Читать книгу Ещё не лето. Девять Жизней - Валентина Спирина - Страница 3
Светлана Королева
Оглавление«А где-то на краю Вселенной кто-то также, как и мы, счастлив… Как считаешь?..»
А где-то на краю Вселенной кто-то также, как и мы, счастлив… Как считаешь?
Кто-то видит в глазах планеты, в руке – любимые линии, а в волосах – смысл ветра?
А по мосту порхают ли также ноги, не чуя асфальта тверди?
В душе сто тысяч опер взахлёб… Безе, Чайковский, Моцарт, Верди…
И миллиарды вопросов стихают, не ищут жадно ответа.
А время вроде молчит, но бежит и бежит. И за ним отчаянно не поспеваешь.
И как ты думаешь: есть ли кто-то, кто от тембра родного – шоколадом горячим?
Есть ли мысли – за гранью всего – но сплетенно-общие, воедино?
В секунде каждой – океан из чувств – периода плейстоцена,
Ведь сущее существует благодаря другому – был прав Авиценна,
И кто-то для другого – как чуткие, тонкие пальцы, ласкающие пианино,
А кто-то как свет внутри, дающий силу незрячим.
А ты для меня – всё. Планеты. И линии. Смысл. Взахлёб. Тишина ответов. И океан. И пальцы на клавишах. Свет. И ветер.
А ты для меня – самый любимый на свете.
«Вы думали роскошь – в квартире трёхкомнатной в центре, бентли и куче приятелей?..»
Вы думали роскошь – в квартире трёхкомнатной в центре, бентли и куче приятелей?
В коттедже шикарном, у моря который просит волны?
В кармане, весьма отяжелевшем бумагой и золотом полным?
А роскошь – в любую секунду упасть в теплоту любимых объятий.
Вы думали жизнь многоцветна от цвета стопок зелёных?
И безгранична яхтой, плывущей к личному острову?
Попробовать всё: неординарное, смелое, острое…
А жизнь разноцветна от блеска глаз: самых родных и влюблённых.
Вы думали радость – икрой набитые животы, шампанским – самым крутым на свете?
Со снежных гор курортных модно катить на лыжах?
И быть к Эвересту ногами все ближе и ближе…
А радость – смотреть, как улыбаются наши дети.
Из жизни учителя
«Привет!» – бросает звонко Вова это слово, как будто звеня колокольчиком, озорно, выплевывая, весело и игриво.
Вова пришёл на урок музыки, но, по сути, музыка ему не нужна. Ему почти шесть лет, и он точно знает, чего хочет. В отличие от нас: умных, серьёзных и взрослых. Вова хочет играть. Неважно во что. Неважно как. Важно только, чтобы игра не наскучила. И первое, что я предлагаю парнишке: подышать. Вова удивлён. «Подышать?» – читается в его глазах нелогичность. «Да-да», – отвечают мои глаза. «Ну, подышать, так подышать. Главное, чтобы мне было весело!» – явно читается в его коротком «хорошо». И мы дышим. Мы изображаем шарик, который сдувается и издает странные звуки. Мы зудим противной мухой на выдохе, хлопая крылатую, когда дыхание на исходе. Мы задерживаем дыхание, как водолазы без снаряжения. Мы высовываем язык и едва хватаем воздух, словно умирающая от жажды собака. Весело? Весело! Но уже чувствую, что Вове не терпится понажимать локтями, пальцами, коленками, лбом, игрушками на клавиши бедного фортепиано. Поэтому тут же вспыхивает идейка-молния. «Садись на коня!» – почему – то ору я. Видимо, от радости нахлынувшей импровизационной волны. И Вова, не зная сути игры – мгновения, стремглав несётся на коня. Естественно, сшибая коня и все, что попадается на пути. Мальчик готов, конь готов. Что дальше?
«Пение!» – зажигаюсь я. «Пение?» – изумленно полувыдавливает из себя ученик. «А то», – блестят хитринкой мои глаза.
И тут начинается веселье. Коню необходимо, просто жизненно важно, стоять впритык к пианино, нюхать его, грызть и любым способом нажимать на клавиши, создавая неимоверно шумный диссонанс. Это версия Вовы.
А мой вердикт: ребёнку скучно просто сидеть на коне и просто петь. Мало того, что скучно, так ещё и жутко не хочется открывать рот, слушать звуки, повторять за тётей и интонировать, как полагается. Гораздо веселее тыкать морду коня в фортепиано. Зато хи-хи и ха-ха обеспечены.
Конь поёт, Вова нет. Но здесь на помощь приходит моя правая рука, которая лихо дотягивается до подоконника с игрушками, вслепую нащупывает что-то плюшево-мягкое, и с торжественным видом протягивает Вове. Мальчик невозмутим. Ага. Тогда игрушка (которая оказалась милым оранжевым котёнком) начинает жалобно, потешно и, конечно же, мимо нот, чревовещать, всячески показывая свою музыкальную безграмотность. Уголки губ мальчика потихонечку плывут вверх (ура!), скоро показываются зубы, а затем раздаётся переливистый искренний смех. Вова хохочет. Но цель ещё не достигнута: мальчик не поёт. Поэтому абсолютно бездарный котенок умоляет Вову научить его петь, рассказать, как нужно, показать и всячески помогать ему в этом нелёгком для шерстяного комочка деле. Довольная ухмылка, серьёзный взгляд, и Вова примеряет на себя роль учителя. «Закрой глаза, расслабься, пой плавно, наслаждайся, не торопись, смотри, как надо, тяни, нежнее…» – наставляет почти шестилетний педагог мяукающего несмышленыша. А я от радости, успеха едва успеваю нажимать клавиши, чтобы голос мальчика гармонично соединялся со звуками фортепиано.
Фууууух! Поёт! А думал, что музыка ему не нужна… Правда, пел Вова минут десять. Потом это занятие ему наскучило, и он, бросив коня, принялся исследовать комнату. Но! Все также мурлыкая что-то себе под нос.
«Мы совершаем что – то за спиной…»
Мы совершаем что – то за спиной,
Мы скалим зубы для приличия-стандарта,
Мы ждём сердец освобождения марта,
Чтоб раны залатать кривой иглой.
Мы врем себе, и тут же озираясь:
Не слышит кто? Не видит наше двоедушие?
Ведь строем мы – почётным и послушным:
Тихонько, в тряпочку, чуть – чуть сопротивляясь.
И пусть весна. А батареи холодны,
И греться б от любимых, да любимые не те,
И остаёмся в личной, запланированной пустоте.
А май завьюжит изнутри остатками былой зимы.
Но… Стоит только повернуться к Богу
И совершать, творить – перед его глазами,
Все начинается с любви. И если с ней, то рядом с чудесами
Прокладывать свою тропу – дорогу.
И не страшась. Не взвешивая мнения чужие,
В которых по колено лжи, как будто бы в болоте.
И больше не придётся ползать, только крылья расправлять в полете
Божественные, светлые, большие.
«Минуты без тебя тянутся и тянутся, как небоскрёбов этажи…»
Минуты без тебя тянутся и тянутся, как небоскрёбов этажи,
А дни – московской пыльной суетой съедаются в ленивой времени-пасти,
Проблемы – очередью автоматной, мысли – виражи
В безумстве разума кричащего, в его бетонной власти.
Дыхание – отрывисто. И жизнь – полистирольная плёнка,
Простые вещи – извергают простотой, а сложные – для понимания густы,
А радость в маленьких ладошках прошлого-ребенка:
Не здесь и не сейчас. Искать её за три версты.
И если тишина, то без тебя она наполнена криком,
И если крик, то без тебя – бессмыслием полон он,
Мир сер, забыт, забит, не окрылен и не влюблен,
Враждебным воем, ливнем, камнепадом, рыком…
Но… Если ты со мной, то ласков гром,
И молния рисует в небе наши имена,
Не делится Вселенная. И не страшит упрямый сатана,
А только Бог – улыбкой в сердце, если мы вдвоём.
И если пальцы сплетены рук, то расстилается поддатливо дорога,
А в сердце ритм – мелодия, поющая птицами райскими,
Расстают боль, уныние, печаль, тоска, тревога,
И дни наденут платья солнечные, яркие, майские.
С тобой, любимый, я живу: так просто, радостно, счастливо, многовыше,
С тобой, любимый, каждая секунда – фейерверки наслаждения,
С тобой, любимый, я могу летать, не отрывая ног от крыши,
С тобой, любимый, я – сейчас и здесь. Твоё стихотворение.
