Читать книгу Наполеоновские войны - Валентина Скляренко - Страница 5

К знаменитому городу, основанному Александром Великим, французская флотилия из 293 кораблей и судов приблизилась вечером 30 июня. И хотя Брюэйс предлагал подождать до утра, Наполеон отдал приказ высаживаться немедленно. Свое решение он мотивировал так: «Адмирал, нам нельзя терять времени. Фортуна дает мне только три дня; если я ими не воспользуюсь, то мы погибнем».

Хотя при отсутствии противодействия со стороны египтян высадка была чисто технической операцией, проходила она нелегко и долго: лодки переворачивались, 20 человек утонуло, часть лошадей пришлось сбрасывать в море, а потом тащить их до земли за лодками. Только к восьми часам утра высадка была закончена и подразделения пехоты оказались в небольшом рыбачьем поселке Марабу, в нескольких километрах от Александрии. Сам Наполеон вступил на землю фараонов в час ночи 2 июля. Утром, рассмотрев город в подзорную трубу, он не стал дожидаться артиллерии и кавалерии, а построил пехотинцев в колонны и без единой пушки сразу бросил их на штурм города.

К вечеру 2 июля после нескольких часов перестрелки и дерзких атак, проведенных под руководством генералов Мену, Клебера и Бона, Александрия была взята. Во время ее штурма погибли 15 человек и 60 были ранены, в том числе и генералы Мену и Клебер.

О дальнейших шагах Наполеона можно узнать из рассказов очевидцев, в частности Бертье: «Как только Бонапарт сделался владетелем Александрии, так приказал транспортные суда ввести в порт города и приступить к выгрузке лошадей, амуниции и других предметов, на них находящихся». Затем последовала «продолжительная и трудная выгрузка с военных судов артиллерии», поскольку те не могли войти в порт и остановились на расстоянии от него.

Несмотря на сопротивление, оказанное французским войскам, город разграблен не был. Бонапарт, вообще считавший, что «грабеж обогащает немногих, бесчестит всех, уничтожает ресурсы и делает нашими врагами тех, чье благорасположение нам нужно», тем более не мог допустить осквернения любимого детища Александра Великого. У него были большие виды на этот город, который, по его мнению, при правильном управлении может достичь блестящего расцвета, что оставит далеко позади такие крупнейшие центры, как Париж, Лондон, Рим и Константинополь.

Во время пребывания в Александрии Наполеон занимался решением административных проблем и созданием системы управления. Обо всем этом А. Ю. Иванов пишет следующее: «Он быстро договорился с местными арабскими племенами. Их вожди подписали договор, по которому обязались держать открытой дорогу из Александрии в Даманхур для армии и отдельных лиц, представить в 48 часов 300 лошадей по цене в 240 ливров за животное и 500 дромадеров (одногорбых арабских верблюдов) по цене в 120 ливров, сдать в наем тысячу быстроходных верблюдов с погонщиками и вернуть взятых в плен французов. Бонапарт разделил с вождями трапезу и выдал задаток. Он провел в Александрии почти неделю и поручил шейхам и именитым гражданам “управление и суд”».

Захватив Александрию, Наполеон вторгся во владения египетских мамелюков (мамлюков) и решительно потревожил периферию Оттоманской империи, каковою в то время являлся Египет. Но если турецкий султан отнесся к его экспедиции терпимо, то мамелюки, характеризовавшиеся современниками как люди «жадные, безбожные и мятежные», отдавать свою власть пришельцам не желали. Они и Порте подчинялись лишь формально. Мамелюки (что в буквальном переводе означало «невольники») поначалу были воинами-рабами, из которых в XIII веке состояла гвардия египетского султана. В 1250 году они свергли династию Айюбидов и основали свою – династию мамелюкских султанов, которая правила Египтом до завоевания его турками. Но, даже признав верховенство Турции и платя дань Константинополю, эта военно-феодальная аристократия сохранила фактическое господство в Египте. Ко времени египетской экспедиции Наполеона страной правили два соправителя – Мурад-бей и Ибрагим-бей, с которыми французскому генералу еще предстояло встретиться.

Поскольку основное население страны составляли арабы, Бонапарт в поисках союзников решил сделать ставку именно на них. Поэтому в воззвании, обращенном к жителям Александрии, он заявил о том, что пришел в Египет, чтобы освободить арабов от угнетения беев-мамелюков, уверял в своем уважении к Корану и исламу. Такое же напутствие он дал и в обращении к своим солдатам: «Народы, с которыми вы будете в сношениях, магометане; их первая заповедь: нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк Его. Не спорьте с ними; поступайте с магометанами, как поступали с евреями, как поступали с итальянцами; обращайтесь почтительно с их муфтиями, с их имамами, как обращались с духовными лицами других народов». Но если с отдельными членами верхушки арабской знати Бонапарту иногда удавалось находить взаимопонимание, то поддержки и опоры в народе страны, несмотря на проведение целого ряда смелых антифеодальных реформ, ему найти не удалось. Пройдет совсем немного времени, и он поймет, что социальные силы, которым в его грандиозных планах «освобождения Востока» придавалось не меньшее значение, чем пушкам и штыкам, не пойдут за его маленькой армией. Он окажется в чуждом восточном мире в социальном вакууме, и именно это, а не военные поражения станет главной трагедией его Египетского похода.

Но пока в «копилке» у генерала было уже две победы и счастливая случайность, позволившая ему избежать встречи с грозным британским флотом. Впереди была битва за Каир, но прежде чем захватить второй крупнейший город Египта французской армии предстоял двухнедельный изнурительный переход по раскаленным пескам Даманхурской пустыни, который можно было сравнить лишь с пребыванием в аду.