Читать книгу Как я послала все в ж… и стала жить так, как мне нравится - Валентина Бурдалева - Страница 4

Что такое «работа», я узнала еще в четырнадцать лет.

Как только мне выдали паспорт, тут же записалась на подработку. Напомню, мое детство и юность прошли в поселке, а там выбирать особо не из чего. И как только наступили летние каникулы, пошла работать в пельменный цех.

Не, ну а че? Мне нравилось лепить пельмени. Помню, перед большими праздниками мы собирались большой семьей: отец крутил сочни, а мы закатывали в них фарш. Если сейчас играют в «Монополию» или в другие настолки, то мы лепили пельмешки. Но откуда я знала, что дома этим заниматься – одно, а вот где-то на производстве – совсем другое? Нет, я подозревала, что разница будет, но чтобы настолько!

Вроде ничего хитрого: берешь тесто, отрезаешь сколько надо, формируешь колобок, раскатываешь скалкой два огромных блина. Один кладешь на специальную форму и вдавливаешь фарш. Как все готово, кладешь сверху второй блин и снова орудуешь скалкой. А потом выбиваешь готовые пельмени на стол. Когда у тебя готова целая доска, ты подписываешь свои поделки и несешь этих красавцев в морозильную комнату.

Мы пошли работать вместе с одноклассницей. Взрослые работницы сначала старались вести себя, как добрые хозяюшки, подбадривали и помогали. Но со временем перестали делать вид, будто им нравится возиться с нами. Поэтому за каждый промах нам здорово доставалось.

Знаете, одну смену поработать скалкой – еще ничего. Но на второй день у меня дико болели мышцы. Скорость изготовления пельменей падала, и я, как нормальный салага, начала ныть. И это, конечно же, раздражало всех. В свой адрес я много чего наслушалась, а одноклассница с радостью подхватывала любые подколы. И я снова оказалась в школе, где меня травили и делали все, чтобы я почувствовала себя в аду.

Прошла неделя, затем вторая. Женщины, которые поначалу старались не забывать, что за столом дети, стали вести совсем уж взрослые разговоры. Мне это не нравилось. Наверно, с той поры невзлюбила сплетниц и тех, кто любит намывать чужие кости. И еще раз укрепилась в своем намерении выбрать такую профессию, где не надо всем коллективом месить дерьмо. Поэтому через месяц попросила расчёт.

Эта история будет неполной, если я не добавлю сюда один случай из жизни нашей пельменной.

Одноклассница, в отличие от меня, провела в том цеху все лето. И как-то раз разговор зашел обо мне. Наверное, тогда все темы были исчерпаны, раз меня удостоили такой чести. Одна из лепщиц вдруг вспомнила, какая лентяйка работала тут совсем недавно. На что моя одноклассница ответила что-то вроде: «Может, Валя плохо лепит пельмени, но… вы бы знали, какие стихи она пишет!»

Дорогая Юля, твои слова тогда мне здорово помогли, и мне больше не стыдно. Правда, со стихами, как видишь, покончено. Возможно, у меня когда-то и был дар к рифмованию, но лично я считаю, что мы рождаемся «чистыми».

Особенными нас делают травмы: какие-то трудности при рождении, люди, с которыми нам приходится иметь дело. Все наши умения и таланты – это последствия общения с этим миром. А творчество – лишь способ излечиться. И чем талантливее человек, тем больше в его душе черных дыр. Счастливые люди книг не пишут.