Читать книгу Приключения Хомяка Колючки - Валентина Воробьева - Страница 4

Друзья услышали страшный рык. Колючка даже прижал уши к голове, но потом вслушался внимательнее. Рык был яростным, громким, но каким-то чертовски знакомым, и даже обвиняющим. Хомяк, торопливо перебирая лапами, подбежал к входу в пещеру и осторожно заглянул внутрь. Пару секунд он не мог поверить глазам. И что теперь? Развернуться и уйти? Но такого малодушия он не мог себе позволить. Может один… но за его спиной громко дышал Мага. Он, конечно, сейчас бы ничего не сказал, но потом прочитал бы нравоучительную лекцию, от которых у хомяка начинали чесать лапы. Так чесались, что даже клочок шерсти с пушистого бедра отпал, и хомяку каждое утро приходилось его аккуратно приклеивать на мед обратно. Иногда из-за этого кусали пчелы, но хомяк с проплешинами уже не настоящий хомяк. Ради красоты приходилось терпеть.

А от увиденного это пятнышко зачесалось еще сильнее, Колючка потянул туда острые коготки, но отдернул лапу, громко вздохнув.

– Что там? – раздался громкий шепот суслика. – Дракон?

– Хуже, – подавленно ответил Колючка, – Фрикиш орет.

– На кого?

– На дракона.

Это была горькая правда жизни хомяка: Фрикиш не знала ни удержу, ни здравого смысла. Если ей наступали на больную мозоль несправедливости (а судя по доносящимся репликам, вопрос был именно в этом), то остановить хомячиху мог только торт. Торта у друзей не было. У Дракона, судя по всему, тоже, поэтому тот, забившись в угол, страдал.

К слову, Дракон был не таким большим, как казалось хомяку – ростом и обхватом как четыре хомяка или три с половиной суслика, если их поставить рядом. Белый, с зелеными пятнышками, он сидел в углу, горестно сложив лапы и смотрел на расхаживающую перед ним хомячиху. Та размахивала веточкой (и откуда только взяла в горах, где ни травинки, ни деревца?), как розгой, из стороны в сторону и декламировала:

– То есть как у тебя нет ванны с розовыми лепестками? Ты меня когда похищал, должен был об этом подумать! Почему не подумал? Зачем мне теперь твои оправдания, раньше надо было соображать! А теперь доставай! Долго мне еще тут торчать? А если блохи заведутся? Кто их будет изводить с меня? Ты?

Дракон пытался что-то вставить, но пытка обвинениями длилась, похоже, уже долго, поэтому сил у него хватало только на невнятный писк. Да, Колючка знал, что это такое и сочувствовал товарищу по несчастью.

Спасать Фрикиш, когда она в таком состоянии, совсем не хотелось. Она легко могла переключиться на вопросы «почему так долго» и «где ты шлялся, опять с другими хомячихами кукурузу лопал?». Это было самое страшное обвинение, хотя других хомячих в деревне и не было. За ним следовала щекотка по наиболее уязвимым местам хомяка, а остановить пытку могли только подарки. Точнее, дары…

– Мы долго тут стоять будем? Пошли спасать? Он не такой большой, – подталкивал Колючку Мага. Да, тот не сталкивался с этой стороной Фрикиш и не знал о семейных проблемах хомяка. Да и вообще, Мага был убежденным холостяком, поэтому ни радости, ни горести семейной жизни не познал…

– Надо что-то найти в подарок. Фрикиш нас всех порвет. Посмотри, как она Дракона запугала. Она сейчас совсем не в духе.

Суслик лишь пожал плечами и стал оглядываться. Найти что-то красивое среди камней представлялось маловероятным, но друзьям помогал шаман, поэтому… Колючка искал неторопливо, основательно, не желая вступать на страшную территорию хомячихи, то есть, дракона, конечно.

Среди камней блеснуло что-то, и хомяк расковырял когтями маленькую серебряную подвеску в виде месяца. Вот это удача! С таким спасать любимую было совсем не страшно. Подвеска красиво переливалась в лучах заходящего солнца. Друзья даже не заметили, за путешествием в темный лес, перемещениями с помощью магии и подъема в гору, что наступил вечер. Захотелось есть. Поэтому Колючка грозно сжал находку в лапе и двинулся к пещере. Теперь вопрос стоял не «что делать, Фрикиш грозная», а «что делать, кушать уже хочется!». И вопрос этот придавал особые силы…

Когда хомяк и суслик вошли в логово дракона, участники драмы заметили их не сразу, а когда заметили, то две пары таких разных глаз – одни почти со слезами, а другие, метающие искры, обратились к ним. Колючка сделал глубокий вздох, чтобы собрать в пушистом теле побольше мужества, и обратился к любимой:

– Привет, Фрикиш! Как дела? – лучшая защита это нападение. А странные вопросы в такой ситуации могут сбить хомячиху с толку. Но этот вопрос оказался не удачный…

– Как дела? Ты меня спрашиваешь «как дела»? – она подняла коготок и помотала им из стороны в сторону. – То есть пока я страдаю в логове у жуткого монстра, – в сторону дракона направилась веточка, заставив бедолагу сжаться еще сильнее, – ты где-то прохлаждаешься, сильно не торопишься, судя по расслабленному твоему виду, а когда приходишь, имеешь наглость спрашивать меня «как дела»? У вас тут дружеская прогулка, я смотрю! – теперь внимания удостоился Мага. Но тот остался невозмутим: сказывалась закалка учителя в школьной деревне.

– Смотри, что я принес! – пошел с козырей Колючка, высоко подняв над головой подвеску. Та блеснула в тусклом свете пещеры подозрительно ярко. Фрикиш отвлеклась и посмотрела на блестяшку. Да, помимо тортов, это была ее вторая слабость. Хомяк занимал в этом списке лишь третье место. Она отошла от дракона (тот смог вздохнуть), подошла к Колючке и протянула лапу. Хомяк аккуратно положил дар на ладошку, и улыбнулся. Но ответной улыбки, как он ожидал, не последовало.

– Я, по-твоему, сорока? – вопрос был крайне нелогичным, очевидно, что нет, но отвечать на него хомяку не следовало. Он промолчал. – Что ты молчишь, значит «да»? Ах, ты бестолковое пушистое животное! Значит я тебе совсем безразлична? – в воздухе свистнула веточка и попала точно по пушистой попе хомяка. – Ты меня совсем не любишь! Ну и сиди тут как дурак!

Закончив обвинительную речь, Фрикиш откинула веточку в сторону, сжала подвеску и… демонстративно вышла из пещеры. Внутри осталась спасательная команда и дракон. От которого и собирались спасать непутевую хомячиху.

Суслик слегка подтолкнул локтем хомяка, и они оба подошли к дракону. Вблизи он возвышался над ними, но не так чтобы сильно.

– Она уштла? – тихонько спросил дракон, путая буквы. По бледно-зеленой морде скатились две слезинки. – Это было ужастно!

– Сочувствую тебе, брат. – Колючка толкнул кулачком дракона в лапу. – Ты пережил страшное.

– Я всего лишть хотел, чтобы мне помогтли! А онат, онат!

– Ну-ну, выпей водички, успокойся. В чем тебе нужна помощь? – Колючка посмотрел на суслика, ища его поддержки. Мага тяжело вздохнул, понимая, что им еще придется задержаться. А завтра, между прочим, у него первая смена – рано вставать. И надо еще тетрадки проверять… Вечно он со своим другом попадает в переделки, и не бросишь ведь его!

– Дтраконы не пьют водитчку. Спасибто. – Зеленый опустился на четыре лапы и расправил хвост, потряс им из стороны в сторону, – Затект совсемт. Мне кажется, это длитлось вечность. – Он прошел в другой угол пещеры, где были свалены сундуки, корзинки, картонки и даже какая-то плюшевая собачонка, и достал из бумажного мешка большой кусок угля. Взяв его двумя лапами, он стал старательно его облизывать, откусывая небольшие кусочки. На испачканной черным мордой проступило счастливое выражение лица. – Я такт проголодался! Но боялся показать свои запасты. Вдруг бы онат отобралат!

Колючка, наблюдая за трапезой дракона, почувствовал бурчание в животе. Он тоже проголодался! И, оказывается, Фрикиш спасать не надо. Вот вечно так, он с самыми благими намерениями, а по факту оказывается пшик. От негодования хомяк сморщил мордочку, потряс ей и недовольно пошевелил усами. Дракон, увидев его выражение, замер, не дожевав кусок угля, поводил глазами из стороны в сторону и опомнился:

– Вы, навертное, тоже голодтные! Простите моим манерты! От усталости и голодта я веду себя отвратительно! – он отложил уголь и стал копаться в сундуках, потом извлек полотняный мешок. От того шел томительный аромат кукурузы. – Вотт!

Хомяк, довольно улыбаясь, взял подношение. Теперь пришла его очередь устраиваться поудобнее, доставать из мешка спелые кукурузные початки, принюхиваться к ним, делиться с Магой и сладостно грызть, чувствуя, как сочно лопаются на зубах зерна, а сок течет по подбородку.

Минут пятнадцать в пещере раздавалось только сопение, кряхтение, чавканье и довольные вздохи. Когда все трое насытились, а дракон налил своим новообретенным спасителям два кубка воды, пришло время серьезных разговоров.

– Итак, мой зеленый друг, – вальяжно покачивая кубок в лапе, начал Колючка, – расскажи подробнее, кто тебя обижает и с каких полей эта потрясающая кукуруза?

– Поддерживаю. Сорт чертовски необычный, с таким выразительным вкусом, – вставил свое веское слово Мага. Он учил детей не только истории, но и ботанике, поэтому хорошо разбирался в растениях и их свойствах.

– Ой, ну что вы! – Дракон немного покраснел, а из его речи почти пропали лишние «т». – Это просто магитческий мешокт, он сам создает там кукурузу. А откуда она берется в мешочке – это вопрос к магам. Ха, только сейчас понял, тебя зовут Мага. Так ты маг?

– Нет, – терпеливо ответил суслик. Эту шутку он слышал неоднократно. – Просто имя такое, а к магии я не имею никакого отношения. Разве что к магии науки, как бы парадоксально это ни звучало. – Он сделал маленький глоток из кубка, вспомнив о предстоящей работе, но вздыхать не стал. Для проявления эмоций суслик считал себя слишком взрослым.

– Ну ладно! Ой, я же не представился! – Дракон хлопнул когтистой лапой себя по лбу. Если бы он так хлопнул по хомяку, то от того осталось бы мокрое место. – Меня зовут О-ро-ти. – Ящер постарался не добавить ни одной лишней буквы в свое имя. – А помощь мне нужна в избавлении от пещерного призрака, что уже год мучает меня.

– Призракаа? – хомяк округлил глаза, задумываясь, так ли он хочет становиться героем. Одно дело спасать хомячиху, тут, если не сделать такого – засмеют. А вот малознакомого дракона, да еще от призрака…, – Вообще, у нас столько дел. На самом деле, у Маги завтра уроки, у меня тоже. Работа, в смысле. А призрака можно и на выходных спасти, как думаешь, друг? – Колючка толкнул в бок суслика, подмигивая ему тем глазом, что был дальше от дракона. Дракон грустно опустил морду.

– Раз уж пришли, давай попробуем помочь. А на выходных я своим огородом планирую заниматься, снова идти в горы не намерен. Расскажи подробнее, Ороти, и не упускай детали.

Зеленый ящер встрепенулся, в глазах зажглась благодарность и надежда. Он рассказал, что уже давно живет в этой пещере, ему тут нравится: климат подходящий, ветра приятные, мало кто дойти сюда может без веской причины, вещи все в углу помещаются. В общем, не дом, а мечта. Но в последнее время в дальних пещерных коридорах, куда Ороти не может пройти, потому что они слишком узкие, постоянно слышится то приближающийся, то отдаляющийся звук «блум». Сначала дракон не обращал на него внимания. Потом стал думать, что так шумит ветер. Или вода недалеко капает со сталактита на сталагмит. Но чем больше он обращал внимание на звук, тем больше неестественного и пугающего в нем слышал. Звук громче становился по ночам. Значит кто-то приближается к его дому. Ороти стал хуже спать, ворочался, вскрикивал во сне, аппетит пропал. А потом он увидел это – здесь глаза дракона стали такими огромными, что почти вылезли из орбит – синий свет, что отражался на стенах коридора. И в ту ночь Ороти не спал, обнимал своего плюшевого барашка – в доказательство дракон достал потасканную и грязную игрушку отдаленно, очень отдаленно напоминающую барана – и с ужасом смотрел на приближение света. В какой-то момент из коридора выпорхнул синий огонек, он был небольшим, но с каждой секундой рос все сильнее, заполняя пространство вокруг, потом раздался тот самый страшный звук «блум», свет осветил всю пещеру, а дракон упал в обморок.

Когда он очнулся на следующий день, понял, что новой встречи не переживет. И ему нужен кто-то, кто сможет пролезть по узким коридорам. А в горах он увидел Фрикиш (тогда он не знал, конечно, как ее зовут), принес к себе, попытался рассказать о своей проблеме и попросить о помощи, но не смог, потому что хомячиха начала на него орать. А дальше время растянулось, стало липким и тяжелым, и дракон даже не знает, сколько это все длилось. У него просто очень разболелась голова, ему было страшно и плохо, а Фрикиш все не замолкала…

Рассказав свою тяжёлую историю, Ороти заплакал. И плакал минут десять, никого не стесняясь. А слезы его, падая, превращались в маленькие сияющие кристаллики.

– Неужели алмазы? – подумал хомяк.

– Бедняга, надо ему помочь, – подумал суслик.

***

Хомячиха яростно стучала лапкой по деревянному полу лифта. Лифт этот был тайный, старый, на хлипких веревках. Но в горах она часто находила камушки для своих ловцов снов, поэтому починила лифт и стала кататься туда-сюда. А теперь, слишком медленно спускаясь, злилась в своем бездействии. Колючка в очередной раз продемонстрировал пренебрежение Фрикиш! Видя, что она обиделась, он не пошел за ней, не успокоил, не обнял и чмокнул в мокрый нос, а остался заниматься какими-то своими делами! Да еще и с дружком притащился ее спасать, будто это не романтический подвиг, а поход за забродившим квасом. Зла на него не хватает за все эти выходки.

Из-за постукивания лапой лифт раскачался больше обычного и даже задел стену скалы. Фрикиш испугалась, что он разобьется, взяла себя в лапы и замерла. Но энергия бурлила и требовала выхода. Поэтому хомячиха начала ругаться:

– Мерзкий! Противный! Эгоистичный! Равнодушный! Плешивый! – на этом эпитете она вспомнила безупречную шерсть хомяка и покачала головой. – Самовлюбленный хомяк! Как он меня бесит! Чтобы он кукурузиной подавился! Чтобы у него несварение случилось! Чтобы он…, – Фрикиш набрала побольше воздуха в грудь, но остановила себя на полуслове. Испугалась, вдруг с Колючкой и правда что-то случится, она же без него не проживет. Слишком сильно любит. Оставалось только вздохнуть и с болью в израненном сердце идти домой.

Не первый раз происходили такие ситуации, в которых хомячиха оставалась наедине со своими эмоциями и не могла ни с кем поговорить. Первое время она пыталась делиться с Колючкой, но тот отпускал язвительные и злобные фразочки, думая, что его обвиняют, поэтому Фрикиш прекратила рассказывать. Друзей в деревне, которым она готова была открыть душу, у нее не было. Оставалось сбегать в работу. Так и сейчас, придя домой, она нашла серп и стала его точить. Наступило время урожая, можно косить и убирать, что отлично ей удавалось. Точильный камень выбивал искры из серпа, а казалось – это искры гнева в душе у хомячихи выбиваются наружу. Когда она вышла, на небе сгущались тучи, но гроза только приближалась. Был шанс выплеснуть всю злость, чтобы, когда хомяк вернется, не накричать на него. Фрикиш стала косить пшеницу, золотые колосья падали под ее ловкими лапами, а шерсть уже через несколько взмахов намокла и потемнела. Шкурка у хомячихи и так была темно-коричневая с подпалинами, но сейчас выглядела совсем черной. Глаза ее яростно горели, она смотрела куда-то вдаль, не следя за движениями лап. Может, наказывала сейчас в фантазии хомяка. Когда дыхание начало сбиваться, а тучи на небе сгустились еще сильнее, Фрикиш затянула песню:

Под песню работа спорилась всегда лучше. Голос у хомячихи был громкий, красивый. Песня неслась далеко вперед, а потом перемешалась со звуками дождя. Но вода не испугала хомячиху, и пока лапы держали серп, еще несколько минут в потемневшем мареве из капель и пшеницы мелькала светлая полоска металла. И только совсем вымокнув и утомившись, Фрикиш пошла домой, не замечая, как сильно плачет вместе с небом.

***

Писатель за столом потянулся. Ему бы хотелось продолжить текст, но текст не хотел продолжаться. Герои грустили и разбегались, плакали и страдали, а ведь не этого он ждал изначально. Предполагалось веселье, счастье, радость, мокрые носы и звонкие поцелуйчики. А тут один хомяк обидел другого, и они разошлись в разные стороны. И кто знает, насколько далеко они уйдут по сказочному континенту? Чай в чашке горчил, нити вдохновения обвисли, а листы рядом с печатной машинкой из белых и притягательных стали какими-то желтыми и несимпатичными. Да и шея… шея затекла.

Встав из-за стола, писатель прошелся по кабинету. Кружившая ранее в воздухе пыль, сияющая в солнечном свете, теперь просто лежала по углам. Стекло стало грязным от проходящих дождей, хмурость и хмарь перекатывались за окном, постепенно проникая в комнату и погружая ее в серость.

«Так дело не пойдет», – решил для себя писатель. Но что может человек, казалось бы, обладающий непререкаемой властью, в придуманном мире? Ведь на самом деле персонажи самостоятельны, и обладают гораздо большей волей. Их можно заставить что-то делать, но через пару шагов они начнут сопротивляться, потом доберутся до крана с вдохновением и перекроют его в отместку надолго. Нет, с ними нужно договариваться. Но как? Писатель очень хотел помочь увидеть любовь своим хомякам.

Он снова сел за машинку, тонкие пальцы быстро застучали по клавишам – идея пришла безумная, свежая, живая. И вот через несколько секунд клавиши задвигались сами, а за столом никого не было. Писатель превратился в сияющий синий огонек и растворился на бумаге.