Читать книгу Сверчок - Валентина Творогова - Страница 2

Ты здесь, я тебя угадала, сверчок!

Я видела старенький твой сюртучок.

Он вышел из мод, он от времени рыж,

Но это ли важно, когда говоришь?

Ты здесь. Я тебя слишком долго ждала,

Я плакать не смела и петь не могла,

И вот потому научилась тому,

Что будет понятно тебе одному.

Ты здесь, я тебя угадала, сверчок!

Сними свой дорожный худой рюкзачок,

Сыграй, мой сверчок, ничего не тая,

И вместе с тобою попробую я.

О чем? Обо всем, и еще – ни о чем.

О вечном смычке над упрямым плечом.

Для неба и снега, для веток и крыш.

Для тех, кто услышит, как ты говоришь.

Еще один день без забот

Под этот синичий трезвон,

И дальше покатится год

И в прошлое, и под уклон.

Расставится все по местам,

Лишится лица на бегу…

Но что-то останется там —

В полночном непрочном снегу.

Не вспомним ни лиц, ни имен,

Одно бы забыть не пришлось:

Какой непонятный закон

Нас держит на свете не врозь?

Нас так не случайно свело,

Нам поровну что-то дано.

…И все нам от снега светло,

Которого нету давно.

День ушел и стал далек,

Да и ты забудь об этом.

Тлеет в печке уголек,

Синим вспыхивает светом.

В полумраке-полутьме

Разве ты себя обманешь?

Что на сердце и уме,

От меня скрывать не станешь.

Время бабочки ночной

До рассвета будет длиться…

Посиди еще со мной,

Если сердце не боится!

Бабочка совка —

Конечно, она полукровка,

Хрупким прелестницам

С нею родниться неловко.

Бабочка совка,

Монашка, затворница, жрица.

И собеседница

Тем, кому ночью не спится…

Как вы неведомы,

Все перевертыши ночи!

Слово яснее,

А время длинней и короче…

Бабочка совка —

Красавица, жрица, весталка!

И ради этого

Кинуться в пламя не жалко.

Что вам еще, господин сочинитель,

Вечный романтик, чудес добыватель?

Я понимаю, что вы соблазнитель.

Вы соблазнитель, а я обыватель.

В круге, очерченном лампой зеленой,

Мне и без вас хорошо вечерами.

Не увлекайте души удивленной

Музыкой, словом, иными дарами.

Вот она, глупая, вся нараспашку —

Верит и плачет, и ждет, и смеется…

Чай доливаю в остывшую чашку —

Сердце забьется, и чай не допьется.

Тихого счастья наивный хранитель!

Что там, казалось бы, – пальцы в черниле…

Что вам еще, господин сочинитель?

Что вы еще у меня не сманили?

Когда уснет ребенок мой

И будет ночь темна,

Придут на цыпочках домой

Покой и тишина.

Настанет мой недолгий час

Быть прежней, той, былой…

Уже огонь в печи погас,

Еще не стал золой.

А что там в глубине огня,

Застывшего в тиши?

Живая искорка меня,

Дыши со мной, дыши!

Ребенок пытает судьбу —

Занятия нету старинней.

Упрямая складка во лбу

И пальцы упрямые – в глине.

С такими глазами и ртом —

Немыслимо! Сила и чувство.

Хоть он и не знает о том,

Что это зовется «искусство»…

Тяжелая глина сыра,

Но в ней обещанье полета,

И это уже не игра

И все же еще не работа.

Но что что означает она —

Недетская эта усталость?

День пятый. Земля создана.

Не так уж и много осталось!

Эта жизнь зовется бытом,

Здесь кружить моим заботам

Над плитою и корытом,

Над уборкой по субботам.

Спит ребенок, баю-баю,

Окна в доме все лиловей…

Спит тетрадка голубая,

Где строка на полуслове.

Ни о чем не надо помнить,

Прежней жизни не допишешь,

А покоем этих комнат

Как иной любовью дышишь.

Здесь пеленок запах снежный,

Колыбельной шепот нежный…

А про то, что прежде было,

Ты забудь, как я забыла.

Разлука – обычное дело,

Все тот же извечный закон:

И сколько бы вслед ни глядела,

Уже не оглянется он.

И станет простое непросто,

И минет пора волшебства,

Меняя на горечь сиротства

Недавнюю радость родства.

И вспомню я правила эти —

Не знать, до которого дня

Пробуду я лучшей на свете,

Где многие лучше меня.

Как мы долго друг друга искали…

И когда, не надеясь, нашли,

Отступило в далекие дали

Все ненужное с этой земли.

А его было много и мало

(Как я раньше понять не смогла!) —

Все, что я до тебя ожидала,

Все, что я без тебя прожила.

Постарайся остаться со мною —

Удержаться от взгляда назад,

Где навечно у нас за спиною

Чьи-то темные тени лежат.

Эта жизнь, которой нету…

Нету – но она была!

Как подбросили монету,

Но ни решки, ни орла.

Не вернулась, не упала.

Над верхушками дерев

В белом облаке пропала,

Притяжение презрев.

Не монетой окаянной,

Осознавшей власть и вес,

А звездою безымянной

В бесконечности небес.

Ни всерьез и ни шутя

Камня в прошлое не кину:

Это он, с горы летя,

Превращается в лавину.

Я лавину поверну!

Только это невозможно…

Я кляну себя одну,

Что была неосторожна.

Но никто еще не мог

Так подняться вверх по скалам,

Чтоб хоть что-то из-под ног

В будущее

Не упало.

Наверное, я сильная. Наверное…

А ты внушаешь мне, что я слаба,

Что у меня совсем обыкновенная

Беспомощная женская судьба.

Что мне не бунтовать и не смеяться,

Любить не выбирая, а любя.

Что мне всего пугаться и бояться,

Что мне искать защиты у тебя.

Наверное, я слабая, наверное.

Но только я дождусь такого дня,

Когда ты от тревог и от неверия

Придешь искать защиты у меня.

То, что мне Богом дано и тобой,

То, что иной называет судьбой,

Нитью из прошлого вьется,

Знать бы, когда оборвется…

Тянется нить, неровна и пестра:

Это – Сегодня, а это – Вчера.

Прочная будет основа —

Видишь, как нитка сурова…

Снять, как старое платье, года,

Снова стать молодой и беспечной,

Снова думать, что все навсегда

В этой жизни, счастливой и вечной.

Кто мне скажет, что это не так

На пороге двадцатого лета,

Где любая ошибка – пустяк,

И душа не платила за это!

Очень грустно кончается лето,

И волшебница снова права:

Превращается в тыкву карета

И в обноски сестер кружева.

Как не вовремя бал этот начат!

Скоро все заметелит пургой…

Только принц – отчего он не скачет?

Разве туфелька впору другой?

Или принцу усталому спится,

Или принца зовут на войну?

Собираются грустные птицы

В голубую чужую страну.

Я смотрю им вдогонку и плачу,

И не прячу отчаянных глаз.

Я хрустальную туфельку прячу.

А вторая – кому-то как раз.

А Золушка должно быть постарела,

В земных делах давно поднаторела,

Повесила наряды на крючок.

И что же принц? Женат, как все мужчины,

И даже есть для этого причины:

Стоптался от примерок башмачок…

А мы с тобой, две Золушки по крови,

Наденем платья, подрисуем брови —

Нам прочие, конечно, не чета!

Друг другу все расскажем без обмана,

По туфельке достанем из кармана:

Ах, у кого хрустальнее мечта?

Перепутаю даты и лица,

Позабуду, кто прав, кто неправ,

Но опять попрошу повториться

Хор дождей и молчание трав.

Я запомнила памятью тела

Жар огня и презрение льда,

Я немногого в жизни хотела —

Чтобы все это было всегда.

Я не многого в жизни хотела

Из того, что мы вечно хотим —

Чтобы время за мною летело,

А не я торопилась за ним!

Здесь бабушка и дед под каменной плитой.

И бел над ними снег, и долог их покой.

И дорог их покой для тех, кто после них,

И долог тихий звон от листьев жестяных.

Здесь бабушка и дед. Я помню их тепло —

Живое, что навек под этот снег ушло.

Но что, кроме имен, узнает дочь моя,

Когда поймет закон земного бытия?

Что есть на свете то, чего нельзя забыть.

Что счастье – быть вдвоем

И после счастья Быть.

Что кровь ее течет сквозь этот чистый снег

То замедляя ход, то ускоряя бег.

Тает свет и мерцает зрачок,

Это сумерки ходят по дому.

Оживает забытый сверчок,

Поднимает все тот же смычок,

Только песня звучит по-иному.

Тот же снег шелестит за стеной,

Те же тени качнутся знакомо…

Только время стоит за спиной —

То, что зрело во мне и со мной, —

И поэтому все по-другому.

Но былое, что в память ушло

Словно в темную воду колодца,

Записала судьба набело —

Не исправится

И не сотрется.

Весь мир зима завалит снегом,

Но мы не скажем никому,

Что стала Ноевым ковчегом

Земля, плывущая во тьму.

И наши сны, летя за нами,

Как у кометы на хвосте,

Зависнут между временами —

И растворятся в темноте…