Читать книгу Вечера в Ялте. Рассказы о жизни - Валентина Космина - Страница 3

Проработав на заводе в КБ после окончания института, я подала заявку и через полгода проверок, мне разрешили поездку за границу, в одну из соцстран.

Попала я туда в то время, когда в Советском Союзе был расцвет застоя. На витринах магазинов красовались надписи «Мир, труд, май!» и рядом были непременные атрибуты – ветка яблони с цветами из салфеток и красные знамена, а на прилавках – необъятные ряды консервов из морской капусты и кильки в томате. Правда в нашем промышленном городке еще бывала докторская колбаса, молоко и сметана. Об остальных излишествах мы не задумывались, и по молодости радовались жизни, и всему, что она посылала.

Но наши мудрые руководители группы, понимали, что с советским человеком может произойти шок, когда он увидит все изобилие хоть и социалистического, но все же «запада», поэтому мы получили четкие инструкции:

1.Ходить определенными «четверками» – то есть с теми людьми, которые назначены тебе в спутники.

2. Ни при каких обстоятельствах не разговаривать с иностранцами.

3. Посещать те магазины, которые указаны в маршруте.

Наша группа была большой, 40 человек, и состояла из 90% рабочих и только 5% интеллигенции, куда отнесли и меня. Остальные 5% составляли работники КГБ, которые тоже числились рабочими.

По тому же социалистическому принципу интеллигенцию следовало разбавлять рабочим классом, чтобы не дай Бог, не загнила. Поэтому меня, как молодого инженера, отнесли к интеллигенции. В нашей четверке оказались я, одна милая девушка Ира, как позже выяснилось – дочь главного инженера завода, и две крановщицы – Рая и Тая. И если Ирочка была красавицей с близоруко хлопающими, голубыми глазами, то о Рае и Тае стоит сказать отдельно.

Их будто подобрали одну к другой, составив удивительный тандем. Обеим женщинам было далеко за тридцать. Они имели широкие скулы, узкие раскосые глаза, что говорило о наличии восточных предков и кривые ноги кавалеристов. Но на этом их сходство и кончалось. Тая была не замужем и выглядела как могучий монгольский воин с широкой костью, ростом метр восемьдесят, коротко остриженными черными волосами, торчащими в разные стороны и хмурым взглядом глубоко посаженных глаз. Ходила она тоже мощно. Ее походка напоминала иноходца, поскольку одновременно двигалась правой рукой и правой ногой, левой рукой и левой ногой. Почему ее походка так отличалась от других людей, она не задумывалась, а мы побоялись ее об этом спросить, так как с первого знакомства, она говорила однословными предложениями, но очень твердо и емко. Ну, например, когда нам давали свободное время и рекомендовали маршрут прогулки, она поднимала руку, устремляла ее по указанному направлению и изрекала громким, раскатистым голосом: «Туда? Пошли!».

Иностранцы, услышав голос, и увидев ее, шарахались в сторону, обходили нашу четверку некоторой дугой, опасаясь этой странной женщины. Не раз мы с Иркой слышали от них слова, пророненные в сторону Таи: «О Genghis Khan!», а потом и сами начали называть ее между собой «Чингисхан», когда она доставала нас своей неповоротливостью и упрямством.

Рая была другой. Маленькая, не более метра сорока, вертлявая, осроносенькая, с писклявым голоском и огромной бабеттой на голове, она представляла разительный контраст со своей подругой. Рая была разведена, имела дочь, но, несмотря на неудавшийся брак, все мужчины ей казались принцами. Она бойко стреляла глазками во всех без разбору, крутила своим костлявым задком и весело семенила ножками в новых джинсах, которые были так длинны, что она закатила их подкладкой вверх до колен. Некоторые мужчины в группе, может и не прочь, были завести с ней легкий флирт, но их отпугивала бабетта, напоминающая 60-е года, и говорящая о возрасте владелицы. Однажды увидев ее за сооружением прически, я тоже пришла в некоторое замешательство. А было это так.

Мне понадобился утюг, и я постучала в номер, где жили Тая и Рая. На стук дверь открылась, и на меня двинулось нечто. Отпрыгнув от неожиданности, услышала из-за копны взбитых и опущенных на лицо волос, Раину стрекотню. Заинтересовавшись сооружением бабетты, осталась, чтобы посмотреть, как она это делает. Не обращая на меня внимания, и говоря ни о чем, Рая продолжала тщательно начесывать длинные волосы, затем выпрямилась, подняла пряди вверх, вокруг головы и стала похожа на взлохмаченную бабу-ягу. Но, подчиняясь уверенным жестам хозяйки, постепенно, бесформенная копна, начала превращаться в большую шарообразную форму, укрепленную на макушке. При этом маленькая Раечка, казалась еще меньше и напоминала сморщенную девочку, несущую на голове шар. Глянув на меня взглядом неотразимого совершенства, она провозгласила:

– Ну, как?! Красота страшная сила? – и подмигнула косым глазом.

– Да страшная, – согласилась я, икнув от неожиданности, и наивно спросила, почему-то жалея Раечку, и желая ей помочь в стремлении к совершенству:

– Рая, а почему бы вам не сделать стрижку? Мне кажется, вам пошло б.

– Ты что, Тина?! – возмутилась Раечка, – Разве у всех есть такие замечательные волосы как у меня? Вон у тебя только до плеч. А у меня видишь, до пояса, и я хочу, чтобы все видели – какая я красивая!

– Ну, да, ну, да – быстро согласилась я, недоумевая ее самоуверенности. Тут на пороге номера монументально возникла Тая, и скользнув по мне взглядом, внезапно угрюмо улыбнулась Рае, спросила:

– Ну, сделала свою чучу?

Я, схватив утюг, буквально вывалилась из номера, чтобы не поддаться гомерического приступу смеха, который меня внезапно обуял. Прибежав в свой номер, и задыхаясь от смеха, сообщила Ирке, что Раину прическу, Тая называет «чучей». Та тоже рассмеялась и с тех пор мы стали называть двух наших компаньонок Чингисхан и Чуча.