Читать книгу Последним взглядом прошлое окину… - Валентина Вануйто - Страница 6

Деньги душевные раны не лечат

И детство на них не купить.

Люди детские судьбы калечат

И не спешат вину искупить.

Ольга Локтионова

Прежде чем приступить к описанию жизни Леонида Лара в интернате, хочу описать сам поселок и школу-интернат, где он учился до 5 класса. Жизнь Леонида Лара не была сладкой, ему приходилось выживать, да и администрации школы и поселка было безразлична его судьба, как и других людей. Поэтому не удивительно, что многие воспитанники спивались, либо погибали от равнодушия руководства, воспитателей, людей, которые окружали их. Яр-Сале – поселок многонациональный. Здесь жили и живут представители разных национальностей: русские, мордва, чуваши, татары, украинцы и другие. Богата и разнообразна история поселка, который расположен на реке Юмба в 200 км к северо-востоку от Салехарда. Вокруг поселка тундра и болота. Летом по ночам светло – приполярное солнце ненадолго прячется за горизонтом, а спозаранку на реке уже гудит моторная лодка. Летом здесь докучают тучи гнуса, частенько стоит изнуряющая жара. С каждым днем все нестерпимее кусают комары, просыпается мошка и оводы. Зима на Севере очень долгая и морозная. Снег может пойти даже в июне. В это село нельзя попасть ни на автобусе, ни на такси, ни на автомобиле, ни даже на самолете. Летом добраться из Салехарда можно только на вертолете или на теплоходе, а в межсезонье – только вертолетом.

Руководство СССР провозгласило Крайний Север кладовой природных ресурсов и бросило огромные силы на покорение полярных регионов. Северные зарплаты были значительно выше, чем в среднем по стране. Это привлекало многих. К тому же на Севере было во многом лучше снабжение товарами народного потребления. Жизнь в условиях сильных холодов непритязательная: работа – дом. Летом по Обской губе приходили суда, так называемые плавучие магазины. Там можно купить все – от продуктов питания до мебели. Зимой пробиваются «зимники» – машины с продовольствием. Бывает, что их настигнет пурга – и несколько дней стоят в пути, продукты приезжают перемороженными. Путь от Салехарда до поселка они могут преодолеть за два дня, а могли и неделю. От этого зависело качество продуктов.

Застройка поселков производилось без инженерной подготовки, качество строительства было низкое, объекты в эксплуатацию сдавались с крупными недоделками. Строительство жилых домов велось по проектам, разработанными без учета суровых климатических условий. Поселок полностью был застроен деревянными зданиями. До 2000 г. Яр-Сале больше напоминал зону стихийного бедствия. Выглядел поселок ужасно, вокруг домов хаотично были разбросаны груды металлолома и ржавая техника. Эти дома, которые строили полвека назад, давно пришли в упадок. Из них большая часть в аварийном состоянии. Свое они уже отслужили честно и добросовестно. По центральным улицам проложены деревянные тротуары. В этих разваливающихся домиках и гнилых бараках жили тысячи людей в нечеловеческих условиях. С водой в поселке тоже проблемы, ее не то, что пить, стирать белье проблематично. А рядом с домами мусорные помойки, которые сами и создавали люди. Дома не содержали и через несколько лет они превращались в развалюху. Людей это устраивало: не свое. Да что далеко ходить: все это можно найти в любом российском городе.

Магазин, пекарня и столовые находились в антисанитарном состоянии. В поселке было плохо организовано культурное обслуживание. Клубы и библиотеки неудовлетворительно организовывали культурно-воспитательную работу и отдых населения. Плохо работала сеть медицинских и детских дошкольных учреждений. В бараках были размещены административные, партийные, комсомольские учреждения, прокуратура и милиция. Здесь можно было увидеть и оленеводов, приехавших в магазин из тундровых далей, и детей играющих среди пустых покосившихся домов и ржавой техники, и летящий над всем этим вертолет. Если говорить о тех ненцах, которые проживают в поселке, то многие из них утратили свои корни, многие совершенно не знают своего языка или знают его недостаточно хорошо. Если же говорить о тех, кто живет в тундре, то эти люди, в большинстве, не знают русского языка, ездят на нартах, носят малицу, ягушку. Не буду вдаваться в описание жизни и быта коренных народов.

В настоящее время Яр-Сале современный поселок, где построены основательные, на многие десятки лет жилые каменные дома, светлые, освещенные в ночное время суток улицы, отсыпанные песком, выложенные железобетонными плитами дороги. Сейчас все зависит, как будут беречь жители свои дома, а не ждать когда администрация будет следить за порядком. Трехэтажная в капитальном исполнении средняя школа-интернат и жилые корпуса интернатов, современные корпуса ЦРБ, гостиничный комплекс. Школа-интернат это еще и колоссальная ответственность за детей тундровиков, доверивших педагогическому коллективу воспитание, обучение и жизнь ребенка.

Детство Леонида Лара разделяется на две части: жизнь в ярсалинском школе-интернат и учеба в московском школе-интернат для одаренных детей. Про ярсалинскую школу-интернат он помнит смутно, а вот о московской школе вспоминает очень тепло. Здесь он впервые почувствовал поддержку учителей и воспитателей. Рождение Леонида, как и все вообще события его жизни схожи с легендами и библейскими мифами. Такого рода удивительные истории рассказываются чаще всего про основателей царств и династий, где найденыши считались дарами богов. Ведь неизвестное происхождение ребенка включает возможность любого происхождения, в том числе и божественного. Боги по легендам не просто спускают младенца в колыбели на воду, а со специальной миссией, оберегая его от разных несчастий, пока не появится спаситель. Уже начало истории появления Леонида Лара в люльке, плывущего по воде, вызывает вполне четкие ассоциации со Священным Писанием и римско-греческими легендами. С незапамятных времен вода для людей остается одной из самых необычных стихий. С ней связано немало примет, преданий, мифов и легенд. Они были разными, но все сходились на одном – вода была смыслом существования, божеством, проводником, нянькой, матерью.

Каждый ребенок заслуживает счастливое детство, любящих родителей и теплый дом. Но не у каждого это бывает. И еще меньше счастливчиков среди тех, кому выпала сиротская доля. Леонид Лар относился к подранкам. Его сиротское детство и школьные годы прошли в казенных учреждениях. Он при рождении был обречен на неминуемую смерть, но его спасло некое обстоятельство, которое обыкновенному человеку может показаться простой случайностью, а на самом деле есть указующий перст провидения, сохранившего беспомощного младенца для предназначенной ему высокой участи. Обычно дата и место рождения ребенка указывается в его свидетельстве о рождении на основании заявления родителей, подтвержденного справкой медицинского учреждения, в котором происходили его роды, или медицинского работника, принимавшего эти роды. У Леонида не было ни одного документа, который бы указывал о его происхождении и кто его родители. Он был чист. При отсутствии достоверных данных в архиве, в связи с тем, что у ребенка не было метрики и отсутствие свидетелей его появление на свет, решение вопроса, откуда он, есть ли родственники, представляется невозможным. Так до 11 лет он жил без всяких документов.

Он никогда не знал своих родителей и вырос вначале у приемных родителей, а потом в интернате. В память навсегда врезались те дни, когда в зимние и летние каникулы приезжали к одноклассникам родители. И хотя он знал, что это родители его друзей, он надеялся, что и его когда-нибудь отвезут в тундру домой. Леонид часто мечтал, что он будет в семье, где он сможет прислониться к сильному отцовскому плечу, но за ним никто никогда не приезжал. Когда ему исполнилось десять лет, он перестал мечтать о родителях, потому что знал, что он круглый сирота и теперь нужно учиться, чтобы стать нужным человеком в своем крае. У него не было больше мечты о доме, о матери, и жизнь сразу же стала скучной и однообразной. И все же мечты были побывать в больших городах России.

Свидетельство о рождении Леонида Лара восстановлено по рассказам старожил учителем Г. А. Пуйко, который повез ученика в Москву. Хотя, возможно, что просто вписали тех, где он когда-то воспитывался. А это была семья рыбаков Лар. Этот документ до сих пор хранится в нашей семье. Многие рожденные в тундре не имели свидетельства о рождении, поэтому у многих было выставлено примерный год рождения. В те времена никто не задумывался над важностью этой ситуации. Все данные о нем восстановлены только по рассказам и воспоминаниям третьих лиц. Даже место его рождение неизвестно: одни говорят, что в поселке Салемал, другие – Пуйко. Салемал был основан в самый суровый год войны – 1942, как рыбоучасток Пуйковского рыбозавода. В двадцати километрах от места будущего Салемала находился поселок Пуйко, в котором существовал тогда крупный «Пуйковский» рыбозавод. Жители поселка Пуйко ездили сюда заготавливать лес, летом собирать ягоды, грибы. Сначала жители ездили в так называемый «старый» Салемал, расположенный в десяти километрах от Салемала «нового», это был рыболовецкий песок, затем через некоторое время рубка леса дошла и до места расположения «нового» Салемала. На этом месте, на горе поставили две избушки – времянки, и так один за другим жители ездили в свободное от работы время из Пуйко в Салемал для заготовки дров.

Все как в легендах и мифах: по спокойной реке плыла люлька с младенцем. Над ним расстилалось небо, по которому плыли облака. Вода пахла «огурцами» и летом. Птицы проносились над гладью воды, заглядывая в люльку. Хотелось, конечно, как в поэме В. Жуковского, где вокруг него сгустились темные тучи и кипели волны: «буря вкруг него кипит, Челн ужасно колыхает», но, по рассказам старой женщины, вода была спокойной, а на небе светило июньское солнце, словно, сама природа старалась уберечь младенца от ненастья и гибели. Трехмесячный ребенок был обречен на гибель либо от переохлаждения, либо от утопления, если бы не появилась спасительница. Женщина заметила плывущую люльку, зайдя по пояс в воду, она подтянула его к себе. В первую очередь ее поразило улыбающееся лицо младенца и глубина чистых глаз. Она в изумлении назвала его «Таборчи», рассматривая младенца, который сиял как утреннее солнышко. В школьные годы так его и называли «солнышко» за светлую и чистую улыбку. Женщина прикинула сколько месяцев ребенку и понесла в поселок, вспоминая чей это младенец. Ему было всего три месяца от роду, а может и больше. Потом вспомнила, что у одной молодой женщины был новорожденный, но она трагически погибла. Ребенка забрали знакомые, пока власти решали, что делать с младенцем. По версии односельчан, мать развешивала белье во дворе, но веревка пересекалась с кабелем, у которого была повреждена изоляция, и находился под напряжением. Как только она дотронулась до проволоки, которая оказалась под напряжением, ее ударило током.

У северных народов существовал не писаный закон – отдавать сироту либо бездетным супругам, либо родственникам, но бывало так, что ребенка могли отдать и чужим. У тундровых ненцев считается неслыханным позором, если кто-либо оставляет на произвол судьбы родственников, нуждающихся в помощи. Общество оленеводов всегда проявляло большое внимание к детству как особой возрастной группе, требующей к себе повышенной заботы. Исторически в нем не допускалось бродяжничество, попрошайничество, беспризорность детей. В традиции круглую сироту не принято было оставлять одного, его воспитывала стойбище. Родственники считаются главными наставниками и опекунами сирот до совершеннолетия или вступления в брак. Поэтому Леонид Лар жил в разных семьях, потому что не было у него родственников, проживающих в Пуйко, кто мог взять на себя ответственность в воспитании. Он жил то у одних, то у других, то какая-нибудь сердобольная семья забирала к себе. Он остался совершенно один в этом большом мире, где никому не было дело до него. Фактически его родственники все проживали в поселке Новом Порту и в городе Салехарде, которые по версии старых женщин, не знали о рождении ребенка, потому что молодая женщина скрывала о своей беременности. Не найдя куда пристроить ребенка в п. Салемале, старая женщина решила отнести в чум семьи Лар, который стоял в 10—15 км. от поселка.

Рыбак Алексей Лар принял ребенка с условием, что в 6 лет его заберет государство. Сирота – и этим все сказано. Понимание слова «мама» в Леониде не сформировалось, и поэтому он не знал кто такая мама и что такое материнское тепло. Маленьким он себя не помнил: как в люльке сидел, первые слова говорил, первые шаги делал. Всего этого у него в памяти совсем не было. И фотографий детства нет, так что никогда уже не узнает, что чувствовал, да и никто не расскажет о его первых шагах. Дети очень чувствительны, особенно сироты, где их любят, а где взрослые исполняют свои какие-то обязанности. Они тоньше чувствуют и острей переживают свою ненужность, вынужденную обременительность. К нему вроде бы относились вполне нормально: поили-кормили, одевали-обували, но свою постоянную ненужность в семье он ощущал. Мелкие признаки своей ненужности невозможно объяснить: просто чувствуешь, и все. До шести лет не знал даже, как его зовут, потому что никто не называл его по имени, которое дала ему старая женщина. Только в интернате дали другое имя – Леонид.

В семье Ларов он и прожил до шести лет, ничего не зная о своих родных. Леонид вспоминает, что до школьного периода его мир ограничивался чумом и рыбалкой. Ловил рыбу, как все повзрослевшие дети, а когда стал постарше, выезжал со старшими в Карское море его добывать. Работы было много, особенно летом, а зимой чинили и плели сети. Рисование для многих детей и подростков является хорошим психологическим ресурсом – воспроизводя образы, человек как бы соприкасается с данным событием и смотрит на него уже с другого ракурса. Это позволяет взглянуть на переживаемый фактор со стороны. Леонида часто можно было видеть за рисованием. Он рисовал постоянно. Когда в тетрадке заканчивались листы, рисовал на любой поверхности, что попадала под руку. Все что видел вокруг и свои переживания Леонид выражал через рисунок, что позволяло ему не только прожить негативный опыт, но и принять его. С прошлым Леонида связывали только отчество и фамилия опекуна, потому что никто не знал, чей ребенок. Его записали в список под этой фамилией при отправке салемальскую школу-интернат, но без документов. На каникулах возвращался в семью Лар, которую он считал уже родным, да и куда он мог пойти, кроме них.

Воспоминания у Леонида о детстве в школе-интернате не всегда четкие и светлые. В интернате проживали не только дети оленеводов, но и ребята из многодетных и малообеспеченных семей. У многих родные жили рядом, чуть ли не на соседней улице. Весь уклад жизни способствовал формированию у воспитанников много полезных качеств. От подъема и до отбоя жизнь проходила по распорядку, это приучало к дисциплине и собранности. Детство протекало в школе, так же как и у всех детей. Зимой катались с горы, ходили на каток, лазили по снегу. Летом играли в разные игры, купались на речке, бегали за ягодами. Интернат – специфическая среда. Если воспитанник слабее морально или физически, то должен быть готов к побоям и унижениям. Леонид Лар не давал себя в обиду. Его можно было часто видеть с одноклассниками на поле, где они дрались с «домашними». Победителей не было.

Учиться Леониду нравилось, успевал он не плохо, а на уроках преимущественно рисовал. В первом классе вначале было, конечно, сложнее. Указка учительская так и гуляла по их рукам. Он надолго запомнил эти уроки. Ему часто доставалось, потому что он всегда забывал счетные палочки, либо терял их. В классе стояли массивные деревянные парты с откидными крышками. Чернильницы-непроливашки – чернила действительно не проливают, но пальцы были всегда измазаны. Кляксы. Промокашки. Ручки со стальными перьями. Перочистки, которые они изготавливали сами на уроке труда из тряпочек, часто превращались лохмотья. На уроке чистописания учили писать буквы так, чтобы на сгибах и концах букв линия была тоненькая, а кое-где на перо надо было нажимать больше. Трудились до потери пульса, чтобы буква стала «произведением». Читать учили по букварю. Думаю, что Леонид читал по слогам отдельные слова. Лично я к первому классу умела читать и уже читала «взрослые книги» и на переменах своим одноклассникам читала сказки. Помню, как мальчика ударила букварем по голове, когда он читал по слогам. За это меня посадили на «камчатку» и дали альбом с карандашами, чтобы не мешала вести уроки.

Леонид не помнит, как стал октябренком. Сам процесс вступления и торжественного прикалывания октябрятской звездочки не запомнил. Как он говорит, что они были маленькими и плохо понимали, зачем им нацепили звездочку, но носили ее с большой гордостью. Значки октябрят все носили. Я помню до сих пор, как нас принимали в октябрята. Это было в лабытнангской школе. Наверное, мы не особо-то осознавали суть мероприятия, но понимали, что происходит что-то грандиозное в нашей жизни. Торжественная линейка, шефствующий класс, речь директора и прокалывание фартука звездочкой. Мы все этому очень радовались! Каждому первокласснику одели значок октябренка с портретом маленького Ленина, и мы все поклялись быть примерными ребятами, слушаться старших, хорошо учиться и помогать нуждающимся! Правила до сих пор помню. Наверное, хором заучивали, когда готовились.

Все мы в школе были пионерами. Многие помнят эти годы. Никакой идеологией нас не давили, а пользы от пионерских дружин, октябрятских звездочек было много. Были вожатые, которые брали шефство над октябрятскими группами и курировали их. Это было большое дело, когда пионеры помогали друг другу, отстающим по учебе. Этот момент Леонид Лар помнит, хоть и нечетко. По его рассказам, принимали весной на линейке школы! Гремела музыка, звучали пламенные речи, строем проходили старшие классы. Было много флагов, барабанов, горнов. Потом начался самый ответственный момент. Галстук надо было стирать и наглаживать каждый день. А вспоминал он о нем перед самым выходом из интерната. Справлялся. Я тоже очень ярко помню, когда меня принимали в пионеры. Это также было в лабытнангской школе. В ныдинской школе-интернат я ничем не интересовалась и не помню ничего приятного. Сколько было гордости и волнения! Помню, перед этим я не могла заснуть, а утром с бьющимся сердцем шла в школу. Помню, как радовалась, когда меня принимали в пионеры. Все было очень празднично, старшеклассница Галина Рубцова повязывала мне галстук. Гуляла по улице в расстегнутом пальто. Радость от вступления в пионерскую организацию до сих пор в моей памяти ярким пятном сидит. Но рассказ не обо мне.

В один из осенних дней старшеклассники ярсалинской школы-интернат взяли маленького Леонида и увезли из п. Салемал в п. Яр-Сале и оставили в школе. У ребенка в 10 лет не было даже свидетельства о рождении. Такие дети для государства тоже не существуют. Но, его приняли, отвели в третий класс, где он спокойно сел за свободную парту. Он стал жить в коллективе – вставал в семь утра и шел на зарядку, строился каждое утро на линейку, участвовал в каких-то конкурсах или спортивных мероприятиях. День длинный, вначале занятия в классе, затем отдых, работа на свежем воздухе по уборке территории. С 5 до 7 вечера самоподготовка. Самостоятельно в учебных классах под контролем воспитателя выполняли домашние задания, если были вопросы, можно консультироваться у дежурных преподавателей. Жили в обычных деревянных бараках. Умывались холодной водой, удобства все во дворе. Он учился в обычной общеобразовательной школе. Домашние русские дети не принимали в свою компанию, просто потому что они жили в интернате. С ними мало общались, они держались обособленно. Как и все мальчики дрался. Честно дрались, в полную силу.