Читать книгу Шуршали голуби на крыше - Валентина Телухова - Страница 4

Путешествие по дну снежного оврага не прошло для Зины совсем даром. Она прихворнула. Утром Аня осмотрела её, сказала, что ничего страшного нет, но больничный лист на три дня предложила. Зина от него отказалась, но лечиться стала точно по предписаниям фельдшера.

Соседки переполошились. Они явились к ней сразу обе, велели с постели не вставать, отлежаться, а сами вдвоем быстро переделали все домашние дела. С дальнего края деревни пришла бабушка Флёнушка, местная знахарка, и принесла настои трав, какую-то жгучую мазь в скляночке и большие вязаные носки из козьего пуха. Велела настойку пить, мазь нанести на ступни ног, а сверху надеть теплые носки и спать, спать, спать.

– Сном все пройдет, милая!

Через три дня Зина была здоровехонька! Когда она поправилась совсем, к ней под вечер неожиданно пришел Матвей Иванович. Он чувствовал себя не совсем уверенно, встал у порога. Зина с трудом уговорила его присесть на стул.

– А то и впрямь, сяду. Разговор у меня к тебе серьезный и дело особенное. У нас школу закрыли.

– Как? Почему?

– Учить некому. Вера Васильевна ногу сломала, теперь в гипсе дома лежит. А учить некому. Подменный учитель при районном управлении образования уже занят, учительница где-то в декрет ушла. Нам предлагают детей на центральную усадьбу возить, но матери против этого. Зима, сама видишь, какая лютая стоит. Вот я подумал, подумал и решил, что, кроме тебя Веру Васильевну подменить некому. У неё я был, она тебе помогать будет, будет консультировать и планы для тебя писать. Ты будешь работать под её руководством. Да ты ведь и сама у неё училась. Она говорит, что ты справишься, у тебя талант есть, а к школьному делу есть у тебя любопытство. Ты ведь в школу заглядывала и помогала Вере Васильевне. Так что ты в курсе. Ты как относишься к учительскому труду?

– Я никогда не думала об этом, и я ведь работаю уже. Мне дело мое нравится. А как я почту брошу?

– Почту не бросишь, будешь совмещать.

– А кто мне разрешит такое совмещение?

– Я уже с почтовым начальством разговаривал, так если твое совмещение делу помехой не будет, оно дает добро.

– Я вижу, что Вы, Матвей Иванович, все за меня решили.

– Так что? Даешь согласие?

– Попробую. А когда приступать?

– Завтра, с утра. Я детям скажу, чтобы в школу шли. Как машина почтовая придет, посматривай, да беги домой, а баба Паша за детишками временно присмотрит. И вот еще что, я тебе портфель от Веры Васильевны привез. Там в нем все инструкции. Телефон у тебя есть, так что позвонишь ей, она тебе все объяснит. Не робей!

Матвей Иванович ушел, оставив Зину в полной растерянности.

Вот уж не думала она никогда, что встанет перед классом в роли учителя. Да её и слушаться никто не будет!

Только шаги Матвея Ивановича стихли во дворе, и Полкан перестал гавкать ему вслед, как к Зинаиде пожаловали новые гости. Сгорая от любопытства, баба Маша и баба Паша прямо с порога начали свои расспросы. А когда убедились, что Зина и впрямь детишек учить с завтрашнего дня будет, они стали наперебой давать советы. Особенно старалась баба Паша, которая в педагогике очень много понимала, потому что работала в школе двадцать лет уборщицей. Она топила печки, мыла полы, подавала звонки с урока и на урок и даже пекла калачи для завтраков.

– Ты главное, построже с ними. Зайди в класс, как посмотри сурово на них, чтобы сразу притихли и твою силу почувствовали. Дай им знать, что у тебя не забалуешь! Главное – чтобы слушались! – говорила баба Маша.

– Не слушай ты её, не слушай. К детям с лаской нужно, с теплом, с добротой. Я четверых вырастила, а голос никогда на них не повышала и руку не поднимала. И смотри, какие детки! Гордость моя! И меня дети уважают, любят без всякого окрика. Ты, главное оденься как-нибудь по-новому. Не в спортивных же брюках ты завтра пойдешь в школу?

– А у меня и юбки никакой нет! Я их не ношу, поэтому не покупаю.

– Юбку мы тебе сейчас сошьем.

Отрез на юбку нашелся в шкафу у Зиночки. Ручную швейную машинку принесли из дома бабы Паши. Отрезом обернули Зиночку и прямо на ней сметали юбку. Зиночке в зубы дали лоскуток и велели его крепко прижать, а то по поверью, память ей можно было пришить.

Юбку сшили буквально за полчаса. Отгладили, примерили, всплеснули руками, довольные результатами. Зина крутилась перед зеркалом и одевала то один свитер, то другой. Лучше всего смотрелся с юбкой маленький черный свитерок, однако, чего-то не хватало, какой-то детали. Баба Маша сходила домой и принесла нитку крупных желтых бус из янтаря. Теперь вид у Зины был вполне учительский. Баба Паша дала последние наставления.

– Ты в класс зайдешь, так первым делом поздоровайся с ребятишками, и имя своё назови.

– Так меня и так все знают!

– Знают, да не знают. Раньше ты Зиночкой для них была, а теперь – Зинаида Алексеевна. Готовься к урокам, а мы пойдем, мешать не будем.

– И помни, что у тебя самое главное есть, для того, чтобы встать перед классом – ум. А вид – он на втором или на третьем месте. Глянешь иногда на человека, а он видом орел, а умом тетеря! А ты у нас и видом, и умом – орлица! – обернувшись с порога добавила баба Маша. – Не робей!

Зина к урокам готовилась до поздней ночи. Она звонила Вере Васильевне, и та отвечала на все её вопросы. А потом Зина долго не могла уснуть, и все думала и думала, как ей войти в класс. Она вспоминала, как появлялись в классе её учителя. Молоденькая эксцентричная учительница биологии, например, заходила в класс, напевая веселую песенку. На детей она внимания не обращала. Потом делала вид, что заметила ребятишек, удивлялась и говорила: «О! Кого я вижу! А вы тут что делаете?»

Класс, надрываясь, хором кричал, что они пришли к ней на урок. «Что, учиться хотите?» – спрашивала учительница. «Да!» – кричали дети. «Сильно?» – спрашивала учительница. «Да!» – опять кричал класс. «Что же, пойдем навстречу вашим пожеланиям». И после этой веселой сценки начинался урок.

Зиночка представила себе, как она входит в класс и говорит: «О! Кого я вижу!» и эта фраза так насмешила её, что она тихонько захихикала. Нет, решено, она просто и серьезно поздоровается с ними. Никаких эксцентричных выходок! А как хочется что-нибудь весёленького!