: «Очень жаль, что нету со мной моей мамочки. Мы с ней так мечтали на период экзаменов снять номер в гостинице и жить все эти дни вместе. Но судьба распорядилась по-своему».

Выйдя из колледжа, Полина увидела сидящую на скамейке Лауру Мартыновну, рядом с ней стояли ее вещи. У девушки от неожиданности пересохло во рту. Подойдя к женщине, она в нерешительности остановилась, глотая ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег.

– Это по распоряжению милиции вы меня выселили из кладовки? – спросила она, немного справившись с волнением.

– Какой еще милиции? – загадочно улыбаясь, переспросила Лаура Мартыновна. – Я тебя не выселяю, а устраиваю тебя на постой к хорошим людям. На улице Верховой живет пожилая женщина в трехкомнатной квартире. Так вот, ей нужна компаньонка, которая бы ходила на рынок за продуктами, готовила ей, убирала. А она за это разрешит с нею столоваться и выделит тебе в квартире приличный угол. Женщина она хороша, не вредная, но с запросами. Любит, чтобы ей уделяли внимание. Прямо сейчас сядем с тобой на трамвай и поедем. Там от остановки до ее дома рукой подать.

Они дождались, пока подошел трамвай нужного маршрута, погрузили в салон вещи и, купив билеты, уселись в кресла. Трамвай тронулся. Вдруг Лаура Мартыновна громко рассмеялась, Полина недоуменно посмотрела на женщину. «Находит на нее что ли? – подумала она. – Неприлично так громко смеяться в общественном транспорте». Тем временем женщина успокоилась, вытерла уголком платка выступившие от смеха слезы.

– Ты меня, детка, извини, – тихим голосом сказала она Полине. – Вспомнила сейчас происшествия миновавших дней. – И она стала рассказывать. – Я была чуть меньше тебя, но все происходившее помню как сейчас. Это было сразу после войны. Я со своей бабушкой ехала на рынок, и сидели мы с ней в трамвае точно на таких же задних местах. Только тогда трамваи были старые, дребезжащие и двери открывались вручную. Каждый желающий мог их открыть или закрыть в нужное время. Это сейчас водитель автоматически захлопнул дверь и мчится до следующей остановки.

Так вот, – продолжила свой рассказ Лаура Матвеевна, – народа в трамвае было битком, руку не просунуть. В это время к мужчине, который сидел примерно вот на тех креслах, – указала она вперед рукой, – подсел бывший военный, высокий мужчина в военной форме, но без пагон. Развернув газету и положив ногу на ногу, увлекся чтением. В это время между людьми в проходе протиснулся вор карманник Жорка, по кличке Греченок. Это был небольшого роста мужчина лет сорока, с узким смуглым лицом и большим горбатым носом. Став за спиной бывшего военного, он расстегнул у него нагрудный карман и стал тихонько двумя пальцами вытаскивать бумажник. Когда рука вора с кошельком уже возвращалась, военный молниеносно схватил воришку за запястье. От неожиданности тот уронил свою добычу на пол. Военный поднялся и, держа Греченка за руку, громко на весь салон сказал: «На сей раз, братишка, ты просчитался. Хотя и знаменитый вор, славишься своей ловкостью на всю округу, но я тоже не лыком шит. Все четыре года прослужил во фронтовой разведке, прополз половину Европы и врага чуял даже по дуновению ветра. А ты, сморчок, стоишь у меня за спиной и сопишь своим омерзительным сопливым носом. Я тебя вычислил, как только ты вошел в трамвай». Мужчина крепко сжал Жорке запястье, от чего тот даже застонал. Заставил его нагнуться и поднять кошелек. Положив одной рукой деньги на место, продолжал держать вора. «Ну, что сдать тебя в милицию? – вслух размышлял военный. – Но у меня нет времени с тобой возиться». Он взял Жорку сзади за штаны, поднял его от пола на метр, потом не спеша открыл заднюю дверь трамвая и на всем ходу выбросил вора на параллельную трамвайную линию.

– А где же сейчас этот Греченок? – поинтересовалась Полина.

– Кто его знает, – снова засмеялась женщина. – Говорят, что с тех пор его в городе никто больше не видел и воровство в транспорте прекратилось. Жорка был вор в законе. Его побаивались даже местные милиционеры. Сколько за ним охотились, но посадить не удавалось. Бывало, возьмут, а предъявить ему ничего не могут. – Женщина, заметив, что на них обращают внимание пассажиры, замолчала.

Через некоторое время они вышли на нужной остановке. Лаура Мартыновна, взяв сумку, зашагала впереди, показывая дорогу.

– Видишь калитку на углу? – указала она свободной рукой вперед. – В этом дворе живет четыре семьи. Дом Марии Михайловны находится на самом верху. Обрати внимание, все дома построены под самой горой.

Остановившись перед дверью, Лаура Мартыновна постучала. Из-за двери послышался старческий голос: «Проходите, там открыто». Женщина толкнула дверь и переступила порог. Вдруг раздался громкий звук колокольчика. Поднявшись с дивана, навстречу гостям вышла хозяйка.

– Это я специально прикрепила колокольчик, чтобы было слышно, если кто войдет. Всякий раз подниматься с постели у меня не хватает мочи.

– Вот привела тебе квартирантку, – ставя у порога сумку, сказала Лаура Мартыновна. – Принимай. Девочка хорошая, аккуратная.

– Уж очень она какая-то хрупкая, – надев очки и осмотрев Полину с ног до головы, проговорила хозяйка. – Сколько же тебе, девочка, лет?

– Недавно исполнилось пятнадцать. Я сегодня поступила в юридический колледж.

Хозяйка задумалась. Какие-то сомнения терзали ее душу.

– Возьмите меня, Мария Михайловна, – снова заговорила Полина. – Я умею хорошо стирать и готовить.

– Говоришь, умеешь хорошо готовить, – старуха снова окинула взглядом девочку.

– Да, – выпалила Полина.

– Ну, и что же ты умеешь готовить?

– Все умею.

– Все, это значит ничего, – грубовато ответила хозяйка.

– Почему же, ничего? – со слезами в голосе возразила Полина. – Умею хорошо готовить борщ, тушить жаркое. Могу испечь оладьи и блины.

– А сырники умеешь готовить? – снисходительно поинтересовалась старуха.

– Умею, – поспешно ответила девушка и стала подробно рассказывать, как именно их нужно готовить. – В творог следует разбить два яйца, посолить, добавить пару горсточек изюма и немного сахара. Потом все это обвалять в муке и жарить на топленном сливочном масле.

– Лично я предпочитаю вместо топленого масла растительное, – вставила хозяйка.

– Конечно, – согласилась Полина. – Для вашего возраста лучше жарить на растительном.

– Что значит, для моего возраста? – обиделась старуха. – Сколько ты думаешь мне лет?

– Я думаю, что вам, – девушка на мгновение задумалась, – лет пятьдесят, не больше, – выпалила она.

– Когда мне было пятьдесят лет, – засмеялась хозяйка, – я еще строила глазки молодым парням. – Полина опустила глаза и молчала. – Мне, дорогуша, уже далеко за восемьдесят, а за то, что ты меня рассмешила, я тебе благодарна. Давно мне так весело не было. Оставайся, живи у меня на здоровье. Если ты меня не обидишь, то я тебя тоже обижать не стану.

Лаура Мартыновна, откланявшись, ушла домой. А Полина присела на стул у стола и не знала с чего начать. Но хозяйка внесла ясность.

– Спать будешь в моей комнате на раскладном диване. Постельное белье утром заправляй вовнутрь дивана. Вещи свои можешь хранить в шифоньере вместе с моими. Думаю, не покусаемся.

– Нет, – замотала головой девушка и улыбнулась.

Когда Полина разобрала свою сумку и разложила вещи на полках, старуха не громко сказала:

– Вот что, Полина, так что ли тебя зовут?

– Так, – мотнула головой девушка.

– В доме я живу не одна, хотя это мой собственный дом. В одной из комнат живет мой шестидесятилетний сынок. К нему по выходным приходит приживалка. Высосет из него все денежки, а потом неделями не появляется. Так он лютует без нее. Но ты не бойся, у них вход в комнату с другой стороны, а ко мне они не ходят. – Она помолчала, потом продолжила: – на кухне есть газовая плита, будешь на ней готовить. В ванной комнате стоит немецкая стиральная машина, будешь в ней стирать, в остальном разберешься сама. А сейчас включи электрочайник, и давай попьем с тобой чая с баранками.

Полина вытерла полотенцем стол, поставила две чайные чашки, вазочку с клубничным вареньем и плетеную корзинку, доверху наполненную маленькими блестящими бараночками.

– Стол накрыт, – произнесла улыбаясь девушка, – прошу вас, Мария Михайловна к столу, будем заниматься чаепитием.

От этих слов у хозяйки улучшилось настроение. Она тихонько поднялась с кровати и, держась за плечо девушки, присела к столу.

– Я видела в корзине картошку, – проговорила Полина, отпивая маленькими глотками горячий чай. – Хотите, я на ужин сделаю пирожки с картофельным пюре. Они у меня первоклассно получаются.

– А что, – глядя на повеселевшую гостью, сказала старушка, – твоя идея мне нравится. Уже не помню, сколько лет назад ела пирожки с картошкой.

– Сейчас допью чай и замешу тесто. К вечеру гора пирожков будет к вашему столу.

Старушке все больше и больше начинала нравиться легкая в движениях и веселая девушка.

– Ну, пирожками займешься чуть попозже, а сейчас расскажи мне все о себе.

От такой просьбы Полина сразу как-то поникла. Ей не хотелось ворошить старое, бередить еще не зажившую рану. Но и отказать в просьбе хозяйки она не могла. Девушка допила свой чай и за несколько минут рассказала хозяйке все о своей детской жизни. Выслушав Полину, старуха долго молчала, потом, словно очнувшись, сказала:

– То, что ты поступила в колледж – очень хорошо. Жить тебе у меня будет спокойно. Я женщина не конфликтная, со мной можно ладить.

Так началась жизнь Полины в доме Щербаковой Марии Михайловны.

Однажды в воскресенье Полина заменила постель старушке, помогла ей выкупаться в ванной и, подавая хозяйке чистую, хорошо выглаженную ночную сорочку, сказала:

– Вы у меня сейчас румяненькая, как ребенок. Ванна вам идет на пользу. Если хотите, я буду вас мыть два раза в неделю.

– Знаешь, девочка моя, – чувственно сказала Старушка, тронутая таким вниманием, – очень трудно быть старым и беспомощным. Твое существование всем окружающим только в тягость. Но я не всегда была такой дряхлой. – И хозяйка стала рассказывать Полине о своей жизни.

Всю свою жизнь я проработала в музыкальной школе, преподавала музыку по классу фортепьяно. Муж у меня был хорошим и уважаемым в городе человеком. Он много лет проработал инструктором горкома партии. Потом пошел на повышение. Его избрали на должность второго секретаря горкома. Федька, мой единственный сын, учился в школе, был примерным учеником и школу окончил с золотой медалью. Отец им гордился и часто говорил: «Несмотря на то, что сын небольшого роста, зато голова у него как дом советов». Перед самым поступлением в педагогический институт сын с друзьями отправился на экскурсию в горы. Там он встретил девушку, которая работала кассиром на станции «Иноземцево». Да так в нее влюбился, что передумал поступать в институт.

Два года крутил, вертел с ней роман, нигде не работал. Потом отец ему сказал: «Если не хочешь учиться, иди работать», – и помог ему устроиться кладовщиком на зернохранилище. Там сын начал выпивать, а на выпивку нужны деньги, вот он и стал налево и направо продавать казенное зерно. Прошло какое-то время, и к нему нагрянула инвентаризационная комиссия. Проверка выявила большую недостачу. Сына арестовали, судили и дали два года «химии». Тогда так называли работу на новостройках под надзором милиции. Отлучаться куда-нибудь было строго запрещено. Однажды ночью сын без разрешения своего начальства уехал к своей зазнобушке в Иноземцево. На утренней проверке самовольная отлучка вскрылась, сына объявили в розыск. Вскоре его поймали и добавили еще год. Но не это главное. Тут вот какая ситуация получилась. Когда сын приехал к своей зазнобе, у той уже был другой мужчина. Едва она увидела Федора, сразу позвонила в милицию. Вот он и просидел в лагере еще годик, кроме тех двух «химии».

Из заключения сын вернулся здоровым и загорелым мужчиной. Я ему сразу сказала: «Забудь обо всем и поступай учиться». Отец тоже мог помочь с поступлением на учебу. Главное, чтобы у него самого было желание. Он тогда мне так сказал: «Учиться я обязательно пойду, но сначала должен отдать долг одной приметной даме». От этих слов у меня сердце так и екнуло. Говорю ему: «Федор, ты смотри, ничего не выдумывай, начинай свою жизнь с чистого листа». Но он меня не послушал. Стал караулить свою бывшую зазнобу после работы. А идти ей нужно было через небольшой лесок. И вот однажды он ее там подкараулил, затащил в чащу, изнасиловал, а потом связанную положил на огромную муравьиную кучу. Только утром родители кинулись ее искать. Нашли мертвой, всю искусанную муравьями. В тот же день к нашему дому подъехал милицейский воронок. Сыну надели наручники и увезли.

Когда отец узнал о случившемся, его с инфарктом увезли в больницу. А я, пока сын находила в СИЗО, носила ему передачи. На суде он ничего не отрицал, во всем признался. Дали ему за его злодеяния пятнадцать лет.

Муж пролежал в больнице более полугода, но так и не поправился. Однажды ночью мне позвонили из больницы и сказали, что он умер.

Похоронив мужа, я в душе очень ожесточилась против сына. Ведь только он один был виновен в его смерти. Через пятнадцать лет Федька вернулся домой озлобленный и пристрастившийся к чифирю. Это у него так чаепитие называется. На кружку кипятка он высыпает половину пачки чая. От такого напитка у него не только зубы, но и язык покрыты коричневым налетом. А в последнее время стал выпивать.

После тюрьмы он долго не работал. Потом я попросила старого приятеля отца помочь устроить его. Тот устроил его рабочим в организацию под названием «Дормостстрой». Работа там очень вредная и тяжелая, но зарплату он получает повыше, чем у любого директора завода. Раньше он зарплату отдавал мне, но потом у него появилась женщина и его денег я больше не вижу.

Старушка замолчала, аккуратно стала сгребать салфеткой со стола крошки от баранок в чайную чашку.

– А эта женщина его жена? – спросила Полина.

– Какая там жена, – махнула рукой хозяйка. – Она приходит к нему два раза в месяц. Один раз в день получения аванса, второй раз – в день зарплаты. Очистит его до копеечки, а он потом клянчит у меня деньги на обеды.

– Так вы скажите ему, чтобы он ей не давал деньги.

– Как же, послушает он меня. Любит он ее очень и готов выполнять любую ее прихоть. – Она тяжело вздохнула. – Ну, да ладно, Бог сними, – сказала хозяйка, поднимаясь из-за стола.

Шло время, Полина прижилась в доме Марии Михайловны. Первый курс колледжа она закончила с отличием и написала заявление о переводе на бюджетный факультет. У девушки появились подруги по колледжу и просто знакомые.